Настоящий воин Христов…

Хочу поделиться с уважаемым читателем размышлениями на тему: мое впечатление от посещения города Житомира известным миссионером-богословом диаконом Андреем Кураевым.

Намеренно не стал обнажать перо сразу же по горячим следам под впечатлением первых, может быть не всегда оправданных, эмоциональных переживаний. И вот прошло несколько месяцев, эмоции улеглись (смею заверить, они были у всех, так или иначе имеющих отношение к этому визиту), как положительного, так и отрицательного характера.

Итак, что же отложилось в памяти, какой след оставили в душе встречи с этим человеком? Сразу замечу: я буду говорить от первого лица, а, значит, это мои собственные впечатления и духовные переживания, и, конечно, не лишенные определенной доли субъективизма. Поэтому заранее испрашиваю снисходительности у тех, кому попадутся на глаза эти строки, и кто сочтет их достойными своего читательского внимания.

Главное — что было? Было событие. Событие в духовной жизни города. Событие, приравниваемое к большому церковному торжеству. Ведь здесь, как и во время любого церковного праздника, главное место отводилось Подвигоположнику нашего спасения — Иисусу Христу. Отец Андрей Кураев, как проводник воли Божией, сумел объединить, усмирить такую разноликую слушательскую аудиторию.

Вспомним, что творилось 4 марта во время первой лекции в областной филармонии. Раскольники-филаретовцы с их сектантской внутренней начинкой просто безумствовали. Ситуация, казалось, выходила из-под контроля, в общем-то, ее никто особо и не пытался контролировать, ведь предполагалось присутствие в зале людей, знакомых с Евангельским духом, да не тут-то было. Автор этих строк в сердцах обратился к Владыке Гурию (кстати, несмотря на занятость, посетившему почти все лекции диакона Андрея), мол, не пора ли навести порядок, ведь нас большинство, дабы показать, кто хозяин положения. Но Владыка со свойственной ему архиерейской рассудительностью успокоил: «Отец Андрей сам справится».

И уж справился. Да еще как! Настоящий воин Христов. Как же он вел сражение? Не иначе, как Духом Святым, он предвидел, с кем можно вступать в диалог, на кого не стоило тратить ни сил, ни времени (вспомните пассаж филаретовца с червонцами и соболями), а кого просто можно и нужно гневно осадить (сумасшедший старик-толстовец). Но то, что произошло на следующей лекции Кураева в филармонии, можно объяснить не иначе, как чудом, как бесспорным фактом торжества Православия.

По малоопытности или же, скорее, из малодушия, я предостерег накануне отца Андрея, мол, готовьтесь, сударь, будет ох как нелегко. Резонанс в религиозной житомирской среде пошел, а, значит, нужно ждать притока раскольническо-сектантских элементов, и, соответственно, очередной изрядной порции всевозможных пакостей от этих любвеобильных «друзей Иисуса» (не путать с нашим Спасителем). На что опытный миссионер ответил многозначительным молчанием. На том и порешили. Каково же было мое удивление, когда следующая лекция в областной филармонии прошла при полном штиле, с точки зрения христианской этики. И что вы думаете? «Гости из будущего» или же из печального настоящего не пришли? Валом валили. Книги Кураева раскупали. И сидели как мыши. Вот тут-то я и понял, что беснование, оказывается, исцеляется не только монастырской вычиткой, но и посредством слова Божьего, которое в руках умелого проповедника «…живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные» (Ев. 4, 12).

Лишь Господь ведает помышления сердечные. Мы же можем составить представление о конкретном человеке только исходя из его слов и действий. Оценивая творческую сторону личности отца диакона, мы должны разобраться, что же в ней (в этой творческой стороне) первично? Кто он? Миссионер, богослов, апологет, полемист, писатель, публицист?… Это крайне необходимо, чтобы понять, от чего отталкиваться в своих суждениях о Кураеве.

Я думаю, он, в первую очередь — миссионер. И в этом весь пафос его творчества. Вспомните апостола Павла и его речь в Афинском ареопаге как образец миссионерского обращения (Деян. 17, 22–34). Даже язычников умудрился похвалить апостол в целях церковной икономии. Думается, если бы он сразу им правду-матку в глаза выдал — кто они есть на самом деле, — то среди приставших к нему и уверовавших не было бы ни Дионисия Ареопагита, ни женщины по имени Дамарь, ни, тем более, других с ними.

Так и хочется сказать строгим судьям: «Не подходите к миссионерству Кураева с богословскими критериями». Нечестно, да и по-ханжески это, уловлять человека в той или иной фразе, зная, перед какой аудиторией ему приходится выступать. И снова не обойтись без примера апостольского: «Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобресть: для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобресть Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобресть подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобресть чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1 Кор. 9. 19, 23).

Диву давался, как это удавалось Кураеву оживлять слушательскую аудиторию, ну совсем не расположенную ко вниманию. Как просыпалась уснувшая в глубоком духовно-летаргическом сне студенческая публика. Разве под силу это самому человеку? Даже обладателю самых замечательных ораторских качеств? Как раз студенческая аудитория с ее, мягко сказать, совершенной духовной апатией, как лакмусовая бумага подтвердила действенность слов апостола Павла: «И слово мое, и проповедь моя не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении Духа и силы».

Как такового, внелекционного времени общения с Кураевым лично у меня не было. Но даже небольшого обмена мнениями, несколько фраз было достаточно, чтобы прикоснуться к удивительному миру души этого человека. В одном лице Евангельские простота и глубина. Поверьте, искусственно это не соединяется. Коммуникабельный и многословный Кураев вне публики — совершенный молчун. Он как бы боится утратить то, что дано ему Свыше. Цельной натуре не свойственно распыляться.

От себя замечу, на все те вопросы, в основном по православной догматике, которые я хотел задать ему с глазу на глаз, Кураев, к моему удивлению, ответил во всеуслышание во время первой своей лекции в филармонии.

И еще немного свидетельств со стороны. Один мой знакомец, до этого, кстати, не относящийся к почитателям таланта отца диакона, после первой живой встречи с ним, почти уже ночью позвонил мне, и со свойственной его великодушной натуре гаммой переживаний (ругать так ругать, любить так любить) воскликнул: «Батюшка, ох и Кураев, ох и утешил!» Я только лишь заметил, что утешать — это свойство Духа Святого, ну и, разумеется, тех, кто Им водится. И еще одно.

После второй вечерней встречи в зале филармонии со словами благодарности к нам подходили люди — житомиряне и жители районных центров, приехавшие как паломники со своими пастырями. Я поймал себя на мысли: где-то уже мне приходилось видеть подобные выражения глаз. И я вспомнил. Лет шесть назад, служа на сельском приходе, мы организовали паломническую поездку наших прихожан в Почаевскую Лавру. Представляете духовное состояние бабушек, в первый, и, скорее всего, в последний раз оказавшихся в столь чтимой православной святыне? Их глаза запомнились мне навсегда. Такие глаза бывают лишь от просвещения души человека Светом Христовым.

Воистину духовное единение наблюдалось на этих вечерних встречах. Где еще сейчас может собраться, исключение — Святая Евхаристия — в одном кругу вся полнота Церкви. В лице епископа, священников и мирян. Кому, как не Духу Святому под силу это? Ведь не из приличий этикета присутствовал Архиерей на этих встречах, и не думаю, только потому, что они с Кураевым однокурсники по Московской Духовной Академии. Невооруженным глазом было видно, как живо, с каким интересом реагировал Владыка Гурий на происходящее в зале. А как радостно было наблюдать за тем фактом, что зал чуть ли не на четверть был заполнен священнослужителями. Ведь сам Кураев в своих интервью часто замечает, что на встречи с ним приходит кто угодно, но реже других — его собратья, православные священнослужители.

Причин тому несколько. И профессиональная лень, и комплекс самодостаточности (ну чему меня, маститого иерея, два года уже в сане пребывающего, может научить сей, с позволения сказать, богослов), и, конечно же, всевозможные страшилки, особенно в последнее время распространяемые иными хранителями «всей полноты старческих преданий» касательно личности отца диакона. А это уже аксиома. Чем более незаурядный человек, тем больше о нем противоречивых мнений. Не исключение в этом ряду и Кураев. Чего только не приходилось слышать о нем. От мракобеса, ретрограда и черносотенца (обновленцы-кочетковцы, асауляковцы и т. п.) до либерала и экумениста (доморощенные зилоты).

На глобальную критику-клевету отец Андрей ответил просто и ясно: «Бессовестная ложь». Не надо быть тонким психологом, чтобы заметить: ежели у человека рыльце в пушку, он начинает оправдываться, доказывать свою правоту. Здесь же: да-да, нет-нет, остальное — от лукавого. Кстати, об этих частях речи. Как порой нам тяжело произнести в нужный момент это «да» или «нет». Как трудно нашей гордыне сознаться в том, что не на все вопросы у нас найдутся ответы. Кураев же не боится говорить: «Я не знаю».

И последнее. Что касается критики-клеветы в локальном масштабе, то есть на местном уровне. Ну тут охоты апологезировать у меня и вовсе нет. Просто не к кому. Не то, чтобы клеветников не было, их хватает. Просто неглубокость, примитивизм их настолько удивляет, что лишаешься дара речи. Чего только стоят выпады типа: «С точки зрения православия Кураев — еретик». Это же надо такому случиться. Раньше, чтобы обвинить человека в столь тяжком, смертном грехе, святые отцы на Вселенские Соборы съезжались, где соборным разумом принимались соответствующие решения; а нынче во как просто — взял да и осудил человека на муки вечные. Уже и Суду Христову места нет. А все-то православие мое в моем мнении и заключается. Или же не менее скучный пассаж: я против такой-то книжки диакона Андрея Кураева, хотя я эту самую книжку прочитать и не удосужился. Да, уж тут ни к разуму, ни к совести аппелировать не станешь. Это уже фольклор анекдота.

Впрочем, мне искренне жаль тех, кто, заняв позицию страуса, лишил себя события. Кто, доверившись «премудрствующим и преблагочестивейшим наставникам своим», совершенно проигнорировал то, что приезд московского гостя был, в первую очередь, инициирован Житомирской епархией УПЦ и был своеобразным мостом с нашим духовным центром. Кто «убоялся страха идеже не бе страх» и оказался в духовном плане ниже сектантов и раскольников, которые все-таки, пусть по разным мотивам, но все же не побоялись прийти на поле брани. Честно скажу, я с большим уважением отнесусь в данном случае к ним, пусть как к врагам, но смелым, чем к тем, кто по принципу «моя хата с краю, ничего не знаю» сам не вошел и другим воспрепятствовал.

И еще могу понять тех, кто с простотой дитяти, поверив ужасам, распространяемым их горе-наставниками, решил отсидеться дома. Что ж, отсутствие рассуждения — это еще не грех. А вот тех, кто попытался на козлиные рожки натянуть овчинку, подыгрывая таким образом страстям своих пастухов, эти и сами себя-то вряд ли поймут.

И все же не на минорной ноте хотел бы я закончить свои размышления. «Не забывайте нас», — с такими словами обратилась православная женщина, преподнесшая в конце встречи отцу Андрею букет цветов. Думается мне, в ее словах был крик души в ответ на искусственное разделение (слава Богу, пока что только политическое) наших православных народов.

«Ну что же делать, — сказал Владыка Гурий, — мы живем в такой среде и в такое время, что требуется приезд миссионера, дабы напомнить некоторым, какого они роду и племени, дабы утолить духовный голод». «Блаженны алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся». Наверное, невозможно в земной жизни вполне утолить духовный голод, но хоть немножко насытиться, немножко воспрянуть духом, прикоснуться к миру иному, к миру Евангелия — это возможно. Это возможно содействием Благодати Божией, посредством Слова Божия, служением и проповедью таких миссионеров как диакон Андрей Кураев.

Священник
Андрей Боклан

«Православная
Житомирщина»

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475