Курение — бесам каждение. По учению Никодима Святогорца и других святых отцов

Многие простительные или так называемые “несмертные” грехи часто настолько овладевают некоторыми людьми, что они становятся настоящими рабами этих грехов, или, если говорить точнее, — рабами диавола. И в отношении их исполняется написанное святыми апостолами: “Ибо кто кем побежден, тот тому и раб” (2 Пет. 2, 19) и “Всякий, делающий грех, есть раб греха” (Ин. 8, 34). Один не может жить без кофе, другой — без табака, третий — без трубки, причем они кажутся уже наполненными до краев желчью и отравой, они не могут говорить или что-то делать, если не выпьют чашку кофе и не вставят в рот трубку или сигарету. И эти неразумные не знают, что для христиан лучше воздерживаться от всего, что возбуждает чувства. Святой Григорий Богослов говорит: “Не будем развращать вкус наш и не будем ослаблять обоняние”. Если же некоторые и считают курение табака не нарушающим норм приличия или благовоспитанности, то пусть послушают хотя бы современных этических философов, которые очень сильно порицают подобные мнения, справедливо спрашивая, в чем же здесь проявляется вежливость и благовоспитанность? Видел ли кто-нибудь разумное живое существо, которое курило бы трубку, наполненную дымящейся и дурно пахнущей травой, и испускало бы целые облака зловонного табачного дыма, как если бы это была горящая печь? В таком виде человек уподобляется дракону, а этот мифический зверь аллегорически изображает диавола, ибо так говорит и Сам Господь, обращаясь к Иову: “Из ноздрей его выходит дым, как из кипящего горшка или котла. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя” (Иов. 42, 12 — 13). Какая же может здесь быть благовоспитанность, какое приличие?! Я думаю, что нельзя найти более варварской и отвратительной привычки, чем курение.

Курильщик лишь проснется поутру, так и тянется его рука к куреву, и, смотришь, он сидит уже да попыхивает вместо утренних молитв. И при таком непочтительном к Богу поступке курильщик уверен, что он ничего богопротивного не делает. При службах Божиих воскуривают же ладаном, как и рабам греха не изобрести своего рода курения?

Первое приятно Богу, а второе должно быть приятно врагу Божию — диаволу. Не думаю я, чтобы мое слово могло вразумить хотя бы одного курильщика, но говорю так из сожаления только. Любезен ли Ангелу-хранителю тот человек, который то и дело окружает свою голову облаком табачного дыма? Не знаю, право, помнит ли Бога тот человек, который любит омрачать свой разум и быть как бы в постоянном опьянении! Входит ли когда-либо Дух Утешитель в сердца тех людей, которые, изобретя своего рода утешение, иного утешителя и не ищут себе?

Курение — страсть духовная: по природе курить человеку несвойственно так, как, скажем, есть, пить, иметь семью. Наверное можно сказать, что курение — некий антипод молитвы. Молитва называется у святых отцов дыханием души. Сосредоточивая ум человека в себе и в Боге, она доставляет ему истинное успокоение, очищение ума и сердца, ощущение духовной силы и бодрости. Курение, связанное с дыханием тела, вызывает суррогаты этих чувств. И сам символ молитвы — курение благовонного фимиама, весьма наглядно выражает противоположность благоухания ладана — употреблению зловонного диавольского зелья. Не случайно великий всероссийский молитвенник святой праведный Иоанн Кронштадтский с такой силой обличает порок табакокурения: “Человек извратил самые наслаждения чувственные. Для обоняния и вкуса, и отчасти для самого дыхания, он изобрел и воскуряет почти непрестанно острый и пахучий дым, принося это как бы постоянное кадило демону, живущему во плоти, заражая этим дымом воздух жилища своего и воздух внешний, а прежде всего пропитывается этим зловонием сам — и вот вам постоянное огрубление своего чувства и своего сердца поглощаемым постоянно дымом не может не действовать и на тонкость сердечного чувства, оно сообщает ему плотяность, грубость, чувственность”.

Итак, кто же может сказать, что эти пороки, эти привычки являются малыми или простительными грехами, когда мы видим, что эти привычки овладевают людьми не меньше, чем серьезные страсти, ведущие к смертным грехам? И чем же, спрашивается, отличаются выше описанные мной люди от тех, кем всецело владеют смертные грехи блуда, сребролюбия, зависти и другие? В действительности — ничем, потому что и те, и другие совершенно одинаково порабощены, совершенно одинаково побеждены страстями. И хотя одни захвачены меньшими пороками, другие — большими, они все равно захвачены: ведь если два львенка попадутся в капкан, один — всеми четырьмя лапами, а другой — лишь одной лапой, они оба пойманы и не могут спастись. Поэтому святой Василий Великий и сказал, что в Новом Завете нет различия между малым и великим грехом: Христос, придя в мир, дал всем людям силы бороться с грехами и побеждать их, и ни один христианин не должен подчиняться никакому греху.

По слову епископа Сан-Францисского Иоанна, “необходимость отвержения даже самого мелкого греха приводит нас к самому важному вопросу человеческой жизни: вопросу о жизни после смерти.

Откровение Церкви утверждает, что не освободившаяся от той или иной страсти душа перенесет эту свою страсть в потусторонний мир, где ввиду отсутствия тела (до воскресения) невозможно будет эту страсть удовлетворять, отчего душа будет пребывать в непрестанном томлении самосгорания, непрестанной жажде греха и похоти без возможности ее удовлетворить.

Легко сделать опыт. Пусть курильщик не покурит двое-трое суток. Что он будет испытывать? Известное мучение, смягчаемое еще всеми отношениями и развлечениями жизни. Но отнимите жизнь с ее развлечениями… Страдание обострится. Страдает не тело, но душа, живущая в теле, привыкшая через тело удовлетворять свою похоть, свою страсть.

Конечно, курение — очень небольшая похоть, как и спичка — небольшой огонь. Но и эта похоть — духопротивна, и невозможно себе даже представить кого-либо из ближайших учеников — курящими папиросы.

Духовный смысл курения и всех мелких “оправдываемых” противозаконий есть распущенность. Не только тела, но и души. Это есть ложное успокаивание себя (своих “нервов”, как говорят иногда, не вполне сознавая, что нервы — плотское зеркало души). “Успокаивание” это ведет ко все большему удалению от истинного покоя, от истинного утешения Духа. Это успокоение — мираж.

Миражное счастье — папироса. Не нужно искать таких счастий. Блажен человек, кто, найдя такое счастье, оттолкнет его с праведным святым гневом. Это царствующее в мире демоническое счастье есть блудница, вторгнувшаяся на брак души человеческой со Христом, Богом Истины и чистой блаженной радости.

Всякое утешение вне Духа Святого Утешителя есть тот безумный соблазн, на котором строят свои мечты устроители человеческого рая. Утешитель — один только Творческий Дух Истины Христовой”.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475