Великая Княгиня Елизавета Федоровна

Наша общественнгостъ уже узнала о знаменитой матери Терезе — основательнице католического Ордена милосердия. Ее дела произвели на многих сильное впечатление — так необыкновенны оказались для нас сила и постоянство ее сострадания.

Тому, что печать и телевидение уделили матери Терезе внимание, можно только радоваться, но как не вспомнить, что мы богаты отечественными традициями! Начиная со Святого Владимира — первого христианского князя, чья забота о бедных и мягкость, по словам летописца, «выходила даже из пределов государственной пользы», и вплоть до революции значительная часть больниц, попечительных учреждений и культурно-просветительных учреждений строилась на деньги жертвователей. К примеру, в Москве в конце XIX — начале XX века на пожертвования были построены клинический городок на Девичьем Поле, разнопрофильные больницы, на которых висели мемориальные доски с именами благотворителей — чаеторговцев Боткиных, купцов Кащенко, Морозовых, Медведникова, Шелапутина, книгоиздателя Солдатенкова, князя Щербатова. Богадельни, детские приюты, вдовьи дома, дешевые и бесплатные квартиры, ремесленные училища были устроены попечением фабрикантов Бахрушина, Баева, Рахмановых, Солодовниковых. Знаменитый народный университет — дар Москве от золотопромышленника генерала Шанявского. Такого рода деятельность была правилом, а не исключением. (Как заметила А.А. Ахматова, «прежние богатые отличались от теперешних тем, что знали, что должны помогать бедным, а эти не знают ".)

Сейчас, когда отечественной истории возвращаются забытые имена, мы с благодарностью вспоминаем людей, много доброго сотворивших на благо своей страны. Настала пора вспомнить и назвать еще одно имя — основательницы, знаменитой московской Марфо-Мариинской обители милосердия великой княгини Елизаветы Федоровны — теперь уже Преподобномученицы великой княгини Елцсаветы.

ЕЛИЗАВЕТА ФЕДОРОВНА была вторым ребенком в семье Гессенских великих герцогов. В быту — простота и скромность. Старшие дочери сами убирали свои комнаты, топили камин. Родители Елисаветы Федоровны раздали большую часть состояния на благотворительные нужды, а дети каждую субботу с букетами цветов ходили в больницы. Любовь к людям, особенно — страдающим, прививалась детям как основа жизни. Отзывы современников о Елизавете Федоровне, разных по складу ума, характеру и положению, были очень схожими. Вот один: «Редкая красота, замечательный ум, тонкий юмор, ангельское терпение, благородное сердце».

Она вышла замуж за члена русской императорской фамилии (по обоюдному соглашению брак этот был чисто юридическим, номинальным), перешла в православие и стала учредителем и попечителем нескольких благотворительных организаций и комитетов сначала в Петербурге, а затем и в Москве, куда в 1891 году был направлен ее муж. Особой ее поддержкой пользовались организации благотворительного, церковного и научно-просветительского характера. Во время русско-японской войны она возглавила патриотическое движение, охватившее все общество: организовала швейные мастерские для нужд армии, где работали женщины всех сословий; на свои средства отлично оборудовала несколько санитарных поездов; ежедневно посещала госпитали; заботилась о вдовах и сиротах погибших.

Трагическая гибель мужа побудила Елизавету Федоровну целиком отдаться избранному пути. Глубокая религиозность дала ей силы простить убийцу и просить царя о его помиловании. Не многие поняли ее, когда после длительного траура она распустила двор, чтобы удалиться от света и всецело посвятить себя служению Богу и ближним — всем, кто нуждался в помощи, любому страждущему. Свое состояние она разделила на три части: в казну, наследникам покойного мужа и самую большую — всецело на благотворительные нужды. Себе она не оставила ничего, не исключая и обручальные кольца, и на эти средства открыла в Москве общину деятельного милосердия. Она решила вернуть благотворительности ее истинное духовное содержание, освободить от казенности и бездушия.

Елизавета Федоровна приобрела на Большой Ордынке небольшую усадьбу с четырьмя домами и садом, а затем еще один земельный участок. В этих строениях разместились больница с домовым храмом, амбулатория, аптека, приют для девочек, библиотека, столовая, общежитие сестер, хозяйственные службы. В 1911 году, когда был построен соборный Покровский храм (по проекту А.В. Щусева), обитель приняла завершенный архитектурный облик. Ее назвали Марфо-Мариинской в память о двух евангельских сестрах, соединявших два жизненных пути — духовное служение и деятельное милосердие. Духовником обители, стал протоиерей Митрофан Сребрянский — человек, обладавший исключительными пастырскими достоинствами.

В апреле 1910 года семнадцать девушек во главе с Елизаветой Федоровной были посвящены в звание крестовых сестер любви и милосердия. Это были женщины самых разных сословий, но серые бумажные обительские платья превращали княжну и украинскую крестьянку в сестер, деливших поровну любую работу.

Обительская больница на 22 кровати со временем завоевала репутацию образцовой, там безвозмездно работали лучшие специалисты города. Очень часто в нее направляли самых тяжелобольных из других клиник. В амбулатории еженедельно принимали 34 врача, также бесплатно. С бедных не брали денег и за лекарства в аптеке, а остальным отпускали со значительной скидкой. Приютским сиротам, кроме общеобразовательных предметов, давали и основательную медицинскую подготовку. Столовая ежедневно отпускала на дом бедным свыше 300 обедов. По воскресным дням обитель устраивала школу для безграмотных фабричных женщин.

Елизавета Федоровна очень заботливо распределяла поручения среди сестер — каждой по силам, следила за их здоровьем, старалась обеспечить полноценный отдых. Ее же личная жизнь была на пределе человеческих возможностей. Она спала не более трех часов в сутки на деревянной кровати без матраса. В пищу употребляла немного овощей и молока, строго соблюдала все посты. По ночам подолгу молилась, а затем обходила больничные палаты.

Все самые трудные обязанности настоятельница брала на себя. Она ухаживала за безнадежными больными, ассистировала при операциях. Однако настоятельница считала, что главное все-таки не больница, а посещение и помощь бедным на местах: обитель получала до 12 000 прошений в год. О чем только ни просили: устроить на лечение, подыскать работу, присмотреть за детьми, ухаживать за лежачими больными, отправить на учебу за границу. А сколько было роздано денег, одежды, продуктов, лекарств! Но нет сомнения, что помощь прежде всего заключалась в неподдельном участии и сострадании.

Елизавета Федоровна, как правило, обходила ночлежки печально знаменитого Хитрова рынка. Она, как и все сестры обители, свято верила, что у каждого человека есть бессмертная душа, и чтила этот образ Божий, хотя зачастую он был совершенно искажен жизнью. Она старалась коснуться глубины сердца, вызвать внутреннее покаяние у погрязших в пороке людей. Иногда это удавалось, тогда из наболевшей души вырывались слова: «Мы не люди, как же вы к нам приходите!» — и начиналось постепенное выздоровление духовно больного человека. Елизавета Федоровна извлекала из притонов сирот и уговаривала опустившихся родителей передать ей детей на воспитание. Мальчиков устраивали в общежитие, одна такая группа даже образовала артель посыльных. Девочки воспитывались в приюте и закрытых учебных пансионах.

Сестры трудились не ради славы, они не считали, скольким людям помогли. Им случалось терпеть насмешки и оскорбления, бывали они обмануты. Но не разочаровывались в своем служении. Залогом поразительного постоянства и добросовестности их трудов была вера в слова Христа: «И кто напоит одного из малых сил только чашею холодной воды… не потеряет награды своей».

К СЕРЕДИНЕ 1914 года в обители было уже 97 сестер. Предполагалось, что со временем появятся отделения и вне города… Но началась война, и часть сестер отправилась в полевые лазареты. Другие обслуживали госпиталь в Москве. Появились серьезные затруднения с продовольствием и одеждой, но обитель не прекращала благотворительной помощи.

Начавшаяся революция ввергла страну в хаос. По Москве ходили толпы выпущенных из тюрем уголовников. Настоятельница запретила сестрам покидать обитель. Германский посол дважды пытался увидеться с Елизаветой Федоровной и передать ей приглашение на выезд в Германию, но она даже не приняла его, как представителя вражеской страны, и сказала, что категорически отказывается уехать из России: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня». Гроза над обителью разразилась в начале 1918 года. Сначала чекисты арестовали нескольких больных, затем объявили, что сирот переводят в детский дом, а в апреле, на третий день Пасхи, арестовали и увезли из Москвы саму Елизавету Федоровну: все, носившие имя Романовых, были обречены на уничтожение.

Добрые дела не спасли великую княгиню в земной жизни. Последние месяцы своего пятьдесят четвертого года она провела в заключении, в школе на окраине Алапаевска. Глубокой ночью на восемнадцатое июля 1918 года бывшую настоятельницу московской обтели милосердия, вместе с другими членами императорского дома, сбросили в шахту старого рудника. По свидетельству очевидца, она только крестилась и громко молилась: «Господи, прости им, не ведают, что творят».

Когда через три месяца их тела были извлечены, то на выступе шахты рядом с Елизаветой Федоровной обнаружили тело одной из жертв с перевязанной раной. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами головы, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего.

С арестом настоятельницы обитель практически прекратила свою деятельность, хотя кое-как просуществовала еще семь лет. В начале 1926 года многие сестры были высланы в Среднюю Азию, помещения заняли различные учреждения, в Покровском храме устроили клуб, и несколько позднее в алтаре на месте престола водрузили огромную статую «отца народов»…

Чтобы правильно понять жизнь и поступки таких людей, как Елизавета Федоровна, надо помнить, что перед нами не просто феномен «очень доброго человека», но пример намеренно избранного пути, основанного на воплощении в жизнь «ценностей христианской философии и культуры.

Брошенные дети и старики родители, безжалостная атмосфера детдомов, бол ьниц, домов для престарелых, стремительно развивающиеся бесстыдство и циничность молодого поколения — итог разрушения корней нравственности. Против этого есть лишь одно средство — созидающая любовь, которая осуществляется в целостности и реальности духовной жизни. Путь к ней можно проложить, следуя примеру наших соотечественниц, через малое, но ежедневное участие словом и делом в судьбе тех, кто рядом с нами. Услышим мудрый совет монахини Елизаветы: «Мы живем так часто для себя, что делаемся близорукими и проходим со своими горестями мимо чужих скорбей, не понимая, что «делить свое горе — это его уменьшить, а делить свою радость — это ее увеличить». Откроем наши души, чтобы Божественное солнце милосердия их согрело». Ибо бедствия нашего времени, велики, и опасность может быть преодолена только тогда, когда.обновлением будет захвачена последняя глубина человеческого сердца.

Протоиерей
Александр ШАРГУНОВ

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475