Апокалипсис мелкого греха

(Окончание. Начало в № 3–6)

СЕЙЧАС был представлен пример невозможности сохранить свою душу, сластолюбиво распределив ее по окружающим предметам: кресла, сигары, ликера. Но пример взят особенно красочный, хотя бывают в жизни и еще более красочные. Но если взять не красочный, а серый, но того же распущенного духа — все останется той же самой атмосферой, противоречащей духу евангельской собранности, атмосферой, при которой меньшим грехом будет молчать о Христе, чем говорить о Нем. Вот, где разгадка того, почему мир молчит о Христе, почему ни на улицах, ни в салонах, ни на дружеских беседах люди не говорят о Спасителе Вселенной, о Едином Отце мира — несмотря на множество людей, верующих в Него.

Не всегда пред людьми стыдно говорить о Боге, иногда перед Богом стыдно бывает говорить о Нем людям. Мир инстинктивно понимает, что в той обстановке, в которой он находится все время, — меньше греха молчать о Христе, чем говорить о Нем. И вот люди молчат о Боге. Страшный симптом. Наводняется мир легионами слов, одержим язык человека этими пустыми легионами, и — ни слова, почти ни слова о Боге, о Начале, Конце и Средоточии всего.

Ибо сказать о Боге, это сейчас же обличить себя и весь мир. И если слово о Боге все же сказано, его трудно договорить до конца и пред собой и пред миром.

Если у человека нет отвращения к своим маленьким грехам, — он духовно не здоров. Если есть отвращение, но «нет сил» преодолеть слабость, значит, она оставляется до того времени, пока человек не проявит свою веру в борьбе с чем-нибудь более для него опасным, чем данная слабость, а она оставляется ему для смирения. Ибо немало людей на вид беспорочных, не пьющих и не курящих, но подобных, по слову Лествичника, «гнилому яблоку», то есть исполненных явной или тайной гордыни. И нет возможности смирить их гордыню, как только каким-либо падением. Но останется вне Царствия Божия и его законов тот, кто сам, по тем или иным соображениям, «разрешит» себе мелкие грехи. Такой человек, «усыпляющий» свою совесть, делается неспособен преступить грань подлинной жизни духа. Он остается всегда подобен юноше, подходящему ко Христу и сейчас же отходящему от него с печалию или даже иногда без печали, а просто что-бы «покурить».

Ригоризм и пуританство чуждо евагнельскому духу. Фарисейская праведность без любви — более темна в очах Божиих, чем всякий грех. Но и теплохладность христиан в исполнении заповедей -так же темна. Как фарисействующие, так и торгующие и курящие в храме Божием — одинаково изгоняются из храма.

Ибо воля Божия есть «освящение наше» (1 Фее. 4, 3). Чуткая совесть сама изострит зрение той чуждой пыли, которая лежит на ранах души. Сын Божий и сын Человеческий дал нам одну заповедь для жажды: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен есть».

В ней Господь как бы говорит: Люди, Я недаю вам меры — определите ее сами. Определите сами меру вашей любви к чистоте Моей и вашего послушания этой любви.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475