Священник Максим Плякин: О молитве

Окончание. Начало в №36, 2024 г.

Молитв сочиняется, я так понимаю, достаточно много, и разного качества. И почему что-то берет Церковь в постоянное употребление, а что-то забывается?

– В разные эпохи было по-разному. Где-то шел, что называется, естественный отбор. Так случилось в эпоху преподобного Иосифа. Вся его тысяча канонов, о которых сказано в его житии, не выявлена даже в рукописях, в том числе и тогда, когда начался просто повальный просмотр европейских библиотек, рукописных собраний. Какая-то часть его наследия попала в церковный обиход, выдержала многовековой отбор, то есть рукописи переписывались. А какая-то часть его наследия была либо в единичных рукописях, либо вообще потерялась.

Довольно много было потеряно из наследия святого Андрея Критского, при том, что это был гениальный поэт, но он писал все-таки довольно длинные каноны, и не всем это нравилось. Какие-то каноны сокращались в более поздних рукописях, какие-то до нас не дошли вообще.

А бывает, что Церковь берет этот отбор в свои руки. И вот сейчас в нашей Русской Православной Церкви существует две цензурных инстанции. Это Синодальная богослужебная комиссия при Священном Синоде, в ее задачи входит отбор текстов для общественного богослужения, стихир, канонов, тропарей. И есть рабочая группа по кодификации акафистов при Издательском Совете нашей Церкви, в которую я вхожу. В нашу задачу входит отбор текстов больше для домашней молитвы, потому что акафисты нашим уставом мыслятся, в первую очередь, как частная молитва, хотя, как мы знаем, их читают и на службах, но больше они все-таки тяготеют к личной молитве, келейной. Без одобрения какой-то из этих двух цензурных инстанций текст не может быть рекомендован к общецерковному употреблению.

Мы не можем остановить написание новых текстов, и это было бы, наверное, бессмысленно, но мы можем дать экспертное заключение: вот этот текст хорош по языку, по мыслям, по содержанию, по поэтике. Не будем забывать, что наше богослужение изначально все-таки песенное. И когда песнопение явно не ложится ни в какие распевы, то это признак невысокого качества. По содержанию, с точки зрения богословия, там могут быть и богословские ошибки. Если содержание хорошее, то мы как коллеги-эксперты или Синодальная богослужебная комиссия даем отзыв, что этот текст служб или канонов может употребляться Церковью в память святого или в память иконы Божией Матери. И тогда наши руководители этот отзыв экспертов из комиссии представляют Священному Синоду.

И если у Священного Синода нет нареканий на этот рапорт, то он постановляет одобрить представленный текст к употреблению в нашей Церкви. С этого момента этот текст получает официальный статус.

А бывает, что и мы, и Синодальная богослужебная комиссия пишем отрицательную рецензию и возвращаем на доработку, когда видим невысокие поэтические качества, массовые ошибки, в том числе грамматические. Бывает, что у людей, которые берутся писать, и с церковнославянским языком не всегда хорошие отношения, а наше богослужение на данном этапе находится в церковнославянской парадигме.

И для текстов, которые хотят попасть в употребление в Русской Православной Церкви, есть непременное условие – соответствие форме. Если есть соответствие форме, дальше будет проверка на соответствие по содержанию. Например, нет ли в акафисте отклонения от жития святого? Не фантазирует ли автор? Придерживается ли он известных, установленных фактов о святом? Не делает ли он богословских ошибок? Для этой цели у нас есть люди с академическим образованием.

А кто сегодня сочиняет эти тексты? Понятно, что древние тексты в большинстве все-таки святые сочиняли. А сегодня кто?

– Дело в том, что даже в отношении древних текстов мы не можем вот так категорично высказываться. Ведь пока святой Иосиф Песнописец писал свои каноны, ни о каком почитании его как святого речи еще не было, он был еще живой. Просто монах Иосиф, движимый любовью к святому, пишет свои каноны. Это уже потом, когда почившего монаха Иосифа причислят к лику святых, когда уже его многочисленные произведения станут восприниматься, как творения святого, они получат определенный статус.

А нынешние авторы тоже монашествующие?

– Далеко не всегда. Например, есть в византийской эпохе каноны, написанные квестором Анастасием. Квестор – это светский чиновник. Но квестор Анастасий, о котором мы почти ничего не знаем кроме того, что он занимал должность квестора в системе чиновников империи, еще и писал замечательные произведения. То есть и миряне, если у них был талант, тоже участвовали в этом процессе.

Так же и сегодня. Пишут и миряне, причем обоих полов – и миряне, и мирянки. Несколько лет назад мы рассматривали акафист, который представил Гефсиманский скит Троице-Сергиевой лавры, акафист Пресвятой Богородице в честь иконы, именуемой «Черниговская-Гефсиманская». Его составила женщина, причем по заказу. То есть братия скита обратились к ней с просьбой написать новый акафист, потому что тот акафист, который уже был в скиту, братию не устраивал.

Пишет духовенство, пишут священники и диаконы, пишут монашествующие, архипастыри нашей Церкви. Несколько лет назад был случай, когда в составлении акафиста приняли участие два человека, один из них – митрополит, второй – мирянка. И вот в соавторстве, с одной стороны, архиерея нашей Церкви, а с другой стороны – верующей женщины, без всяких иерархических степеней, родился новый гимн.

Я на самом деле радуюсь, когда вижу, что богослужебный текст написан человеком, который, как принято говорить, к профессиональной корпорации не относится. Это означает, что Церковь жива, что в ней не иссяк творческий потенциал, что в Церковь по-прежнему приходят люди, способные создать что-то новое, что наш запал на новые каноны не иссяк со времен святого Иосифа в его IX веке, а каноны, акафисты и стихиры пишутся новые.

Спасибо Вам большое! И по традиции нашей программы просим у Вас небольшое пожелание для наших зрителей.

– Традиция Церкви очень велика. Вряд ли найдется сегодня человек, который может о себе сказать, что знает все молитвы, что написаны на земле. В наполнении этой сокровищницы участвовали святые разных эпох, даже времен Ветхого и Нового Завета, жившие до Христа, и жившие уже после Христа, жившие в самых разных странах. В наших молитвословах есть молитвы, написанные в Египте, в Сирии, в Месопотамии и в Европе, на Руси и в Греции. И мне бы хотелось пожелать, чтобы эта сокровищница не покрывалась пылью. Пусть, может быть, мы никогда не вычерпаем ее до дна, пусть мы очень мало можем приобщиться к опыту этих людей, тех святых, которые писали эти молитвы. Но дорогу осилит идущий. И если мы будем участвовать в чтении этих молитв, в создании новых молитв, которые когда-нибудь будут приняты Церковью, и самое главное, если мы будем участвовать в молитвенном опыте этих святых, тогда Церковь будет жива. Жива в нас и в тех, кто этот залог веры примет после нас.

Записали:
Елена Чурина
и Полина Митрофанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/Pravoslavnaya-azbuka-Molitvy-Beseda-so-svyaschennikom-Maksimom-Plyakinym-Chast-1;
https://tv-soyuz.ru/Pravoslavnaya-azbuka-Molitvy-Beseda-so-svyaschennikom-Maksimom-Plyakinym-Chast-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475