епископ Каскеленский Геннадий: 150 лет со дня рождения Ивана Шмелева

Первое значительное литературное произведение, написанное Шмелевым в 1910 году, повесть «Человек из ресторана», сразу поставило автора в один ряд с крупнейшими писателями того времени. Тогда его сравнивали даже с Достоевским. В центре повести – маленький человек, официант Яков Скороходов. Он задавлен обстоятельствами, переживает унижения, беды, но как глубок его внутренний мир! Скороходов обладает добрым сердцем, острым чувством справедливости, высокими моральными качествами, – он «живет без соринки». Он глубоко переживает, сталкиваясь с проявлениями безнравственности вокруг. И как низки перед ним все завсегдатаи ресторана – образованные старцы с сединами и портфелями, жены из благородных семейств, грубые развратные богачи-насильники, влиятельные жулики, лицемеры, приспособленцы... Скороходов скорбит и негодует на всех этих людей.

Проникая в духовный мир своего главного героя, Шмелев убедительно показывает, что скромному труженику на высоте нравственного достоинства помогает удержаться исключительно живое и глубокое религиозное чувство. «Добрые-то люди имеют внутри себя силу от Господа! Сила от Господа. Ах, как бы легко было жить, если бы все понимали это и хранили в себе», – восклицает Скороходов.

Шмелев вошел в литературу как подлинный певец патриархальной московской жизни православного семейства. Наверное, во всей европейской словесности не найдется больше писателя, который бы так ярко, упоительно, завораживающе смог описать таинственную пору детства, овеянную глубокой и искренней церковностью. Церковность освящала все стороны жизни и быта благочестивой семьи, до последних мелочей, и наполняла жизнь бесконечной духовной радостью. «И в доме – Рождество! Пахнет натертыми полами, мастикой, елкой. Лампы не горят, а все лампадки. Печки трещат-пылают. Тихий свет, святой. Окна совсем замерзли. В холодном зале таинственно темнеет елка, еще пустая, – другая, чем на рынке. За ней чуть брезжит алый огонек лампадки-звездочки, в лесу как будто».

А вот как детская душа ощущает приход летнего праздника, дня Святой Троицы. «Я сижу на досках у сада, день настояще летний. Я сижу высоко, ветки берез вьются у моего лица. Листочки до того сочные, что белая моя курточка обзеленилась, а на руках – как краска. Пахнет зеленой рощей. Я умываюсь листочками, тру лицо, и через свежую зелень их вижу я новый двор, новое лето вижу. Троицын день завтра». Я привел цитаты из лучшего произведения Ивана Сергеевича «Лето Господне», написанного им уже на склоне лет, в Париже, в эмиграции. Это хрестоматийное произведение. Его читают, перечитывают все, кто занимается православным воспитанием детей.

Также среди православных хорошо известны его светлые очерки о Валаамском монастыре, о великом подвижнике начала XX века старце Гефсиманского скита Троице-Сергиевой лавры преподобном Варнаве (Меркулове). В последнем произведении содержатся ценные документальные свидетельства о чудесах прозорливости отца Варнавы.

Но не так много читателей сегодня знают о другом произведении Шмелева, которое, собственно, принесло ему мировую известность. Это глубоко трагическое, страшное произведение, оно называется «Солнце мертвых» и написано было сразу после бегства из Советской России, в начале 1920-х годов.

Шмелеву повезло в семейной жизни. Со своей будущей супругой, Ольгой Охтерлони, он познакомился еще гимназистом, и в счастливом браке супруги прожили более 40 лет. Примечательно, что местом свадебного путешествия они выбрали Валаамский монастырь, следуя старой благочестивой традиции. В 1896 году у них родился единственный сын, Сергей, в котором родители души не чаяли. Артиллерийский офицер, служивший на фронтах Первой мировой войны, Сергей был мобилизован в Белую армию Деникина. Потом служил в Крыму, в комендатуре у Врангеля.

Семья Шмелевых тоже проживала в Крыму, и все вместе они поверили в объявленную большевиками амнистию. Сергей, подобно десяткам тысяч бывших офицеров и солдат Белой армии, поддался на эту страшную провокацию, пошел зарегистрироваться якобы в назначенный пункт в Алуште. Там его схватили и в 1921 году расстреляли.

Сегодня много написано об этом страшном терроре, устроенном фурией революции Розалией Залкинд (Землячкой) в Крыму, когда пулеметы не смолкали месяцами, а Черное море стало красным от крови лучших сынов России. В 2014 году Никита Михалков отчасти показал масштабы трагедии в фильме «Солнечный удар», но лишь отчасти.

Иван Сергеевич до последнего надеялся на спасение сына. Он писал наркому просвещения Луначарскому: «Без сына, единственного, я погибну. Я не могу, не хочу жить… У меня взяли сердце. Я могу только плакать бессильно. Помогите, или я погибну». Луначарский, по всей видимости, написал председателю ВЦИК Калинину, и в архивах сохранилась ответная записка Калинина Луначарскому от 25 мая 1921 года: «Расстрелян, потому что в острые моменты революции под нож революции попадают часто в числе контрреволюционеров и сочувствующие ей. То, что кажется так просто и ясно для нас, никогда не понять Шмелеву».

Вот тогда-то и появился роман «Солнце мертвых». Страшное обличение преступлений большевиков. В свете этих событий становится понятным отношение Шмелева к вторжению Гитлера в Советский Союз. Нужно признать, что он принадлежал к той группе эмигрантов, которая приветствовала это вторжение. Шмелев наивно верил в родство душ немецкого и русского народов, полагал, что свержение большевизма приведет к установлению справедливой власти на его родине. Сегодня-то мы знаем, что такого не случилось бы никогда. Известие о захвате немцами Крыма он встретил такими словами: «Все равно: отняли у бесов Крым немцы, союзники, белые ли войска, одно было в душе: умученные не в их власти, не в их злобе! Не Крым от России отнят: священный прах вырван из окровавленных лап убийц». Не будем строго судить Ивана Сергеевича за непонимание, неверную оценку совершавшихся событий.

Годы эмиграции сформировали у Шмелева глубоко церковный, аскетический образ жизни. Он мечтал поселиться в православном монастыре. 24 июня 1950 года, как будто что-то предчувствуя, он отправился в женский монастырь Покрова Пресвятой Богородицы, за 130 километров от Парижа, и добравшись туда, тут же умер от сердечного приступа. Перед смертью Шмелев писал: «Я сам хочу умереть в Москве и быть похороненным на Донском кладбище, имейте в виду. На Донском! В моей округе. То есть, если я умру, а вы будете живы, и моих никого не будет в живых, продайте мои штаны, мои книжки, а вывезите меня в Москву».

В мае 2000 года его завещание было в точности исполнено. Прах Ивана Сергеевича и его супруги был перевезен и захоронен в Донском монастыре его родной столицы.

Записала:
Полина Митрофанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475