Священник Стефан Домусчи: Что есть приходская община?

Отец Стефан, темой нашей беседы Вы выбрали приходскую общину. Почему такой выбор? Это крик души о наболевшем? Или сформировался очень хороший, добрый опыт, которым хочется поделиться?

– Это и крик души о наболевшем, и разговор об опыте, который сформировался и которым хочется поделиться. Поделиться некоторой проблемой, которая, к сожалению, не для всех очевидна. И есть довольно явные пути решения. Может быть, они непростые, но ими нужно идти, чтобы церковная христианская жизнь была плодотворна или стала бы еще плодотворнее.

Почему я сказал, что эта проблема не так очевидна? Дело в том, что довольно долго, с социологической точки зрения, люди жили общинами. В основании церковной жизни, приходской жизни была жизнь общинная, обусловленная не богословием, не литургикой и чем-то подобным, а просто бытом. В России в течение столетий подавляющее большинство людей жили крестьянскими общинами, жили дружно, во взаимопомощи, сами решали свои проблемы на общих собраниях, священник в их собраниях участвовал и возглавлял общину с духовной точки зрения. Понятно, что там не было никакого богословского осмысления происходящего, не было ничего канонического, литургического, была просто такая бытовая форма жизни – общинная.

Постепенно она стала меняться. Как мы знаем, в XX веке она, по сути, была уничтожена. При отмене крепостного права она получила серьезный удар, а после революции она вообще была уничтожена. И сегодня внешние формы, которые помогали нам на пути построения приходской общинной жизни, исчезли. Тем более что произошла урбанизация, огромное количество людей переехало в города, и сейчас центрами христианской жизни во многом стали городские приходы. Естественно, есть и сельские, и разные другие приходы, просто большая часть активного, богословски образованного, грамотного населения живет в городах, поэтому можно сделать акцент на них, чтобы они дальше могли влиять на приходскую жизнь остальных населенных пунктов.

Мы понимаем, что при отсутствии внешних форм, сдерживающих и даже формирующих, нам приходится вспоминать, почему нужна община и нужна ли она вообще. Иногда даже приходится заново формулировать какие-то вещи. Потому что некоторые люди говорят: «Была сельская община – вы ратовали за сельскую общину, но не потому, что была нужна сама по себе община, а просто так было устроено общество. Вот сейчас произошла урбанизация, идет атомизация общества, все разделены, все живут индивидуальными интересами. Что, в вашем богословии не найдется каких-нибудь аргументов для того, чтобы это оправдать и спокойно жить дальше в тех условиях, которые складываются в обществе?» Мы говорим – нет, потому что есть именно богословские аргументы, исходя из которых общинная жизнь – единственно подлинная и нормальная для христианского сообщества.

Читая Деяния и Послания апостолов, понимаешь, что у нас оправданий таких и не найдется.

– Да. Еще в раю сказано: не хорошо быть человеку одному. То есть атомизация, которая предполагает, что человек закрывается от другого, чувствует свою разделенность с ним, чувствует, что он в вынужденных обстоятельствах должен общаться, но может и не общаться, закрыться, – это последствия грехопадения. Мы знаем, что Адам и Ева стали друг другу чужими после греха. Потом само общество разделилось. Бог из потомков Авраама создает общину верующих, всячески ее оберегает, в рамках этой общины возгревает любовь к ближнему, дает законы, которые способствовали бы развитию правильных отношений. И в Новом Завете Христос молится об учениках: «Да будут едино, как и Мы».

Понятно, что все общины – будь то райская, или ветхозаветная, или апостольская – сопровождали определенные проблемы. В раю они довольно быстро начались. Мы не знаем, как Адам и Ева жили до грехопадения. Есть некоторые святоотеческие высказывания, но Библией нам это не открыто в полноценном виде. В израильской общине проблем было полно, но Бог все равно все время вел израильтян к любви, взаимодействию, созданию горизонтальных связей. Почему? Потому, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию. Когда мы рассуждаем об этом, обычно думаем, что Бог сотворил одного человека по Своему образу и подобию. Какие параллели мы проводим? Бог свободен – и человек свободен. Бог Творец – и человек обладает творчеством. Бог премудр – и человеку дал возможность быть мудрым. Все это черты одного Бога, перенесенные на одного человека.

Но ведь точно так же мы можем сказать, что Бог Троица создал людей, Он же создал двоих – Адама и Еву по Своему образу и подобию. В 5-й главе Книги Бытия сказано: и нарек им имя: человек, в день сотворения их. То есть Бог творит по Своему образу и подобию Адама и Еву. Получается, что Троица творит людей как сообщество. И в таком случае стремиться к богоподобию – это стремиться не только к личной святости или личному совершенству, но и к правильным отношениям.

Если отцы говорят, что внутритроические отношения описываются словом «любовь», что, как говорит преподобный Максим Исповедник, Бог «вневременно подвигнутый любовью» и мы верим, что Отец, Сын и Святой Дух пребывают в отношениях любви, то и мы точно так же должны в них пребывать. Поэтому Троица, как пишут богословы XX века, оказывается правилом жизни. Догмат о Троице – не просто теоретическое знание, а правило нашей христианской жизни.

Исходя из собственного опыта и из того, что мне ответили коллеги (а я перед нашей встречей спрашивала коллег по телеканалу, нужна ли им община), могу привести как контраргументы, так и аргументы в пользу, а Вы прокомментируете. Когда христиане атомизируются, когда они не знают друг о друге, не знают, кто чем живет, кто в чем нуждается (ведь далеко не каждый будет плакаться в жилетку первому встречному, и далеко не каждый готов рассказывать о своих проблемах и просить помощи – это возможно только в очень личном диалоге, когда отношения уже выстроены), конечно, такая атомизация способствует нарастанию социальных проблем, социальной напряженности и социального неравенства. Состоятельный человек готов был бы поделиться с тем, кто стоит рядом с ним, но он не знает о его проблемах. Нужно общение. Либо, может быть, священник, который исповедует и того, и другого, деликатно подскажет: мол, вот тут нужна помощь, не хотите ли оказать.

– Апостол Павел посылает Тимофея в Эфес и в Первом послании к Тимофею пишет: цель же увещания есть любовь от чистого сердца и доброй совести и нелицемерной веры. То есть Тимофей как пастырь в конкретной эфесской общине должен не просто следить, чтобы все молились, причащались, чтобы никто не убивал, не блудил, не воровал, а должен своей целью видеть осуществление любви, формирование правильных отношений среди тех самых христиан, которые входят в эту общину.

Поэтому у священника как пастыря есть обязанность не только совершать таинства, проповедовать, исповедовать, но и настраивать горизонтальные связи. Поэтому, конечно же, он должен указывать богатым на нужды бедных. Может быть, устраивать определенный социальный патронаж. Например, если какая-то бабушка не появляется в храме, позвонить, спросить, как у нее дела. Или регулярно звонить, помогать с покупками, с ремонтом и так далее. Это в первую очередь дело священника.

Другое дело, нельзя все взваливать на священника. Судя по тому, что пишет апостол Павел в Посланиях к Коринфянам и к Римлянам, у каждого члена общины есть дары Святого Духа для служения Церкви. Святые отцы (святитель Василий Великий, преподобный Ефрем Сирин) прямо пишут, что апостол Павел пишет про дары, которые даются на благо общине. Это не просто дары для конкретного человека. Например, если ты художник, то пиши картины, продавай их и с этого зарабатывай. Нет, если у тебя есть дар, этот дар – для служения общине. Не в том смысле, что ты должен писать картины и все деньги тратить на общину. Нет. Художественный или музыкальный дар – это немножко другие дары. Есть дары конкретно общинной жизни, они даны всем в разной мере, но все должны в общей жизни участвовать.

По поводу священника есть еще несколько интересных моментов. Во-первых, апостол Павел называет епископа домостроителем таин Божиих. Домостроитель, с богословской точки зрения, – человек, который строит дом духовный. Апостол Петр пишет христианам: сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный (1 Пет. 2, 5). Понятно, что в строительстве храма духовного, в строительстве общины активнейшее участие должен принимать епископ или священник.

У святителя Василия Великого есть интересные слова в Литургии: после Херувимской священник читает молитву и просит о награде ему, надеется, что получит награду верного и мудрого строителя в день страшный праведного Божия воздаяния. То есть священник называется верным и мудрым строителем, он должен таким быть. И это не строитель кирпичных стен. В первую очередь, это строитель общины. Так что, в итоге все за всех в ответе.

Есть крайность, когда священник чем-то увлекается, условно говоря, спортом – и все должны играть в футбол, к примеру. Когда мы с Вами разговаривали перед эфиром, Вы сказали, что община – это не пионерия. Это очень точный термин, которого я опасаюсь в приложении к общинной жизни. К счастью, я хожу в совершенно другую общину и считаю ее идеальной. В первую очередь, мы собираемся возле Чаши, мы знаем друг о друге, с добросердечием друг к другу относимся. Если у кого-то что-то случится, батюшка подскажет, кому и чем помочь. В то же время, если сказали: «Все пойдем туда», а ты не пошел, ты не становишься изгоем, мол, почему ты не с нами...

Прокомментируйте, пожалуйста, такой нюанс. Мне кажется, активная общинная жизнь в большей степени востребована и полезна для людей, может быть, несемейных. Или, например, человек воцерковляется, в семье его никто не понимает, и он, помимо двух часов Литургии, уделит еще один час общению с единоверцами, это его укрепит, но не внесет разлада в семью. А семейные пары, да еще и с детьми, не готовы после Литургии совершить еще подвиг – оставаться на чаепитие, на концерт. Им гораздо полезнее пойти домой, там обед, общение в семье. Семья – это тоже малая Церковь, тоже община, ее нельзя разрушать общинной «пионерской» жизнью.

– Очень много тем, попробую ничего не упустить. В притче о талантах мы видим, что разным рабам дано разное количество талантов. При этом нет ни одного, кому ничего не было бы дано. То же самое с дарами. Апостол Павел описывает разные дары, они различны, но служат одной и той же цели, и Дух, Который их дает, – один и тот же Дух Святой.

Когда я сказал, что община – это не пионерия, имел в виду, что в общине, с одной стороны, все должны участвовать. Потому что сама Церковь как евхаристическое собрание, как собрание христиан предполагает некоторую общую жизнь, некоторые горизонтальные связи. Но все участвуют в этом в разной мере, по своим дарам, по своим служениям.

Поэтому, я думаю, первый тезис должен быть таким: в идеале (понятно, что церковная жизнь всегда с какими-то исключениями из правил) в собрании церковном не должно быть ни одного человека, кто пришел просто потребить услугу. Этот образ очень хорошо раскрыт в притче о человеке не в брачной одежде. Если ты пришел на брачный пир, ты должен радоваться вместе с женихом, с отцом жениха, с людьми, которые там находятся. Если ты пришел просто поесть и ты не в брачной одежде, значит, ты лишний за этим брачным столом.

Понятно, что мера активности священника, мера активности катехизатора, например, или человека, несущего конкретное послушание, и мера активности конкретного прихожанина может быть разной. Ложный путь – когда живая общинная жизнь заменяется акциями. У нас это раньше очень любили: придумывали акции, организовывали какие-то праздники, обязательно концерт, самодеятельность, дети что-то покажут. Но все это довольно быстро заканчивается. Можно пару-тройку раз или пару месяцев что-то поделать, но жизнь к акциям не сводится.

Возникают определенные незаметные вещи, которые, может быть, не обязывают к каким-то активным действиям, но предполагают глубокое взаимопроникновение, взаимное участие. Например, совместная взаимная молитва друг за друга.

Понятно, что в самой Литургии есть масса нюансов, ресурсов (они могут быть верно использованы или неверно), которые создают общину либо ее не создают. Нельзя сказать, что они прямо разрушают, просто они оказываются неиспользованными.

Лучше всего, если литургическая жизнь и христианская жизнь начинается с правильного оглашения, когда человек входит в церковную жизнь с правильно расставленными акцентами. То есть он знает вероучение, нравоучение церковное, в том числе знает на каком-то уровне литургику и знает, что первая часть Литургии (я не беру сейчас проскомидию) называется Литургией оглашенных. Литургия оглашенных – это Литургия слова. Литургия слова предполагает, что мы собираемся вокруг Писания. Первое обращение – не к Богу, когда священник говорит: «Благословенно Царство»; первое обращение, как некоторый призыв, диакон (или священник, если нет диакона) делает к людям: «Миром Господу помолимся». Миром – это не все вместе, а в мире друг с другом.

То есть буквально первое прошение диакона, задающее весь тон богослужению, предполагает, что мы настраиваемся на мирные отношения друг с другом. Дальше это многократно повторяется: «Паки и паки миром Господу помолимся». Заметим, что в прошениях на ектеньях нет ничего сугубо эгоистического, то есть диакон не говорит, например: «А сейчас, братья и сестры, каждый молимся о чем-то своем». Нет. Даже если кто-то подает записку о болящем, это так структурно подается, что вся община молится об этих конкретных людях, о конкретных нуждах. Нет момента, когда все молчат и молятся о своем.

Некоторые люди говорят: «Не люблю приходить на богослужения, люблю молиться один в тишине. Постоишь, о своем с Богом поговоришь...». Но это можно делать дома, в частной молитве. Христос говорит: «Когда молишься, зайди в свою келью и, затворив дверь, помолись Отцу твоему». Частная молитва в своем доме – прекрасное место для личного разговора с Богом.

Но когда мы приходим в храм, в собрание верующих, – это место, где мы как раз побеждаем разделенность мира. Все наши внутренние страсти нас все время влекут к тому, чтобы отъединиться и думать только о своем. Мы видим это и по апостолам, когда они общались со Христом, и по многим другим примерам. Литургия – место, где мы должны вырваться за границы собственного эгоизма и помолиться вместе об общих нуждах, друг о друге, о каких-то общих переживаниях.

И каждый служит тем даром, какой у него есть и по расположению сердца, и по возможностям. А можно ли сказать, что этот настрой на жизнь в мире друг с другом не только для того, чтобы мы здесь хорошо жили в любви и согласии, но он важен и на перспективу? Что Господу с нами делать в Царствии Небесном, если мы друг друга терпеть не можем, Его любим, а все остальные пусть подвинутся?

– Да, совершенно верно. Потому мы и говорим, что Литургия оказывается местом, где встречаются две реальности, – реальность этого мира и реальность Царства Небесного. Как говорил святитель Иоанн Златоуст, ты не просто восходишь на небо, ты становишься небом. Во время Литургии мы вспоминаем Второе Пришествие, потому что оказываемся уже причастны реальности Царствия Небесного.

И здесь, кстати, важен еще такой момент. Когда на Литургии внимательно читается Священное Писание, в это время не звенит кадило так, что ничего не слышно. Оно читается понятно (в некоторых храмах очень медленно и спокойно читается славянский текст; или, по благословению епископа, священник может читать русский текст), потом этот текст комментируется, то есть существует некоторая укорененность в Писании.

Я недавно с одним человеком разговаривал, спрашивал, для чего в храмах читается Писание. Он говорит: «Просто раньше люди читать не умели, им читали вслух в храме, потому что важно было это послушать». Нет, конечно. Это важная часть момента Литургии, потому что это Литургия слова, в ней мы вместе собираемся, вместе слышим текст, который нам говорит не только о том, как нам жить по одному, но и как жить вместе, особенно апостольские Послания. Потому что апостолы писали их конкретным общинам. Поэтому так важно комментировать, анализировать, думать над апостольскими чтениями. Потому что они прямо говорят про те или иные аспекты, проблемы, какие-то вопросы общинной жизни.

Казалось бы, мелочь: заглушают бубенцы кадила текст или нет, слышно его или не слышно. Казалось бы, какая разница? Открой телефон, прочитай текст. Но когда все оказывается заточено под некоторую общую цель, это видно и чувствуется. И люди это чувствуют. Например, даже такая простая вещь, как чтение определенных молитв или возгласов. Ты читаешь так, чтобы люди понимали и слышали, что ты читаешь. Например, Святейший Патриарх читает молитвы так, что прихожане могут слышать, что читается. Они чувствуют, что он молится вместе с ними, возглавляет их молитву.

Важно, чтобы люди понимали: они не на концерте духовной музыки. Они приходят, чтобы послушать редкое песнопение, хороший бас, интересный тенор. Это тоже привлекает, но все-таки важны смыслы. Почему апостол говорит, что если человек не понимает смыслы, то он лишается очень значимой части богослужения.

Мирянин на самом деле очень хорошо чувствует, думает ли о нем священник, когда служит. Люди, стоящие сзади, участвуют или они немые зрители? Если они участвуют, то это значимым образом влияет на их дальнейшую включенность и в богослужебную, и в послебогослужебную жизнь. Поэтому мне кажется, что у нас очень много ресурсов к тому, чтобы общинную жизнь создавать. Создаем или нет – это сложный и долгий путь, потому что очень многие вещи были неочевидными, и мы сейчас постепенно только формулируем их для себя.

Записали:
Нина Кирсанова
и Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475