Митрополит Томский и Асиновский Ростислав: Смирение

Владыка, сегодня хотелось бы обсудить с Вами тему «Смирение» и то насколько верно понимают ее светские люди. Когда человек пытается отстаивать свои права, некоторые считают, что смирение у него отсутствует, или это нормально даже для православного человека?

– Чтобы понять, что такое смирение, достаточно вспомнить о том, что смирению противостоит гордыня, то есть, что смирение – противоположность гордыне. А что же такое «гордыня»? Гордыня – это когда человек приписывает себе что-то такое, что ему не принадлежит, когда он думает о себе лучше, чем есть на самом деле. Некоторые психологи говорят, что, когда индивидуум в своем сознании пытается компенсировать некую свою неполноценность, это признак его ущербности. Это как раз и есть гордыня, и поэтому, даже с точки зрения объективной психологии, гордыня может быть только со знаком «–».

А смирение – это когда человек не пытается выпятить свое «я», потому что знает, что он посильно трудится, вносит свой вклад в общее дело и вклад этот позитивен. Ему не нужно раздуваться от собственного тщеславия, как мыльному пузырю, потому что мыльный пузырь рано или поздно лопнет, и ему не нужно компенсировать чувство своей неполноценности, потому что его наполняют подлинные добродетели. Поэтому, с точки зрения не только святоотеческой аскетики, но и психологии, смирение всегда бывает только со знаком «+». Смирение – это отсутствие превозношения, самомнения, чванливости, надутости.

Что же касается проявления смирения в мире, то здесь, наряду со смирением, иногда может присутствовать и ложное смирение, которое святые отцы и старцы называли смиренничеством. Вот некто готов называть себя великим грешником, самым плохим человеком и бить себя в грудь, доказывая, что нет на свете никого грешнее его. Но когда другой человек (сосед, коллега, родственник) укажет ему на какие-то его недостатки, из него вдруг вырываются злоба, ненависть, нетерпимость к этому человеку: «Как ты посмел мне, такому хорошему, указать на мои недостатки?» Выходит, что смирение его липовое, бутафорское, только на словах, но он пытался надеть на себя личину смирения, прикрывая ею свою собственную гордыню и тщеславие.

Если же говорить о гордости и чувстве собственного достоинства, мне думается, что это совершенно разные понятия. Некоторые считают, что быть смиренным – значит поставить крест на чувстве собственного достоинства, на ощущении достоинства таких понятий, как Родина, Отечество, других великих понятий. На самом деле это далеко не так. Святые отцы учат, что смирение – это видение себя таким, какой ты есть на самом деле, со всеми немощами и недостатками. Это такое состояние, когда человек смотрит на себя, на свое внутреннее состояние, оценивает самого себя, сняв розовые очки. Такого человека и можно назвать смиренным.

Некоторые пытаются приписывать себе нолики, но, если мы приписываем нолики, допустим, к банковскому счету, на самом деле это фальсификация, фальшивка. И такая же фальшивка, когда мы приписываем себе дополнительные нолики, оценивая самих себя. Кстати, в свое время об этом писал Лев Николаевич Толстой. Так, он писал, что каждый из нас, с его точки зрения, представляет собой некое подобие дроби, где числитель – то, что думают о тебе другие, а знаменатель – то, что ты думаешь сам о себе. И, чем меньше числитель, то есть чем хуже мнение людей о нас, и чем лучшими мы сами себя представляем, тем меньше значение этой дроби. Из логики Льва Толстого следует, что, если мы хотим быть более весомым числом, мы не должны мыслить о себе высоко, не должны за этим гоняться. Пусть лучше мыслят так о нас другие.

Мнение человека о себе может быть ошибочным, бутафорским. Куда больше для любого верующего значимость мнения о нас нашего праведного нелицеприятного Судии – Бога. Апостол Павел в одном из своих посланий советует христианам стремиться к почести высшего звания, то есть к тому венцу, к той награде, которую Господь уготовал в Своем Небесном Царстве истинным подвижникам, действительно достойным людям.

Что же касается отстаивания своих прав, своих личностных интересов, в этом нет ничего плохого. Более того, это совершенно не противоречит добродетели смирения, если происходит без злобы и ненависти по отношению к оппонентам. Разобраться в какой-то ситуации, расставить все точки над «i» – весьма позитивная ситуация.

Другое дело, когда человек любой ценой, во что бы то ни стало отстаивает свое «я», разрушая добрые отношения, мир внутри семьи, общества, коллектива. Апостол Павел говорит, что иногда во всех отношениях полезнее тому, кто намеревается отстаивать свои права, скажем, в суде, оказаться потерпевшим, потому что в такой ситуации он может приобрести куда больше, чем, если бы он до конца отстаивал правду-матушку.

Апостол Павел в Первом послании к Коринфянам говорит, что до него дошли слухи о том, что христиане, которые являются братьями и сестрами по вере, обращаются со своими тяжбами друг против друга в светские, а не во внутрицерковные судебные органы, чтобы решать свои мелкие, ничтожные житейские дела.

Он говорит: к стыду вашему говорю: неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими? Но брат с братом судится, и притом перед неверными. И он вопрошает, не лучше ли в чем-то потерпеть, быть в чем-то малом обиженными, чем, участвуя в таких тяжбах, обижать других, становиться причиной несправедливости по отношению к другому человеку.

Но объективная реальность такова, что, когда мы добиваемся справедливого конечного результата по каким-то внешним параметрам, это не всегда приносит пользу и обществу, и нам самим. Здесь необходимо включать еще такой параметр, как рассудительность или мудрость, в том числе мудрость духовную, которую всегда принимали во внимание святые отцы, и в этом, наверное, есть истинная польза и для самого человека, и для окружающих его людей, и даже подлинное достоинство человека.

Но когда человек с пеной у рта, топая ногами и грозя кулаками, чего-то добивается, в такой ситуации он зачастую выглядит очень жалко, мелко, ничтожно. И где здесь смирение, а где подлинное достоинство? Эти понятия как бы пограничные, что ли, но верующий чувствует эту границу и чувствует, что за эту грань заходить не следует.

Владыка, хотелось бы перейти с Вами в практическую плоскость, но она тоже несколько пограничная. Мне доводилось видеть очень много ситуаций, когда в какой-то компании были люди, которым, что называется, претило скандалить, спорить, и были люди, готовые отстаивать свои права во что бы то ни стало. Так вот, когда в нашем обществе дело доходит до каких-то непопулярных решений, например, о лишении каких-то льгот, выплат, об уменьшении заработной платы, то лишать будут именно того, кто не будет бороться за свои права. Скажите, с этой точки зрения здесь речь идет о смирении человека или о его трусости?

– Когда речь идет о лишении людей каких-то прав, гарантий и прочего, здесь весьма важна мотивировка этого действия. Если кто-то ставит себе задачей что-то у кого-то отнять, кого-то обобрать, чего-то лишить, в любом случае это плохо, несправедливо. Но всегда есть и другие, более веские причины, и есть то, что стоит за этими причинами. И здесь тоже очень важна мотивировка, ведь ситуации могут быть разными.

Если речь идет об отстаивании прав какой-то компании, я бы каждый раз смотрел на ситуацию более широко, потому что, если компания существует ради того, чтобы зарабатывать деньги для себя, то есть главное для компании – это ее кошелек, ее интересы, то зачем нужна такая компания? Ведь любая организация, любое предприятие или общество должны существовать для того, чтобы приносить какую-то общую пользу, вносить в общую копилку свой определенный вклад. Именно в рамках этого мы и должны оценивать все то, что происходит в этой компании.

Если же в такой ситуации потерпевшим окажусь я, но нашей страны, нашему обществу, коллективу, какому-то малому кругу людей это принесет пользу, а для меня это не будет смертельным, я готов отказаться от своего блага, готов чего-то лишиться. А если какой-то человек имеет яхту и хочет позолотить буквы ее названия, отняв для этого у кого-то кусок хлеба, то это, конечно же, крайне несправедливо. И это несправедливо не по отношению к одному человеку, а с точки зрения глобальной несправедливости, поэтому здесь, пожалуй, и стоило бы побороться.

Но, опять же, ситуации бывают разные, и дать рецепт на все случаи жизни невозможно. Но у каждого верующего человека есть свой духовник, духовный наставник, с которым следует советоваться, как поступать в той или иной ситуации.

У нас еще есть вопросы телезрителей.

«Если, согласно православному учению, люди живут только одну жизнь, куда все они помещаются? По самым скромным подсчетам, на земле жили более ста миллиардов человек. Так никакого Царства Небесного не хватит...».

– Хотелось бы спросить у задавшего этот вопрос, как он представляет себе Царство Небесное. Как коробочку огромных размеров, куда все помещаются? Но Господь говорит, что Царство Небесное не внешним образом приходит, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть. Царство Божие – это не место, это состояние души, а душа бестелесна, и поэтому для нее не должно быть никакого пространства.

Когда душа соединяется с Богом, преисполняется Божественной благодати, для нее наступает состояние рая. А если она удаляется от Бога, как кто-то удаляется от света, то она погружается все в больший и больший мрак, тесноту, томление, печаль, страшные скорби и наконец оказывается в состоянии адской муки.

Так что, все измеряется не какими-то пространственными параметрами, а удаленностью или близостью души человека к Богу. Чем ближе мы к Богу, тем ближе к Царству Небесному. И сколько бы ни было людей, хоть триллионы триллионов – огромные числа, которые трудно и назвать, у Господа найдется место для всех в Его безмерной деснице.

«Могут ли быть прощены самоубийцы, например дети, которые не ведали, что творили?»

– А почему они не ведали? Не ведает человек, потерявший сознание или находящийся в состоянии психической неуравновешенности, когда он настолько болен, что не отдает отчета в своих действиях. А если за самоубийцу ходатайствуют родственники, прося предать его христианскому погребению, и рассказывают о каких-то тяжелых жизненных обстоятельствах, постигших этого человека, например, что ему изменила девушка, и он не смог с этим справиться, то сразу видно, что в жизни этих людей Бога нет, и когда у них возникли трудности, им не за кого было схватиться, не на что опереться. И кто же в этом виноват? Наверное, родители, не привившие своим детям веры, да и сами эти люди, которые в течение своей жизни ни разу не задумались о Боге, не обрели тот якорь, что Господь протягивал им для их спасения.

Церковь и люди никогда не выносят своего окончательного суда прежде суда Божия. И не надо думать, что мы умнее или милостивее Бога. Мы отдаем решение вечной участи людей на суд Божий, но здесь, на земле, Церковь, руководствуясь святыми канонами, удостаивает христианского погребения только тех, кто умер естественной либо насильственной смертью, либо смертью по своей воле, но в состоянии психического заболевания, когда не мог отдавать себе отчета в своем поведении. Все остальные христианскому погребению не предаются, то есть отпевание и поминовение таких людей в Церкви не совершается, но родственники могут молиться о них дома.

Но это не значит, что Церковь выносит свой вердикт и обрекает таких людей на муки в аду. Мы предаем их воле Божией, и во многом зависит от родственников, какова будет эта воля Божия. Если они не просто будут добиваться, чтобы формально отпели их покойного родственника, а будут совершать добрые дела, сами воцерковятся, изменят свою жизнь на глубоко христианскую и будут регулярно посещать храм Божий, а дома усердствовать в молитве, то Господь, видя такое их изменение и зная, что причиной этого изменения стала трагическая кончина близкого им человека, распространит Свою милость и на этих людей. Именно поэтому мы отдаем таких людей воле Божией.

«Правда ли, что сейчас есть единоверческие церкви, где вместе молятся православные и старообрядцы?»

– Собственно говоря, старообрядцы – это тоже православные, только они в своем богослужении используют обряды, существовавшие у нас на Руси до реформы Патриарха Никона. Они отделились от нашей Церкви и создали свою собственную Древлеправославную Церковь – одно из старообрядческих согласий.

Есть православные, которые остались с нашей Церковью, но некоторые из них настолько полюбили старые обряды, что продолжают их держаться. Их называют единоверцами, то есть они единой веры с нашей Церковью, но в богослужении и домашнем обиходе используют старые обряды. Они крестятся не тремя, а двумя перстами, есть небольшие, несущественные отличия в текстах молитв. Как правило, у единоверцев только канонические древнерусские иконы, и они их очень ценят.

Такие приходы существуют, и они были основаны теми старообрядцами, кто понимал, что из-за обрядов отделяться от общецерковного общения не нужно, что это не то, что может быть оправдано ради Господа. С другой стороны, изменять обряды, которые они считают лучшими, на более худшие, скажем, каноническую иконопись на какую-то прозападную живопись религиозного содержания они не были готовы. И как раз эти люди и создавали такие приходы, которые святитель Филарет, митрополит Московский, принимал в свое общение в Москве.

И у нас в Томске существовали такие приходы. В частности, Свято-Троицкая церковь в городе Томске когда-то была единоверческой. Этот единоверческий приход был основан еще при святителе Афанасии, епископе Томском (втором Томском епископе). После революции приход был разгромлен.

По моим наблюдениям, в настоящее время даже те, кто держится старых обрядов, приходят на наши богослужения, некоторые из них совершают двуперстное крестное знамение, и никто этому не препятствует, не возбраняет это. Я считаю, что сегодня в нашей епархии нет необходимости созидания единоверческих приходов, но в некоторых епархиях такие приходы существуют.

Записала:
Людмила Белицкая

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475