Епископ Каменский и Камышловский Мефодий: Помощь наркозависимым и их близким

Владыка, Вы – руководитель Координационного центра по противодействию наркомании Синодального отдела по церковной благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви. Хотелось бы посвятить нашу передачу сложной, но весьма актуальной теме – помощь наркозависимым и их близким.

Вы занимаетесь наркозависимыми с 90-х годов. Что изменилось за этот период в работе с наркозависимыми?

– Кратко расскажу историю своей встречи с наркозависимыми. Конечно, наркотики я никогда не пробовал, о чем не жалею. В 1993 году у нас на приходе появились люди, занимающиеся наркозависимыми. Приход наш очень уединенный, труднодоступный, но они до нас добрались. У них были вопросы, как помогать наркозависимым. Они нам объяснили, что такое наркомания (до этого мы совсем ничего об этом не знали, наркомания была где-то далеко, за границей), посвятили нас в проблему, и мы старались понять, как можно с этими людьми работать. Потом они привезли этих людей к нам на приход. Через год одного из них мы даже пригласили у нас пожить, он жил у нас некоторое время (месяца три или четыре), и мы тесно общались. На этом знакомство с этой темой закончилось, был перерыв до 1998 года.

В 1998 году, если помните, был кризис, и приходу стало очень сложно выживать. Мы подумали, что нам нужны помощники, и пригласили нарко- зависимых. Конечно, это были люди не с улицы, а те, кто предварительно прошел трехмесячный курс реабилитации. С 1998 года мы стали с ними заниматься. Сначала это было 2–3 человека, а потом мы решили заняться этим системно.

Через какое-то время нас стали приглашать на семинары, конференции для обмена опытом. Мы стали писать статьи. В итоге нас пригласили возглавить Координационный центр по противодействию наркомании при Синодальном отделе по благотворительности. С тех пор работа стала более широкой. Одной ногой я был на приходе, другой ногой – в Синодальном отделе. Приход и Синодальный отдел находились на расстоянии 450 километров друг от друга, поэтому работать приходилось посменно. Потом я был избран в епископы: с 2014 года был епископом Каменским и Алапаевским, теперь – Каменский и Камышловский.

Что изменилось в работе с наркозависимыми? Раньше я жил вместе с ними, научился их чувствовать, понимать. Теперь только руковожу этой деятельностью в более широком масштабе. Общаюсь больше с выпускниками, потому что многие из этих людей остаются рядом, мы с ними работаем, взаимодействуем. Есть целый ряд друзей из наших бывших выпускников, они нам помогают.

Владыка, Вы сказали о выпускниках. Сколько их было за эти годы?

– Честно говоря, я перестал их считать с тех пор, как отбыл с прихода. Но в то время, пока я там был, через нас прошло более сотни человек. Это немного. Есть центры, через которые прошли тысячи людей. У нас небольшой центр, маленький приход. Но у нас была возможность жить с ними очень плотно.

Международный день борьбы с наркоманией отмечается 26 июня. И есть День трезвости, который отмечается 11 сентября. Нет ли смысла объединить работу по борьбе с наркозависимыми и алкозависимыми в одно направление?

– Когда меня пригласили в Синодальный отдел, там уже велась работа с алкозависимыми. Но я поставил условие, что не буду заниматься алкоголиками, буду заниматься только наркозависимыми. Потому что на самом деле это разные социальные группы, разные люди, у них разный кодекс чести. Кто такой алкоголик? Как человек заболевает алкоголизмом? Обычно это какая-то компания, работа. По сути, он свой среди своих, иногда даже душа компании. Вплоть до последних стадий алкоголизации никто от него не отворачивается, он выпивает публично. Винные отделы в магазинах легальны.

Другое дело – наркозависимый: он употребляет наркотики, таясь от родителей (как правило, первое употребление идет в детстве), сослуживцев, друзей. То есть находится на нелегальном положении. Наркотики – это криминал, и наркозависимый сразу входит в контакт с криминалом, иногда сам распространяет наркотики. Поэтому у наркозависимых совсем другая психология: он живет среди врагов, а не среди друзей, и каждый может причинить ему вред. Даже его условные друзья – тоже враги: они друг друга кидают, обманывают. Наркомафия, дилер – тоже враги. В общем, это совсем другие ощущения.

Наверняка все слышали, что есть группы анонимных алкоголиков. В какое-то время к ним стали присоединяться наркозависимые, но они друг друга плохо понимали. Поэтому мы имеем две социальные группы: анонимных алкоголиков и анонимных наркоманов. Они собираются по отдельности, и духовная работа с ними отличается.

Есть такое мнение, что наркоман вообще неизлечим. Так ли это?

– Что мы понимаем под здоровьем? Вообще-то, все люди больны. Пока не придем в больницу на обследование, мы можем думать, что здоровы, но приходим – и выявляется, что не совсем здоровы. Обычно мы идем в больницу, когда уже наступает какой-то кризис.

Говорить, что наркоман или алкоголик, достигший определенной степени заболевания, излечим, неправильно. Это хроническое заболевание. Есть травма, она неустранима. Если сказать кратко, то алкоголики и наркоманы не могут контролировать употребление психоактивных веществ. Например, другие люди могут немного выпить и остановиться, а алкоголик не может, он себя не контролирует, сразу уходит в запой. То же самое с наркоманом.

Единственный выход – вообще не употреблять психоактивные вещества. Если такой человек их не употребляет, он фактически здоров, хотя остается тяга. В Церкви понятие «тяга» имеет другой смысл. Страсть – тоже тяга: к смерти, к тому, что нас убивает. В данном случае наркотики и алкоголь убивают человека.

Человек может вести вполне здоровый образ жизни, просто у него есть какое-то ограничение. Например, когда больная печень, он соблюдает диету, есть ограничения в пище. Если он съест что-то запретное, ему становится плохо. То же самое с алкоголиком или наркоманом: если он не употребляет психоактивные вещества – здоров, если употребит – его жизнь опять начнет ломаться.

С одной стороны, такой человек постоянно болен. С другой стороны, он вполне может быть здоровым, просто надо пройти реабилитацию и быть в устойчивой ремиссии, то есть без обострения заболевания.

И примеров успешной реабилитации очень много.

– Много. Но наркомания – болезнь латентная, скрытая. Когда человек наркотизируется, он прячется, и мы его не видим. Мы видим наркозависимых, когда они уже впадают в терминальную стадию заболевания, то есть когда валяются в подъездах, теряют работу, семью, друзей, иногда и жизнь.

Когда наркозависимый выздоравливает, надо, чтобы никто не знал, что он наркоман, чтобы люди не портили ему жизнь. Понятно, как к наркоманам относятся. Так что наркоманы прячутся – и когда наркотизируются, и когда выздоровели. Потому мы их почти не видим. Мы видим их только в стадии предсмертной.

Реабилитация наркозависимых существует и в Церкви. Что это такое? Какие методики используются в Церкви?

– Смысл реабилитации в том, что человек возвращается к тому, чем он раньше обладал. Например, если кто-то заболел и стал инвалидом, его заново учат ходить, работать и так далее, чтобы он восстановился. Если не получается восстановиться, он получает инвалидность.

В случае с наркозависимым реабилитация – это выход в устойчивую ремиссию, когда человек больше не употребляет наркотики. То есть смысл реабилитации заключается в том, чтобы после курса реабилитации не употреблять наркотики.

Понятие реабилитации в писаниях святых отцов не встречается. Поэтому у нас большой испуг перед этим словом. Архиереи, священники и люди, не посвященные в тему, не знают, что это такое. Я сейчас постараюсь объяснить, чтобы было понятно.

Реабилитацией на самом деле мы очень успешно и давно занимаемся, только надо приложить эту деятельность именно к наркозависимым. Мы только что говорили о том, что наркомания неизлечима, но с этой болезнью надо как-то жить. Все мы неизлечимые хвастуны, жадины, иногда блудники и так далее, но мы стараемся контро-лировать и ограничивать себя в проявлении этих страстей. Вот и наркозависимых надо научить жить так же, не впадая в эту страсть, то есть чтобы они себя контролировали.

Для того чтобы себя контролировать, надо заменить жизнь с наркотиками на другую жизнь. Для этого надо переменить взгляд на жизнь, на мир, то есть изменить мировоззрение, чтобы жить вполне полноценно, при этом не болеть.

У нас есть церковное слово, которое говорит о перемене мировоззрения: метанойя, покаяние. Но мы не можем сказать наркозависимым людям: «Приходите к нам каяться». Они испугаются. Вообще, лозунг «покайтесь» мы сейчас почти не выдвигаем – люди его боятся. Есть понятие воспитания. Мы заменили слово «реабилитант» на «воспитанник». Они – воспитанники, подопечные, то есть мы их перевоспитываем. Но если сказать: «Приходите к нам на перевоспитание», опять люди не пойдут. Мол, в школе десять лет воспитывали, в институте, дома мама воспитывает...

И мы говорим: реабилитация. Если сказать кратко, то у нас в Церкви это аскетическое перевоспитание, перемена мировоззрения. Просто мы нашу традицию, умение работать с людьми прилагаем к данной проблеме, понимая особенность этой страсти. То есть мы делаем то же, что и делаем всегда. Поэтому любой духовник, умеющий работать с людьми и вести их по пути благоразумной аскезы, вполне успешно может работать с наркозависимыми. Собственно, так и происходит: некоторые приходы, монастыри с этой проблемой встретились, когда люди обратились к ним за помощью, стали работать с ними, и стало получаться.

Каковы перспективы борьбы с распространением наркомании в России? Что нужно сделать нашему государству, чтобы снизить наркопотребление?

– Мы сказали, что реабилитация – это перевоспитание. Наркотики были всегда, они были и за границей, и у нас, просто не всем доступны. Мы знаем, например, что известный певец Высоцкий был наркозависим. Наркомания была, просто не была столь массовой.

В Советском Союзе было очень высоко поставлено патриотическое, нравственное воспитание: были октябрята, пионеры, комсомол, целая школа деятельного воспитания. В 90-е годы запретили всякую идеологию, поэтому мы и имеем этот плод. Профилактика наркомании как раз состоит в воспитании молодых людей, нужно помочь им правильно расставить ориентиры в жизни, чтобы они поняли, что ценно, а что нет. Если такая профилактическая школа есть (мы проводим тренинги), то человек проходит мимо наркотиков.

Очень важно для государства восстановить систему воспитания. И Церковь тоже может внести свою лепту в воспитание людей. Сейчас Церковь имеет доступ в школы. Конечно, очень ограниченный доступ, но он есть. Если воспитывать молодежь, наркомании будет меньше.

Конечно, важны и силовые методы: поставить занавес, преграды. Но если есть спрос, будет и предложение. Когда господствует идеология гедонизма, жажды удовольствий, эгоизм, то наркотики вполне вписываются в эту систему, в этот образ жизни.

Владыка, можете ли Вы поделиться живыми примерами выхода из наркотической зависимости?

– Самые яркие примеры – первые. И первый экзамен запоминается... В этом смысле наиболее памятны первые наркозависимые. Первым был человек по имени Лев, он приехал к нам в 1993 году. Мы его пригласили, он жил вместе с нами (в отдельном домике). Это был очень тяжелый наркозависимый. Он был на послушаниях, мы с ним общались. Он очень любил детей, и дети с ним хорошо контактировали. Когда он приходил на Исповедь, слушать его было немножко непривычно, конечно, – грехи были другого уровня, чем обычно слышит сельский священник. В жизни это был совершенно адекватный, восприимчивый, слышащий, даже чуткий человек. Он у нас прожил какое-то время, месяца три или четыре. От нар-котиков ушел, но от алкоголя не совсем: у него были светлые периоды, когда он ходил в храм, воцерковлялся, а потом были периоды запоя. После таких периодов человек снижается как бы на этаж ниже в своем состоянии. Тем не менее он умер в покаянии. Однажды он попал в больницу, со всеми помирился, исповедовался, причастился, а утром внезапно скончался, но не от алкоголя, просто с печенью уже были проблемы, и врачи не смогли помочь. Вот это был первый наркозависимый, с которым мы тесно общались. Я его всегда поминаю.

В 1998 году был другой наркозависимый. Он успешно жил вместе с нами (тогда еще мы не называли это реабилитацией) восемь месяцев, помогал. После этого вернулся в Санкт-Петербург, защитил кандидатскую диссертацию, потом докторскую. Он доктор химических наук, преподает, занимается компьютерами. Это тоже был очень хороший опыт.

Каких примеров больше – положительных или отрицательных? Отрицательные примеры наверняка тоже есть?

– Говорят, что работа с наркозависимыми – это крест. Когда мы смотрим на крест Христов, мы видим крест, а Христос его не видит, потому что Он любит. В этом вся суть. Если ты любишь людей, выстраиваешь с ними контакт, то не видишь креста, который несешь, потому что он за спиной. Если повернешься спиной к людям, то, конечно, лбом упрешься в крест, но людям помогать не будешь.

Для меня это просто жизнь, общение, хотя это сложно. Собственно, и дети распинают своих родителей, но родители этого не замечают, потому что любят своих детей.

Сколько православных центров помощи наркозависимым сейчас действует в России?

– Не могу этого сказать. Не потому, что это тайна под грифом «секретно», а потому, что не знаю. Есть реестр центров, с которыми мы находимся в тесном контакте. Есть центры вне контакта. Есть центры, еще не вступившие с нами в контакт. Знаю, что есть приходы, где нарко- зависимые просто помогают, но это не называют реабилитацией. Поэтому сколько таких мест – не знаю. Многие о своих добрых делах не говорят. Многие не умеют отказывать, когда к ним приходят за помощью. Но есть центры, где налажена системная работа. Сейчас в реестре 54 центра. С некоторыми центрами мы расстались, нам показалось, что они не совсем соответствуют нашим критериям работы с зависимыми. Мы не говорим, что они плохо работают, но все-таки от них дистанцировались.

Как человеку правильно обратиться в церковь, если у него есть такая проблема? Или, например, если родители заметили у ребенка такую зависимость?

– Можно прийти к любому батюшке. Хотелось бы, чтобы батюшки не боялись наркозависимых. Когда человек приходит на Исповедь и кается пред Богом, он смотрит, как на него реагирует священник. Если священник не поморщился, а как-то приобнял человека, ласково посмотрел, тот чувствует, что и Бог его простил. Если священник начинает сказанных грехов пугаться, отворачиваться, конечно, человек уходит со скорбью. Священнику нужно принять такого человека, сказать: «Правильно сделал, что сюда пришел. Никто так не силен, как Бог. И Бог сможет помочь».

Но есть люди, которые предметно этим занимаются. Теперь во всех храмах (по крайней мере, было такое распоряжение Московской Патриархии) висит объявление с номером телефона – можно позвонить, если есть проблема с наркотиками. Священник примет человека, поговорит... По телефону ответит один из наших консультантов, вникнет в проблему и в зависимости от ситуации даст рекомендацию.

Если человек живет в Москве, Санкт-Петербурге или в одном из больших городов, его пригласят, может быть, на очную консультацию. У нас есть консультационные пункты в разных городах. Их, конечно, мало в масштабах России, но они есть. Либо человек просто получит телефонную консультацию, ему дадут совет (хотя совет – это мало) или потом пригласят на реабилитацию.

Сколько длится реабилитация? Понятно, что быстро перевоспитать никого невозможно. А это реальное, деятельное перевоспитание, когда учатся по-новому жить, по-другому смотреть на вещи, по-другому видеть окружающих, учатся выстраивать отношения. Многие садятся на наркотики потому, что не умеют общаться с людьми. Если научить решать эти проблемы, то потребность в наркотиках отпадет. Тяга все равно будет беспокоить, но с ней можно жить, ей можно противиться, ее можно контролировать. Мы помогаем этому научиться.

Так что можно позвонить по телефону, и, надеюсь, человеку помогут в той степени, в какой ему можно помочь и в какой он сам ищет помощи.

Владыка, благодарим Вас за ответы...

Записала:
Нина Кирсанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475