5 декабря – память священномученика Владимира Рясенского

Будущий священномученик Владимир родился в 1891 г. в г.Осташкове Тверской губернии в семье иерея Федора Рясенского. По окончании Тверской духовной семинарии он был рукоположен в сан священника к церкви с. Спас-Есеновичи Вышневолоцкого уезда. 2 сентября 1916 г. отец Владимир по его прошению был переведен в храм погоста Волго Осташковского уезда. В 1920-х гг. он служил в Знаменском храме в Осташкове. Много раз священника вызывали в ЧК и с угрозами требовали, чтобы он прекратил произносить проповеди, но каждый раз он отвечал: «Произносил и произносить буду».

В ноябре 1929 г. скончался один из старейших священников Осташкова, бывший много лет благочинным, – протоиерей Иоанн Бобров. Уважение к нему было столь велико, что отпевание собрало в храм почти весь город: пришли монахини Знаменского монастыря, многие рабочие завода, и шествие от собора до кладбища растянулось на полгорода. В соборе и затем на кладбище многие священники говорили проповеди в память почившего. Отец Владимир, в частности, сказал, что протоиерею Иоанну пришлось претерпеть много гонений от властей, он был одним из первых, кого власть стала преследовать, и еще в 1918 г. он был приговорен к 30-ти годам заключения. Арест, следствие и заключение пагубно отразились на здоровье отца Иоанна и способствовали приближению его кончины.

Подходил к концу 1929 год. Распоряжением властей многие крестьяне и духовенство были заключены в концлагеря или расстреляны. Священническое служение венчалось в те годы исповедническим и мученическим подвигом. И прошло совсем немного времени после похорон отца Иоанна, когда самому священнику Владимиру пришлось исповедовать верность Богу и Православию в узах… Некий шорник, имевший в Осташкове мастерскую, чтобы избавиться от строгого надзора жены и ездить в Москву по своим делам и гулять с приятелями, придумал предлог для отлучек из дома. Он решил, что лучше рассказать жене и шурину, рабочему кожевенного завода, что он ходит на тайные религиозные контрреволюционные собрания в Житный монастырь, что существует организация, называющая себя «Красный якорь», имеющая печать с изображением якоря. Собрания будто бы проходят в подвале монастыря, и для безопасности даже выставляются часовые. О чем говорилось на этих собраниях и кто состоял в «контрреволюционной» организации, шорник придумывать не стал. Однако, выслушав его объяснения и видя, что теперь наступило время, когда все газеты и власти в своих распоряжениях говорят о контрреволюции, шурин обо всем написал в Осташковское ГПУ и в конце декабря 1929 г. был вызван к следователю для допроса, где подтвердил все сообщенное. Тогда же был вызван для допроса заведующий рыбными промыслами в Осташкове – вероятно, по близости расположения конторы к монастырю. Он показал, что хорошо знает председателя церковного совета монастыря Дмитрия Мельникова, который еще в 1927 г. предлагал на церковном собрании добиться от властей разрешения на устройство крестного хода в Нилову пустынь и был противником обновленчества.

Свидетельство ли активности верующих в Осташкове или решимость местного ГПУ беспощадно арестовывать духовенство и церковников привели к тому, что через непродолжительное время, летом 1930 г., ГПУ арестовало председателя церковного совета Дмитрия Мельникова, а затем еще несколько человек, принимавших деятельное участие в церковной жизни, и среди них священника Владимира Рясенского. Во время заключения в тюрьме о. Владимира жестоко мучили, били, вырывали на голове волосы по волоску, но священник остался тверд в своем исповедании – не отрекся от Бога и не признал себя виновным в вымышленных преступлениях. Мужество его было удивительным. На заданные вопросы о знакомых ему священнослужителях о. Владимир отвечал: «Священнослужителей знаю, но разговоров на политические темы мы никогда не вели. Я лично – аполитичен и вопросами политики не интересуюсь». Это все, что услышали следователи ГПУ от священника, но продолжали допрашивать, добиваясь, чтобы он оговорил себя и других. Но помнил священник слово Христово: от слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься, и на вопросы следователей отвечал сдержанно: «Мельникова я знаю как церковного старосту нашего собора и бываю у него только по службе, в Пасху и Рождество я приглашался к нему в дом. Я никогда не вел разговоров на темы о советской власти. В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю».

23 декабря 1930 г. следствие по делу священника, церковного старосты и нескольких мирян было закончено, на следующий день было составлено обвинительное заключение. Следственный материал не выдерживал ни малейшей критики, и уполномоченный ОГПУ решил, что «настоящее дело нецелесообразно направлять на рассмотрение открытого судебного заседания, а потому направить его для внесудебного рассмотрения в Особое Совещание при Коллегии ОГПУ». Тройка ОГПУ через несколько дней, 26 декабря 1930г., приговорила отца Владимира к 5-ти годам заключения в концлагерь. 30 января 1931 г. священник был отправлен этапом в концлагеря Мариинска. Тяжелые условия следственной тюрьмы в Великих Луках, путешествия по пересыльным тюрьмам и непосильная работа в концлагере привели к тому, что отец Владимир через полтора года, в день праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, 4 декабря 1932 г. скончался. Священномучениче Владимире, моли Бога о нас!

Полную версию вы можете просмотреть или прослушать на сайте телекана «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475