Архиепископ Пятигорский и Черкесский Феофилакт: Надо задавать вопросы самим себе и честно искать ответы на них

Владыка, я нашла цитату в интернете (автор неизвестен): «Если нет сил делать что-то с любовью, не делайте вообще». Вы согласны с этим? И в каком случае Вы бы это применили? Буквально утром вспоминала это, когда мне надо было сделать, скажем так, добрый поступок, а мне не хотелось. Пришлось себя заставить. И я подумала: «А может, и не надо было?».

– Но любовь тоже с чего-то начинается. И нередко она начинается с понуждения себя... Вот несчастная девочка говорит, что она бедная и никому не нужна, никто ее не любит. И ей говорят: «Посмотри, как тот парень на тебя не просто смотрит, а как он заботится о тебе. Он пошел к декану и просил о тебе… Это все он сделал». И вдруг ты заставляешь себя обратить на кого-то внимание. И нередко это бывает действительно без того чувства, о котором мы говорим...

Я не помню, чтобы я с любовью шел в огород и выдирал траву, когда меня заставляла это делать моя бабушка. Ну никогда это не делал с любовью! Но приходилось делать. Потом, когда мы уже ходили на ту же грядку собирать вкусную клубнику, конечно, с любовью я ел клубнику и благодарил бабушку за то, что она когда-то заставила меня потрудиться. Есть вещи, которые нужно просто понуждать себя делать, а потом понуждение принесет свой хороший плод.

Владыка, очень часто встречаю вопрос: «Если средством платежей станет исключительно чип, не станет ли принятие чипа отречением от Христа?».

– Автоматически, конечно, не станет. Речь о другом. Опасность заключается в том, что человек становится в принципе несвободным, и его несвобода – это определенного рода диктат: вот нет у тебя этого документа – и ты не сможешь вообще ничего ни покупать, ни продавать, что-то делать. Тогда естественно рождается следующий вопрос: а что станет условием получения этого предмета? Моя лояльность к действующей политической системе? Или мое согласие с какими-то принятыми законами? Мое согласие с тем, что моя религиозность и моя свобода или мой выбор начнут кем-то ограничиваться? Вот здесь уже возникает очень много вопросов. Как воспользуются моей условной несвободой? В том числе и моим желанием сохранить в глубокой тайне свое доброе дело.

Конечно, кто-то скажет: «Ну что ж – мне нет возможности? Пожалуйста, помогайте другим людям». Да, несомненно. Но ведь иногда можно и нужно помочь таким образом, чтобы это не было публичным. Проще говоря, какую-то купюру денежных средств передать бывает полезнее, проще. И для человека тоже это определенного рода свобода. А здесь все достаточно регламентируется, ограничивается и просматривается: что я покупаю, читаю, слушаю. Все это тут же, мгновенно, что называется, фиксируется.

И тогда возникает вопрос: а что станет платой? И совершенно обоснованно люди задают вопрос: «А не станет ли платой в том числе моя религиозная свобода, моя вера?». А если мне скажут: «Нет. Ты знаешь, твоя вера – это одно, а все равно делай это», – тогда я должен буду встать на путь исповедничества. Я буду делать так, как об этом говорит мне моя вера. Если это грех, даже если он узаконен законодательством, он для меня все равно остается грехом. И я не буду это делать, потому что это грех. И если это станет предметом моей несвободы, я готов быть несвободным, но я никогда не пойду на сделку со своей совестью.

Владыка, а почему христиане пишут иконы, а у мусульман, иудеев их нет?

– Традиция богопознания складывалась на протяжении очень долгого времени, в том числе это сложилось и в традиции изобразительного искусства. И мы знаем из Священного Писания (еще из Ветхого Завета), как по указанию Божиему был построен первый ветхозаветный храм, где находились скрижали Завета, сосуд с манной, жезл Моисея и другие удивительные (если так можно сказать) артефакты истории этого народа. Там же Господь повелел изобразить и херувимов, и священные изображения, которые не встретишь, скажем так, в повседневной жизни. И все эти священные изображения являются напоминанием человеку о том, что он одновременно живет, если можно так сказать, в двух измерениях – в физическом (тактильном) и духовном (невидимом). И признаки этого невидимого измерения как раз и запечатлены в иконографических образах. Ведь по сути своей икона – богословие в красках. Это не просто фотографический факт, а напоминание о духовном мире, который пронизывает весь наш собственный мир. И в церковной истории иконопочитание как одна из форм познания Бога укрепилось окончательно уже в VIII веке и с этого времени становится распространенной традицией для всей христианской Церкви.

На сайте «Правмир» человек спрашивал: «Получается, чтобы попасть в рай, на земле нужно соблюдать очень жесткие правила. Или же гори в аду. И эту каторгу верующие называют свободой? Как я могу верить?». Он задает себе духовные вопросы и искренне не понимает, зачем нужны здесь такие ограничения, чтобы когда-то потом что-то, может быть, получить (в чем он очень сомневается).

– Конечно, речь идет об ограничениях, которые свойственны нашей собственной жизни. Ограничения являются безусловной частью нашей, как парадоксально это ни звучит, свободы. К примеру, мы подходим к пешеходному переходу – и загорается красный свет. Мы ограничиваем свое движение. Но мы понимаем, что, ограничив свое движение, мы сохраняем себе жизнь. Наступит момент, когда можно будет двигаться.

Вот пост. Говорят: «Ну и что? Сегодня не ем – это полезно, а завтра ем. Тогда зачем посты нужны?». Это то же самое, как ограничения на светофоре. Да, сегодня я не ем, потому что идет пост, потому что мне это полезно, это сохраняет мою собственную свободу от каких-то зависимостей, привычек, дает возможность «постоять на светофоре», хотя бы оглядеться вокруг, о чем-то подумать, отвлечься от изнурительной ходьбы в одном направлении (если так можно сказать). То же самое и во время поста.

На самом деле ограничения – не только то, что когда-то принесет нам благо. Ограничения уже сейчас приносят пользу. И если я этого не выполняю, это не означает, что тогда, когда наступит моя вечность, я буду гореть в аду. Просто сейчас моя собственная жизнь превратится в этот ад. Если я не буду ограничивать в себе зависть к другим людям, я начну воровать. Если не буду ограничивать в себе хвастовство и себялюбие, я превращусь в гордеца. Если я не ограничу в себе жестокое отношение к другим людям, в кого я превращусь тогда? Все это позволяет избежать ада в собственной жизни сейчас.

И еще одна вещь: не делается адом жизнь тех людей, что рядом с тобой. Для них ты будешь предметом радости. Для родителей, например: мама не будет стыдиться… И вокруг тебя будут радоваться люди. Это и есть вся та радость правил и условий, которые сохраняют в тебе настоящего человека, а вокруг тебя людей – счастливыми, радостными, благодарными.

Владыка, спасибо большое за такие интересные ответы на мои иногда сумбурные вопросы. К сожалению, наше время подходит к концу. Время Вашего слова.

– Дорогие братья и сестры! Продолжу мысль моей собеседницы. Сумбурной, как мне кажется, становится наша жизнь тогда, когда мы перестаем задавать вопросы самим себе и честно искать ответы на них в своей совести. Вопросов всегда много к другим. Но дай Бог, чтобы каждый день нам удавалось задавать хотя бы по одному вопросу самим себе и смело, честно отвечать на них. И наша жизнь наполнится хорошим смыслом.

Храни и благослови вас Господь!

Записала:
Людмила Ульянова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475