29 ноября – память священномученика Феодора Колерова

Сегодня мы вспоминаем священномученика пресвитера Феодора Колерова. Федор Ксенофонтович родился в 1882г. в с. Семеновском Тверской губернии в семье священника Ксенофонта Захарьевича и его жены Елизаветы Ивановны. В 1905 г. он окончил Тверскую духовную семинарию и был рукоположен во священника с.Ключевого Тверской губернии, в 1911 г. переведен в с. Столбово, а через год стал настоятелем в только что отстроенном Преображенском храме в Кимрах Тверской губернии.

Ревностным служением иерей Феодор быстро привлек к себе сердца верующих. Несмотря на молодость, он для своих прихожан стал отцом, и в трудных случаях люди шли к нему за советами. Когда началась I мировая война, священник и его жена Анна Михайловна возглавили в городе общество помощи фронту – шили для армии одежду и отправляли на фронт посылки. Безбожные власти сразу отметили незаурядного священника и его высокий авторитет среди горожан. В начале сентября 1919 г. секретный отдел губернской ЧК разослал по всем уездным городам телеграммы об аресте в качестве заложников всех сколько-нибудь выдающихся жителей. Среди других был арестован и отец Феодор. Священник вскоре был освобожден, но власти не прекращали преследований: отобрали всю мебель, затем наложили контрибуцию, по которой он был обязан выплатить крупную сумму денег, угрожали арестом.

Пришел 1922 г. Голод. Изъятие церковных ценностей, гонение на Православную Церковь, организация обновленческого движения… До Кимр начали доходить из газетных сообщений известия об обновленцах, пришло несколько номеров журнала «Живая Церковь», в которых толковалось о возрождении древних церковных традиций, пришло известие, что в Москве собирается съезд духовенства. Отец Феодор отправился в Москву, чтобы увидеть, чем будет заниматься духовенство, какие проблемы обсуждать. Съезд был назначен на 6 августа, в Москву съехалось около 200 участников – большей частью священников – из самых разных епархий России. Здесь о. Феодор попал в атмосферу революционного 1917-го года, когда говорилось много речей и рождалось много ложных надежд.

В конце сентября в Москве среди обновленцев произошел раскол. Страсти и борьба между ними выплеснулись наружу, для всех искренне заблуждающихся стало очевидным, что никаких церковного движения и церковной работы нет – не о Церкви и не о Православии думают вожди обновленческого движения. Увидев все это, о. Феодор ужаснулся и прервал всякие отношения с обновленцами. Он стал писать исповедь, которую намеревался передать Тверскому епископу.

В конце октября к о. Феодору приехал из Твери священник Алексий Бенеманский (тоже будущий священномученик). Почти до утра они беседовали об обновленчестве. Отец Алексий написал после этой беседы епископу Тверскому Петру (Звереву): «Позволю себе свидетельствовать, что намерение о.Феодора порвать с “Живой Церковью” искренно, да фактически это уже и состоялось. Теперь он выражает готовность возвратить “Живой Церкви” свой членский билет и Раевскому – мандат. Вам он раскаяние принес и принесет еще». Епископ Петр не сразу разрешил священнику служить, поначалу прислав распоряжение о запрещении его в священнослужении. Тот подчинился и сам отвез распоряжение архиерея благочинному, после чего в Преображенском храме стал служить другой священник. Невыносимо тяжело было переживать о. Феодору свое отстранение от престола Господня: все мысли, чувства и переживания были связаны с Церковью, без нее он не мыслил и жизни, а тут все оборвалось. В середине ноября отец Феодор снова написал епископу, прося его снять запрещение. Оно вскоре было снято, и батюшка снова стал служить в Преображенском храме. Между тем гонения на священника, усилились. По распоряжению властей у него были отобраны в церковном доме две самые удобные комнаты, и власти предупредили, что вскоре отберут и весь дом.

В июле 1928 г. ВЦИК постановил закрыть храм. Среди прихожан возникло сопротивление закрытию, и вскоре о.Феодор, староста храма Анания Бойков и Михаил Болдаков были арестованы. Обвиняемых увезли в Тверскую тюрьму. Суд назначили на 20 октября. Глубокой ночью обвиняемых перевезли на открытой барже по Волге в Кимры, где должно было слушаться дело. 27 октября был зачитан приговор: расстрел. Была подана кассационная жалоба. На время кассации о. Феодора перевели в Москву в Таганскую тюрьму. Ему разрешили ежедневные свидания с родственниками. 20 ноября о. Феодору было объявлено, что смертный приговор утвержден. Среди вещей о. Феодора сохранился “Канонник”, бывший у него в одиночной камере. Некоторые слова святых подчеркнуты им: «Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, не имаше смутитися, но воспряни…». 29 ноября в утренних газетах было опубликовано, что священник Феодор Колеров, староста Анания Бойков и мирянин Михаил Болдаков расстреляны. Однако о. Феодор был еще жив, вечером ему дали свидание с женой и сыном. После свидания стражники отвели о. Феодора обратно в камеру. Тогда он взял фотографию жены и на обороте ее написал имена детей. И подписал: «До свидания общего». Потом, когда стража снова пришла и о. Феодора вызвали на расстрел, на первой странице канонника он вывел: «29/XI–11 ч. ночи».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475