Матушка Надежда Бажанова: И я научилась проще относиться ко всему

Героиня программы – матушка Надежда Бажанова, супруга протодиакона Димитрия Бажанова, клирика храма-колокольни «Большой Златоуст» (г. Екатеринбург).

«Каждый человек сам себя воспитать должен» – эти слова знаменитого тургеневского Базарова всегда вызывали двоякое мнение. Кто-то с ними был согласен, кто-то возражал и даже вспоминал, что наши предки говорили: «Каков в колыбельке, таков и в старости», – а они зря не скажут.

Между тем, в свете христианства вся наша жизнь – это время, отпущенное нам для осознания и исправления самих себя. Конечно, заниматься самовоспитанием или нет – свободный выбор каждого. Но тот, кто сознательно вступает на эту трудную дорогу, обязательно получает ни с чем несравнимую духовную радость.

Звон колоколов – кристальной чистоты многоголосье, которое наполняет пространство и красотой, и мощью, и силой, и торжественностью. Наши предки были уверены, что голосом колоколов с нами разговаривает само небо.

Матушка Надежда: – Особенно мне нравится, когда мы идем в храм, допустим, утром, и идем под колокольный звон: я уже немножко настраиваюсь на службу – этот момент мне очень нравится; просто приятно слышать звон, знать, что это призвание моего супруга, что он занимается любимым делом. Каждый звонарь вкладывает в дело свою душу – это звучание его души, наверное.

Старший звонарь Екатеринбургской епархии и клирик храма-колокольни «Большой Златоуст» протодиакон Димитрий Бажанов начал свой разговор с Богом еще в раннем детстве. Точнее сказать, ребенком он включился в глубокую духовную беседу с Господом, которую на протяжении нескольких поколений вела его семья.

Протодиакон Димитрий: – Мой прапрадед был протодиаконом нашей епархии. У моего прадеда-священника дети и внуки: моя мама, тети – все музыканты, в основном регенты, дирижеры, хоровики, пианисты, дядя был хранителем органа … Такая музыкальная семья.

Род священнослужителей Сельменских, продолжателем которого и является отец Димитрий, был одним из самых известных в дореволюционной Екатеринбургской епархии. Прапрадед – протодиакон, прадед – священник Василий Сельменский, его рукоположили в 1915-м.

Протодиакон Димитрий: – Мой прадед ждал, что коммунистический режим падет, и как раз дожил до того, что широко праздновалось 1000-летие Крещения Руси (я помню, как висел плакат: 1 000 лет, как делалась оградка вокруг Ивановской церкви), и прадед как раз до смерти успел услышать колокола, когда Николай Затекин (сейчас архимандрит, настоятель Нижегородского Вознесенского Печерского мужского монастыря из Нижегородской епархии) начал звонить на возрожденной колокольне Иоанно-Предтеченского собора.

В подростковом возрасте, после череды семейных потерь, Дмитрий начал задавать себе и взрослым совершенно недетские вопросы: почему человек так мало живет? Зачем, для чего? Ответы искал и находил в подаренном бабушкой Священном Писании. Это было время, когда Православная вера, вышедшая из-под пресса, была на волне романтизма.

Протодиакон Димитрий: – Это был примерно 7-й класс, когда я на уроке литературы или русского мог тихонечко читать Евангелие, и классный руководитель видела и закрывала на это глаза.

Романтика Православной веры тогда коснулась практически всех. В том числе и семьи 10-летней екатеринбурженки Нади Брусницыной.

Матушка Надежда: – Родители – инженеры. Прямой связи с храмом у меня с детства не было. В 1990-е годы было массовое Крещение, когда шли толпами люди, и именно в этом потоке я и крестилась – уже в подростковом возрасте.

После окончания средней школы Дмитрий, продолжавший искать ответы на вечные вопросы, поступил в Екатеринбургскую духовную семинарию. А Надежда, подававшая большие надежды в сфере науки, стала студенткой исторического факультета Уральского государственного университета им. А.М. Горького. Увлеченная французским языком, девушка в конце концов решила отдать профессиональное предпочтение именно ему.

Матушка Надежда: – У меня тема диплома была – европейские университеты. Сначала это была курсовая, потом постепенно стало темой диплома, и я поехала во Францию собирать материал для дипломной работы.

Эпоха романтизма была и в постперестроечной России после снятия «железного занавеса». Прозрачность международных границ и новые экономические отношения с Европой дали возможность уральской студентке целый год работать в архивах Сорбонны, одновременно посещать университетские лекции и углубленно изучать язык. В Екатеринбург Надежда вернулась, как говорится, «на коне» – защитила диплом и продолжила работать переводчиком в представительстве одной из французских фирм.

Матушка Надежда: – Эксперты приезжали, допустим, на какое-то из российских предприятий и помогали ему пройти сложный этап своего развития, то есть давали толчок. Они смотрели изнутри, как и что, и давали советы – своего рода консалтинговая деятельность.

Приезжим французам были интересны не только производственные дела. Однажды, к примеру, небольшая франкоговорящая делегация вместе с переводчицей зашла в Иоанно-Предтеченский кафедральный собор. Там, заметив необычных гостей (но большей частью все-таки гостью), молодой звонарь Дмитрий пригласил их подняться на колокольню. Все согласились с готовностью, хотя дело было накануне католического Рождества.

Протодиакон Димитрий: – Поднялись на колокольню, была морозная погода… И все: встретились и встретились. А спустя 10 дней в филармонии был концерт духовной музыки – хор «Доместик» пел, я Надю пригласил, мы пошли.

На самой высокой площадке храма под звон колоколов произошла встреча, которая перевернула жизнь обоих. «Нас Господь вел», – говорит сейчас матушка Надежда. Уже в апреле состоялось их светское бракосочетание, а на праздник святых апостолов Петра и Павла – Венчание. В результате той встречи на колокольне Дмитрий передумал поступать в Московскую духовную академию, а затем принимать монашество.

Протодиакон Димитрий: – Это, наверное, так просто не объяснить и не понять, ничего такого не было – а оказалось, что все и было.

В результате и Надежда приняла мысль, что с карьерой переводчика предстоит попрощаться.

Матушка Надежда: – Отец Димитрий был против такой моей работы. Он говорил: нет, мне все-таки нужна матушка. А такая работа связана и с разъездами, и с тем, что меня поздно дома нет, – и, конечно, с карьерой переводчика мне пришлось расстаться.

Протодиакон Димитрий: – Когда мы повенчались летом, свадебное путешествие было в Каменск-Уральский за колоколами для Свято-Троицкого собора. В сентябре 2000 года должен был приехать Святейший Патриарх Алексий II, и на второй день после свадьбы мы вместе тряслись на КамАЗе, ехали в Каменск-Уральский получать колокола.

Дмитрия Бажанова рукоположили в диакона вскоре после Венчания. Только тогда для его молодой и, что скрывать, малоподготовленной к церковной жизни матушки началось воцерковление, а вместе с ним – глубокая внутренняя работа по изменению себя, по воспитанию смирения, жертвенности. Так еще недавно востребованная переводчица спокойно села за парту взрослой воскресной школы, где учителем был ее супруг. Как любящая жена она следовала за мужем, хотя многое было непонятно и тяжело.

Матушка Надежда: – Чисто физически были такие, можно сказать, тяготы, когда молоденькая женщина, беременная, стоит в храме… А отец Димитрий в то время был молодой священнослужитель, настаивал на этом, я его слушалась. Потом постепенно я привыкла к богослужению, его звучанию, стала понимать, что происходит на службе: сначала многих деталей службы я не знала.

Все, признается матушка Надежда, приходило постепенно. И узнавание внешних деталей церковного уклада, и постижение молитвы как сакрального пространства, где – теперь она точно это знает – ее и слышат, и любят.

Матушка Надежда: – Наверное, самый большой опыт, когда я молилась, молилась – мы очень хотели еще родить, у нас не получилось. После этого, я помню, был момент, когда я была под наркозом, немножко, видимо, больше необходимого на меня подействовало, и в момент, когда мне было очень плохо, я помню, что молилась за лялечку свою неродившуюся. И в какой-то момент я помню, что уснула и проснулась, и после того, как я уже выплакалась, проревелась, мне стало намного легче. Я поняла, что, наверное, Господь принял мои молитвы и, видимо, так надо. Видимо, такое испытание нужно было всей семье перенести. Я верю, что мы все равно встретимся.

В семье подрастали сын Кирилл и дочь Ульяна. Кирилл активный, спортивный и музыкальный – в папу. Ульяна мягкая, тихая, увлекающаяся рисованием и иностранными языками – в маму. Дети каждый со своим характером – и оба замечательные. Тем не менее, потеря третьего ребенка для их мамы была болезненной. Младший, Костя, появился на свет спустя 7 долгих лет как Божий подарок и как награда, ведь для матушки Надежды время ожидания малыша стало годами, образно говоря, перепахивания себя, своей природы, своей гордыни.

Матушка Надежда: – Конечно, я уже не та, что была раньше. Я в себе вижу, например, что если в молодости я могла больше гневаться, нервничать, раздражаться, то постепенно я пришла к тому, что не нужно все это, что хуже от этого будет только моим детям, моей семье, моему супругу. И я научилась проще относиться ко всему: если я чего-то не достигла и не сделала – ладно, я сделаю это завтра или послезавтра.

Ну и пусть кто-то из домашних пройдет в ботинках по свежевымытому полу. Что это, повод для ссор? Бытовой перфекционизм? Положа руку на сердце, кому он жизненно необходим, станет ли от него дома радостнее, теплее? Наде-жда прошла этот урок. И не только этот.

Матушка Надежда: – Я пыталась оправдать другого человека – не себя, а другого: оправдать своего супруга, где-то сдержаться, где-то перетерпеть, где-то действительно себя немножко усмирить и промолчать, стерпеть.

Не оставаться «как бы» смиренной, не загонять агрессию и недовольство вглубь, а действительно душевным миром их гасить. Конечно, это очень непросто. Ведь если положить на чаши весов свои претензии и то, что действительно важно для семейной жизни, что перевесит? Когда ответишь на этот вопрос, тогда и меняться захочется, зная, ради чего и ради кого.

Матушка Надежда: – К чему-то я стала относиться легче, проще, в чем-то научилась прощать, но при этом даже сейчас я начинаю осознавать, что во многом батюшка прощает и меня: если оглянуться назад, не нужно говорить, что я такая вся хорошая, я жертва, и только я. С его стороны, наверное, это и есть христианство – в отношении меня тоже очень много было прощено и сделано. Ключевое слово здесь, наверное, «вместе». И когда проходишь это вместе, уже совсем иначе складываются отношения.

Для них действительно ключевое слово – «вместе»: в нем и благодарность, и любовь. Муж привел ее в храм, раскрыл красоту семейной жизни под молитвенным покровом церкви, а жена подарила то, чем отец Димитрий бесконечно дорожит как муж, отец и священнослужитель.

Протодиакон Димитрий: – Верность, надежность, любовь: главное в семье, чтобы тыл был защищен.

Матушка Надежда: – Любить – это, наверное, стараться сделать больше для любимого человека, сделать что-то хорошее. Любить, и отдавать, и не требовать: давай мне тоже.

Стаж их семейной жизни – 18 лет: «Всего 18», – уточняет отец Димитрий. Это их путь любви, понимания, принятия, изменения самих себя ради друг друга, ради детей, а по большому счету, ради Бога.

Матушка Надежда: – Мы самая обычная семья с самыми обычными проблемами; во многом мы не дотягиваем до идеала, до того, как бы хотелось. Есть куда идти, есть над чем работать, есть куда стремиться.

Протодиакон Димитрий: – Человек изменяется. Как Макарий Великий говорил, пока не дошел до обители – не верь самому себе. Жизнь – это постоянная борьба со своими страстями, стремление к Богу, поэтому, пока мы не окажемся со Христом, мы не можем говорить, там или не там.

Записала:
Елена Чурина

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475