Город моего детства

Мой родной маленький Камышлов обязан своему появлению острогу на знаменитом Сибирском тракте и камышам, где прятались каторжане, которых гнали по тракту на каторгу дальше на Север. На месте города был пересыльный острог, место глухое, тихое, охраны мало, и можно было сбежать, благо кругом были непролазные болота, и многие каторжане так и делали, но их все равно ловили. Санкт-Петербург тоже вырос на болотах и тоже благодаря каторжанам, только они там не бегали, а наоборот, строили. Им и бежать-то было некуда, дальше было море. И они построили столицу великой Российской империи, величественный город на болотах, обязанный своему появлению несгибаемому русскому духу и страшному рабскому труду каторжан, которых гнали сюда со всей страны, в том числе и по дорогам, где в детстве мы мальчишками катались на велосипедах.

Город моего детства часто неопрятный и расхристанный зимой утопает в снегу, а осенью тонет в грязи, но открытый и добрый, как сосед в доме моего детства дядя Паша, который учил меня ездить на велосипеде и рыбачить, и вечно копался под навесом у сарая с железками. У него никогда не было машины, но на своем стареньком мотоцикле с коляской он объездил лучшие рыбацкие и грибные места в округе, а зимой ездил на лесные озера, до которых не каждый джип доберется, и привозил столько окуней, что потом всем домом мы уху варили и радовались. Когда дядя Паша приходил к нам в гости, то всегда приносил мне подарки: мормышки с яркими бусинками, которые он сам паял или новые катафоты на велик. Дарил, и видя, как ты радуешься, тоже смеялся как ребенок.

Его младшая дочь Вера работала с моей мамой на телефонной станции и часто была мне за няню. Потом она уехала в братскую Чехословакию и привозила мне оттуда книги из серии «Библиотека приключений» и «Библиотека фантастики», жвачки «Педро», «Лелек и Болек», треугольные шоколадки «Таблерон», конфеты «Бон-Пари» и «Чупа-чупс». Хотя ей уже за пятьдесят, когда мы встречаемся я как и в детстве зову ее «Верочка».

В родном дворе я не был больше двадцати лет, но до сих пор помню всех наших соседей: героя-фронтовика дядю Петю с тетей Асей со второго этажа, с чьим внуком Димкой мы были не разлей вода, и одинокую тетю Лиду, муж которой погиб где-то под Сталинградом, а сын дядя Володя уехал за большими деньгами на Север и приезжал раз в году. Тихую тетю Олю из квартиры напротив нашей, чей муж якобы фронтовик оказался предателем-полицаем, который служил немцам на Украине. Его арестовали в восьмидесятых, когда он поехал к себе на Родину куда-то в Запорожье, и его там опознали, арестовали, а потом расстреляли. Все соседи тетю Олю потом жалели, потому что у него на лбу не написано, что предатель, с виду он был обычным мужиком, слова лишнего не скажет, а оказалось вон чего. Тетя Оля больше мужчинам не доверяла, и всю жизнь прожила одна, воспитывая сына дядю Вову, а потом внучку Настю, мою подружку.

Помню, придешь из школы, дома никого, бежишь к соседям. Там накормят, напоят, и спать уложат.

А праздники как встречали? Все вместе встречали! Все соседи соберутся за одним столом, и гулять! Песни под гитару и баян, стихи разные читали, войну вспоминали. Моя бабушка Катя замечательно играла на семиструнной гитаре и губной гармошке. До сих пор помню, как нас, мальчишек, мужики качали на половиках. Растянут половик, усадят в центр, как начнут подкидывать, душа в пятки! А наши игры на улице? «Чиж», «лапта», «банки», «в разведчиков» и много чего еще! Зимой мы всегда всей улицей заливали горку и делали каток. Чтобы потом всем вместе там кататься. Для нас не было страшнее наказания, чем дома одному сидеть. На этих улочках мы были одна семья, и это самое замечательное, что только можно было нам пожелать. У многих с тех пор стойкий иммунитет к эгоизму и равнодушию. Тогда мы твердо усвоили, что когда всем миром, когда заодно, никакие враги тебе нипочем и любую беду можно пережить. А радость, которую ты делил с другими, оставалась с тобой навсегда. А когда все по углам – плохо стало. Приходи, бери нас голыми руками, и делай что хочешь. А эти улочки говорят о другом. О добрых искренних отношениях, верных друзьях, заботливых соседях, и счастье, одним на всех. Все мое детство прошло на таких улицах.

Здесь у каждого дома своя история. Стоит немного постоять, отряхнуться от пустой суеты, и взгляду откроется их истинная неяркая красота и обаяние, о котором плакал Есенин. В этих маленьких окнах и невысоких крышах отражается доброта русского характера, бесконечное терпение и довольство малым. Это сейчас людям тесно: десять комнат, двадцать, и все счастья нет. А раньше люди жили не так. Раньше люди жили скромно. Одна, две комнаты с кухней, рябина во дворе – и хорошо! Это настоящие русские дома, душа России, из которых вышел великий русский народ. Я повидал множество больших и красивых городов, но нигде мне не было так хорошо, как на моей маленькой родине.

В большом городе если и сделаешь какую-нибудь гадость, этого никто не заметит. Все бегут, вытаращив глаза, и с утра до ночи заняты зарабатыванием денег. В гости друг к другу просто так уже не ходят – некогда. Все деловые и у всех какие-то свои интересы. А здесь все друг про друга все знают, росли на одних улицах и знают тебя, как облупленного. Когда-то лет пятнадцать назад я делал для электротехнического завода «ЭТЗ», на котором производится чуть ли не половина железнодорожного оборудования для железных дорог России, газету, так люди до сих пор со мной на улицах здороваются. Как дела? – говорят. Чего к нам на завод не заходишь? Я тоже их всех хорошо помню и тоже искренне радуюсь. Вадим Алексеевич всю жизнь проработал на одном месте в первом цехе и на всех собраниях как лев бился за права рабочих. И рыбак отменный. Потом звонит, рассказывает: «Денис, я вчера на Нице таких щук наловил – любо-дорого! Давай, поезжай, пока клюет!». Екатерина Павловна была председателем Совета ветеранов, не раз приглашала меня в гости, варила очень вкусный кофе и рассказывала замечательные истории из героической жизни завода и людях, которыми хотелось гордиться.

В большом городе можешь кричать, что угодно – всем все равно. Там сенсации происходят каждую секунду и уже никого не волнуют. В маленьком – слову еще доверяют, особенно тому, что напечатано. И поэтому иногда лучше просто промолчать.

Помню, как я написал статью в местную газету про 80-ти летнюю бабушку, забытую родственниками, что жила в деревне, куда из Камышлова переехали мои родители, и за которой ухаживала моя мама. Делала уборку, мыла, стирала, обед готовила. Я спрашиваю: «А что родных у нее нет?». Мама говорит: «Есть, только они к ней не ходят, внук раз в году приезжает, она на него завещание на квартиру написала». Я говорю: «Давай статью про нее напишу, может, кто вспомнит о ней?». Написал на свою голову. Родственники как статью прочитали, обиделись, и хотя не ездили и не заботились о ней, потом навсегда дорогу забыли. Но ведь могли же! – терзался я, а мама махала рукой и говорила: «Не могли! Я их в городе несколько раз встречала, говорила, они только отворачивались, мол, не ваше дело!».

Священномученик Сергей Увицкий был ректором Камышловского Духовного училища с 1913 по 1918 год и настоятелем Покровского собора в 1918–1920-м году. Это он вывез из голодного Екатеринбурга известного сказочника Павла Бажова, и поселил вместе с семьей в своем доме рядом с Покровским собором. Сегодня на доме висит памятная доска, где написано, что здесь жил известный советский сказочник, а о хозяине дома ни слова. В городских архивах, музейных запасниках и у краеведов не сохранилось ни одной фотографии известнейшего и популярного жителя города, в доме которого собиралась вся городская интеллигенция. Но сохранились записи из политического дела №117 по «обвинению гражданина Увицкого Сергея Александровича в антисоветской деятельности», заключавшейся в том, что, несмотря на запреты властей, он продолжал служить в храме и проповедовать слово Божие, где и был арестован прямо во время воскресной Литургии. Всего по делу идейного врага народа и борца с Советской властью», священника Сергея Увицкого проходило 47 человек, тридцать шесть из которых были признаны виновными в «антисоветской агитации и борьбе с советской властью» и приговорены к бессрочному заключению в лагерях, с применением принудительных работ. Из материалов дела можно судить, что люди безропотно шли в тюрьму, но никто не осудил и не оговорил своего пастыря, как того требовали от них следователи ЧК. Отец Сергий провел в тюрьмах и ссылке более десяти лет и умер в лагере на Беломорканале, но от своей веры не отказался. И я верю, что сейчас он со своими верными прихожанами стоит перед престолом Божиим и молит о милости к городу за который отдал свою жизнь.

Построенный на деньги горожан храм Александра Невского на главной городской площади в советское время взорвали, теперь на его месте строится часовня. Ее заложили лет пятнадцать назад, уже купола поставили и кресты установили, но дальше дело не идет. Старый храм стоял возле главной городской ярмарки, куда съезжались со всего Урала, и купцы считали своим долгом содержать его в благолепии и жертвовать на него деньги. Нынешние купцы в храм ходят редко, и предпочитают тратить деньги на заморских пляжах. Хотя встречаются такие, кого Господь привел в Церковь, спас от беды, утешил и напитал. Повидавшие всякого и умеющие ценить настоящее, поверили и уже никуда из храма не уйдут. По себе знаю. Сердце, уязвленное любовью, больше не может жить миражами и подделками, и рвется к Подателю жизни на брачный пир.

Они привели в храмы своих домочадцев, своих жен и детей и стали новым народом Божиим, которым Господь вручил построенные их дедами полуразрушенные неприбранные храмы, которые они потихоньку восстанавливают. Этих людей немного, но они есть, и почти все мои друзья. Когда мы встречаемся на службах по воскресеньям, и даем друг другу братское целование, я сердцем знаю, что все будет восстановлено и построено, пусть не так быстро, как в царское время, но обязательно будет! И не благодаря богатым спонсорам или помощи властей, а вопреки всем препонам и неурядицам, от сердца, от последней бабушкиной полушки, поданной на храм Христа ради.

И ребят молодых вон, сколько в храмах стало! Стоят как свечки на службе, слушают внимательно, стараясь не пропустить ни одного возгласа священника, крестятся благоговейно! И юноши, и девушки и юноши с девушками вместе! И не по праздникам великим с купанием в проруби и освящением верб ходят, а каждое воскресенье! Их бабушки, воспитанные в безбожии, может и молитв никаких не знают, и в храме не бывали, и родители вечно заняты заботами и на работе пропадают сутками, а они в Церкви! И это великое чудо, что эти ребята выбирают не красивые гипермаркеты и клубы, а идут в храмы Божии!

В городе больше тридцати гипермаркетов, и наверняка построят еще, но в трех городских храмах возносится молитва Богу и двери всегда открыты. И пока так будет, город будет жить. И Господь будет с нами до тех пор, пока мы будем с Ним.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475