Архимандрит Мелхиседек: Когда Бог на первом месте, тогда все остальное на своем

Отец Мелхиседек, одна женщина нам написала, что у нее возникли проблемы с духовником, было очень много лет привязанности, потом случился разрыв. Но это же не проблема сегодняшнего времени: если мы обратимся к святителю Игнатию (Брянчанинову) – я знаю, Вы его очень любите, – то он уже писал об этом, и старцы Оптинские тоже об этом писали. Думаю, что и значительно раньше отцы Древней Церкви тоже об этом говорили. Что сейчас? Как вообще, с Вашей точки зрения, должны складываться отношения в Церкви между священником и паствой, между духовником, духовным наставником (кстати, есть ли разница в этих понятиях?) и нами, прихожанами?

– Духовный руководитель, духовный наставник, духовный отец – это, в общем-то, синонимы, близкие и понятные каждому из нас. Кто-то из мудрых людей сказал, что, например, английскому языку, фигурному катанию, шахматам или математике редко кто может научиться самостоятельно – нужен учитель, наставник. Святитель Феофан говорит: «Как новорожденному дитяти нельзя жить без матери, которая печется о нем, лелеет его, пестунствует, так и новорожденному в духе и обратившемуся существенно нужны на первый раз пестун и пестунство, руководитель и руководство.

Необходимость в руководителе-отце очевидна сама собою. Всякому, начинающему искать спасения, нельзя браться за это дело самому или содевать свое спасение по своему разумению и хотению; но с первого же раза надо отдать себя кому-нибудь под науку в сем».

Чтобы ответить на этот вопрос, я задумался, что же происходит на современном этапе. Раньше с духовником были очень тесные отношения, и этим дорожили. Мы выясняли этот вопрос на монашеской конференции и пришли к исторически обоснованному заключению, что духовные наставники, духовные академики, духовные отцы с большой буквы были в основном в монастырях.

На приходе был духовник – священник, исповедник, который разрешал грехи. Но в тяжелые моменты, связанные в целом с жизненным путем, конечно, обращались к духоносным священникам, духоносным старцам. Исповеди у них были редкими, и про них так и говорили: «Поеду с говением в монастырь». Это могло быть раз в год или в два года, но это было весомо, фундаментально, существенно.

А сейчас, в нашей современной приходской жизни, духовничества почти нет. Я пришел к такому выводу из многолетнего опыта пастырской жизни. У нас совершенно поверхностное, профанированное отношение. Что подразумевает слово «отечество»? Когда мы говорим «духовный отец», что это подразумевает? Как мы относимся к отцу? Или к маме? Во-первых, это уважение, доверие, совместная общая жизнь, совместная помощь и поддержка по жизни.

Я думаю, что отношения «духовный сын – духовный отец» возможны в идеале в монастырской жизни, когда люди вместе живут, вместе молятся, вместе идут по пути спасения. А среди нас у каждого своя жизнь. Например, когда строили Покровский храм, для одних это было дело жизни, а для других – обыденное событие. Люди понимали, что чем-то можно реально помочь, – руками, словом, копейкой, участием в субботнике, но у многих я видел прохладное отношение: идет строительство и идет. И это действительно интересовало лишь конкретную кучку людей.

Сейчас на Исповеди как происходит? Кто-то сказал: мужчина отличается от женщины тем, что у мужчины в одно ухо влетает, а в другое вылетает, а у женщины все пролетает мимо ушей. Вот сейчас почти такая обстановка. Поэтому очень редко где можно встретить на самом деле уважительные, доверительные отношения, когда слова духовника не профанируются. Сейчас человек надеется на то, что священник скажет ему что-то такое, что его в одночасье изменит. Но нет такого рецепта, нет такой заповеди, нет такого наставления, которое изменило бы тебя в одночасье.

Человек должен сам иметь желание изменяться.

– Конечно. И когда духовный сын (или дочь) на Исповеди много лет говорит одно и то же, и священник отвечает ему одно и то же, у человека возникает сомнение: «А что это, я из года в год с одними и теми же грехами, а он мне одни и те же слова говорит?»

Кстати, вопрос про одни и те же грехи тоже есть.

– Но, если бы первоначально эти слова священника были восприняты для внутреннего делания, было бы старание, стремление на самом деле что-то в своей жизни изменить... А так хочется, чтобы кто-то рассказал какой-то духовный секрет, тумблер переключил – и все… Нет, в основном это огромная работа.

Давайте не будем далеко ходить, возьмем нас с вами. Смотреть нашу передачу, сидя на диване, пить чай с булкой – вроде никакого труда не составляет: картинка, милый разговор. Но чтобы в руки взять святоотеческую литературу, Евангелие, а уж, тем более, молитвослов и эти полчаса, вместо того чтобы смотреть передачу, потратить на молитву – какой огромный труд!.. А священники об этом напоминают: когда Бог на первом месте, тогда все остальное на своем. Возвращаясь к вопросу: у женщины было пристрастие к духовнику. Почему?

Батюшка, я, кстати, хотела спросить. Мне кажется, сейчас к духовнику (или к наставнику, или к монаху), которого избрала женщина (или мужчина), некая ревность даже возникает, борьба начинается внутри прихода: а кого батюшка больше любит – меня или тебя? И в это иногда даже вовлекается батюшка.

– Да не иногда – всегда. Во-первых, что греха таить, есть конкретная болезнь отношения женщин к исповедующему священнику. Назвать священника можно по-разному: духовный наставник, руководитель, духовный отец, но он прежде всего – отец. Когда забывается это отцовство, тогда прокрадывается лукавый, бес, и возникают совершенно плотские отношения между мужчиной и женщиной в помыслах, мыслях, фантазиях.

Мало того, человек гонит эти мысли, борется с ними, а они опять возникают. Человек понимает, что это неправильно: в духовнике нужно видеть духовника, как в отце нужно видеть не мужчину, а отца... Первоначальный правильный взгляд на отцовство куда-то постепенно исчезает.

Так не учат этому, батюшка, вот в чем все дело.

– Внутренняя культура должна быть. Сейчас получается так, что заелись. Когда раньше в монастырь приезжали раз в год, слова духовного отца воспринимались как аксиома, как план действий на всю жизнь. Я вспоминаю, когда мы приезжали к отцу Кириллу, отцу Науму, отцу Христофору, отцу Иоанну (Крестьянкину), матушке Сепфоре, они говорили коротко, ясно, но это потом было руководство на всю жизнь. Я вспоминаю, как однажды в разговоре матушка Сепфора (это было еще в Оптиной пустыни) мне говорит: «Мелхиседек, а чего ты там с бабами лыбишься?»

Ничего себе!

– Я про себя думаю: «Вроде как-то не замечал». А старцы духоносные (тем более, матушка) были святые люди. И она мне пророчески говорит: «Ты приедешь в храм…. (я про себя думаю: «Какой храм?», – а она подразумевала мое будущее послушание на подворье Оптиной пустыни в Москве), а одна вот так (показывая глазами). А ты ей скажи так: „Ну что?”». Я ничего тогда не понял. Прошло несколько лет, и эти глаза я увидел в первый же приезд на подворье. Но матушка дала алгоритм.

Она Вас предупредила.

– Да, предупредила, что будет так, что надо иметь определенное расстояние вытянутой руки. Почему? Потому что кто-то сказал: будешь сладкий – разлижут, будешь строгий – расплюют. Поэтому всегда все красит мера.

А тетеньки теряют голову (теряют почти все), и священник не воспринимается как отец... Мы даже молодому священнику, которому 25 лет, говорим «отец». Так и должно быть.

Еще вспоминается алгоритм семейных отношений, в смысле отношений плотских, физических. Кто-то сказал: у тебя в жизни женщина только одна – это твоя собственная жена, на всех других ты должен смотреть как на сестер или матерей. И мужчина тоже один – это твой муж, остальные – или отцы, или братья.

Вот это благословение, совет мудрого старца распространяется и на духовные отношения: мы даже молодого священника называем отцом. Поэтому всякая нечистая плотская мысль должна выгоняться из нашего сознания. Чем? Отцы говорили об Иисусовой молитве. Внутренне произносить: «Господи, помоги! Господи, сохрани!» Невозможно, чтобы дурные мысли в голову не залетали – так же, как невозможно, чтобы комары в деревне не летали и не кусали. Кстати, в Москве их нет при нашей экологии...

Есть, меня кусают.

– Значит, вы – экологически чистая. Так вот, мы же не смотрим на комаров, которые садятся и пьют нашу кровь: комары садятся – мы их периодически прихлопываем. Так же и помыслы: мы не можем их остановить, чтобы они не приходили, но мы обязаны их из жизни выгонять.

Так и в отношениях с духовником: как только возникла привязанность, пристрастие или нечистая мысль, мы моментально должны включать внутреннюю работу. Как говорили Оптинские старцы, духовник – как верстовой столб: указывает направление. Но если ты сам не пойдешь, простоишь возле этого столба рядом, шагу не сделаешь, так возле этого столба и сгинешь.

Поэтому по пути Евангельской жизни надо идти самому и быть предельно внимательным, чтобы не терять уважительного отношения к тому, что говорит исповедующий священник. Кстати, о нем святитель Феофан сказал, что вы все ищете духовника, ищете духоносных старцев, а ваш приходской священник, к которому вы относитесь с верой, любовью и доверием, много может сделать полезного для вас в вере.

А если ни веры, ни доверия, ни уважения нет, тогда о чем говорить? Старцев объезжает, выискивая, чтобы кто-то благословил принять соответствующее его воле решение: он сам придумывает, сам примерно ориентируется, что ему надо, но ищет санкции свыше, чтобы было подкрепление на свою дурную волю, а не волю Божию. Волю Божию можно через приходского священника узнать. Поэтому надо предельно внимательно, с уважением и верой относиться к этим отношениям.

Благодарю сердечно, отец Мелхиседек. Частый вопрос от женщин: «Можно ли женщине заходить в храм в те дни, когда она не совсем чистая?»

– Можно. Единственное, что не приветствуется, не благословляется, – это Исповедь и Причастие в такие дни. Но если произошло что-то совсем сложное, что-то срочное, какая-то ссора, на душе есть неприязнь, то возможна и Исповедь. Только не причащаемся в эти дни. Некоторые стараются в такие дни к святыням не прикладываться, что тоже, может быть, похвально. А молитва женщин возможна и доступна.

Наоборот, многие под этим предлогом лишают себя храма из-за мнимого благочестия: «Я в нечистоте, у меня критические дни, поэтому поход в храм, ради уважения к святыне, пропущу». Это лукавство, обман, уловка, лень. Господь не осудит за то, что вы пришли помолиться: это не нравственный грех – это физиология, а в физиологии нет никакого греха. Поэтому Церковью регламентировано, что в такие дни женщины не участвуют в таинствах, только Исповедь в исключительных случаях. И самое главное, чтобы не было внутреннего ощущения, что это какой-то грех, – это не грех, это просто физиологическая особенность.

Мало того, если вдруг, паче чаяния, это оказалось не вовремя, накануне двунадесятых или больших праздников, когда человек готовился к Причастию и все сорвалось – это тоже одна из уловок дьявола, чтобы вывести человека из духовного равновесия. Ну не удалось осуществить то, что задумали. Мы слышим на Литургии слова священника: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любы (любовь) Бога и Отца, и причастие (общение) Святаго Духа буди со всеми вами».

Тот, кто хотел причаститься, но не смог, сподобляется благодати Божией и не лишен благодати Святого Духа. Пусть человек не причастился, но благодать Святого Духа во время Литургии коснется сердца христианина, который хотел на двунадесятый праздник быть причастником, но по обстоятельствам не смог. Я думаю, благодати (если не будет унывать) он не лишится.

Поэтому накручивать, психовать и выходить из себя из-за этого не стоит. Нужно просто быть готовым ко всему, всякое в жизни бывает – и экология, и возраст, всякие сбои, к этому надо быть привычным. И все время настраиваться так: «Не моя воля, но Твоя да будет». Поэтому призываю наших дорогих сестер не унывать, а тихо, спокойно Бога благодарить, молиться. Лучше в корабле плыть, чем грести одному самому.

Следующий вопрос вызвал очень острую, оживленную дискуссию в интернете: наши зрители следят за вопросами, которые Вам посылают, и даже сами отвечают на них друг другу, – а им пишут: «Хватит нам отвечать, мы батюшке вопрос задаем, а не вам».

– В споре рождается драка (Смеется.)

Когда происходит такое общение – это хорошо, а вопрос касается Крещения. Практика Православной Церкви – это полное погружение. Но в 1990-е годы, которые называли вторым Крещением Руси, когда крестились массово, баптистериев не было...

– По 30 – 40 человек крестили в субботние и воскресные дни.

И зритель пишет, что сейчас некоторые начали перекрещиваться...

– Это провокация.

...причем воцерковленные люди, ссылаясь, кстати, на мнение святителя Луки (Войно-Ясенецкого).

– Я в этом году был в храме Святителя Луки и эту тему обсудил с одним священником. Он говорит, что святой Лука был чрезвычайно ревностный человек и это была воспитательная мера для священников, которые могли крестить полным погружением, но ленились.

Понятно.

– Святитель Лука в своей Симферопольской и Крымской епархии благословлял перекрещивать тех, кто не был крещен полным погружением. Это была воспитательная мера – его чрезвычайная установка в конкретной епархии, которая, кстати, привела ко многим соблазнам.

Мы исповедуем единое Крещение. Поэтому, если вдруг оказалось, что Крещение совершалось в тазу или крещальной чаше, но без полного погружения, обливанием, а младенцев вообще полили из ковша или покропили, то не стоит переживать: благодать Святого Духа не зависит от количества капель, от количества воды, изливаемой на человека. Прежде всего это молитва, это таинство, это сошествие Святого Духа.

Например, при причащении мирянину дается Тело из лжицы с тем или иным количеством Крови, и не важно, полная была лжица, несколько капель или, как для младенца, одна капелька. А мы, священники, после мирян потребляем из Чаши, но это не значит, что мы получили больше благодати, а миряне меньше. Вообще не надо этим заморачиваться.

То есть Крещение было, каким бы способом оно ни совершалось. Но в сегодняшней жизни мы должны иметь установку (если мы готовимся к Крещению сознательно) искать храм, где возможно полное погружение...

Сейчас таковые есть.

– Очень много таких храмов – храм Петра и Павла, Покровский храм, Елоховский собор, Данилов монастырь. Мне кажется, сейчас в большинстве храмов есть возможность полного погружения, а маленьких детей большей частью крестят полным погружением. Это раньше боялись, что вода холодная, а сейчас в храмах центральное отопление, вода соответствующей температуры. Кстати, чтобы мамы не волновались, когда приносят крестить младенцев, я разрешаю им потрогать, какой температуры вода.

Вставлю свою историю. Много-много лет назад, когда я только делала первые шаги к храму, я поехала освятить машину. Священник освящал машину, и начался дождь. Я батюшке кричу: «Батюшка, быстрее освящайте, дождь, вся святая вода сейчас стечет с машины!» Он на меня посмотрел и с улыбкой говорит: «Деточка, освящают Святым Духом, а не водой». Вот это, собственно, из той же серии.

– Ну, капля-то попала, капля все освящает.

Короткий вопрос: «Знакомые не отдают долги. Насколько уместно, с точки зрения религии, требовать возврата долга, особенно если речь идет о крупной сумме?»

– Я думаю, что в нашей современной жизни надо с этим долгом мысленно распрощаться. Как говорят отцы: «Будь готов ко всякой скорби – и избежишь всякой скорби». Кто-то сказал: в долг не даю, чтобы не испортить отношения. Поэтому мысленно надо с долгом распрощаться, но продолжать напоминать: «Хорошо, не сейчас, я подожду, но можно отдать частями».

У всех семьи, у всех ответственность, и денег много не бывает. Поэтому по-человечески надо этот долг отпустить, но, чтобы жаба не глодала, потихонечку напоминать и спокойно к этому относиться. И потом если вдруг, паче чаяния, долг отдадут, то будет двойной праздник.

Приведу один из анекдотов. Один спрашивает у другого: «Что важнее: разум или чувства?» Второй говорит: «Знаю, что десять тысяч долларов должен, но чувствую, что не отдам». С другой стороны, если православные люди взяли в долг и не отдают, то это полная бессовестность.

Да, нехорошо, надо поступать по совести.

– Не надо брать, если нет гарантии, что ты вернешь; все-таки надо жить по средствам. Кстати, когда строился храм, я никогда не заключал договор с рабочими (и другим батюшкам советую) до тех пор, пока нужной суммы не было в сейфе. Нельзя надеяться на то, что «они сделают, а мы потом расплатимся».

Есть такое понятие: плата, удержанная у работника, – грех, вопиющий на Небо. Это слишком самонадеянно – думать, что Господь пошлет, ведь мы делаем святое дело. Люди не должны от этого страдать. Поэтому договор заключается только тогда, когда есть средства заплатить, чтобы не быть никому должным. Апостол Павел говорит: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви». А относительно любви мы в долгу у всех. (Окончание в следующем номере)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475