Епископ Тихон (Шевкунов): «История реальная и вымышленная. Механизмы формирования образов»

Окончание. Начало в №27 (924) 2017

– Александр Николаевич почему-то крайне пренебрежительно говорит о николаевской России. Как в советское время, так зачастую и сейчас о дореволюционной России говорят как о государстве отсталом и никуда не годном, с безграмотным населением. Но вот еще в советское время по-настоящему думающие люди, задавали себе вопросы, крайне опасные в то время. Вот наш замечательный писатель Владимир Солоухин писал, что если Россия была такой отсталой, то откуда взялись шесть миллионов семей раскулаченных? Шесть миллионов семей, а в каждой кулацкой семье (то есть в семье просто крепких крестьян) – много детей, родители, супруга. В среднем десять человек, а это шестьдесят миллионов только из крепких крестьянских семей. Около 30% было кулаков среди крестьян, около 40-45% было середняков и только 15-20% бедняков. Правильно я говорю? Чуть побольше было середняков? Тут сегодня сидят историки, мне очень повезло, я могу к ним обращаться и получать совершенно точные сведения.

Но, может быть, жители городов были настроены уже по-другому. Конечно, в значительной степени рабочие были уже эмансипированы во многих отношениях. Но мы знаем, если смотреть объективно, и в Петрограде, и в Москве, и в других промышленных городах рабочие выступали против закрытия храмов. Например, знаменитые волнения в марте 1922-го года в Шуе, когда практически все взрослое население вышло на защиту храмов и было безжалостно расстреляно. То же самое происходило в Центральном Черноземье, в Поволжье и в Сибири.

«Когда началась революция 1917 года, миллионы людей обрушились на Церковь, потому что в глазах православных людей Церковь и николаевская Россия были одним целым».

Николаевская Россия, на всякий случай, к 1917 году была четвертой-пятой экономикой в мире: США, Англия, Германия, а 4-е и 5-е место делили Франция и Россия. По темпам роста экономического производства мы были на первом месте, как сейчас Китай. Но эти цифры вы все можете посмотреть сами, они в свободном доступе. В сельском хозяйстве были совершенно колоссальные успехи. Самая протяженная в мире железная дорога – Транссибирская магистраль, военная промышленность того времени, и т.д.

Теперь скажу о «безграмотной России». В 1920 году Наркомпрос провел, как бы мы сейчас сказали, тестирование подростков с 10 до 16 лет на предмет их грамотности. 86% (и это 1920 год, разгар гражданской войны!) подростков оказались грамотными, с начальным образованием. Почему это стало возможным в «неграмотной России»? Потому что до 1908 года не было закона о всеобщем начальном образовании, но уже претворялась в жизнь программа всеобщего начального образования. Это с 1918 по 1920 год уже были очень большие проблемы в школах, но все равно, 86% детей от 10 лет уже имели начальное образование. Что преподавалось там, в этих церковно-приходских школах, кроме Закона Божьего, что само по себе замечательно, с моей церковной точки зрения? Письмо, счет, чтение, гимнастика, природоведение, история (Александр III стал вводить).

В 1912–1913 годах в России находился французский журналист, экономист Эдмонд Терри. Тогда Россия брала очень много кредитов во Франции и предполагала брать еще и еще. Франция была нашим главным кредитором. И французские банки послали Эдмонда Терри с группой людей, для того чтобы выяснить, что происходит в России и насколько можно кредитовать эту страну. И вот Эдмонд Терри пишет в своем заключении, что «если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 года идти так же, как они шли с 1900 по 1912, Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».

Так что не все было так плохо в этой самой царской России. Не все было так ужасно. Не все было так хрестоматийно по-советски или по-антисоветски.

Александр Николаевич говорит далее, что «Священный Синод участвовал в управлении страной». Где Священный Синод участвовал в управлении страной? Хоть один пример можно привести? Ну, разве что тот случай, когда митрополит Филарет 1860–61 годах участвовал в написании документа об освобождении крестьян.

«Священный Синод благословлял вступление России в Первую Мировую войну».

Действительно, это было сложнейшее время. России объявила войну Германия, и был совершенно колоссальный подъем всех слоев общества. Император Николай II сделал все, чтобы войны не было. Он писал и своему родственнику Вильгельму, и вел переговоры с англичанами, он делал все, чтобы войны не было. Но не получилось, война началась. И патриотический подъем был, действительно, колоссальный. И аристократия, и интеллигенция, и купечество, и даже оппозиция – все испытали прилив патриотизма и долго еще грезили всякого рода идеями, что получит Россия, в том числе и такие либералы, как Милюков. Церковь, конечно, благословила свой народ на защиту Отечества.

«…Благословлял расстрелы рабочих, когда начались первые бунты в Сибири, и так далее».

Какие расстрелы рабочих благословлял Священный Синод?! Даже близко не было такого! Никаких документов, никаких свидетельств об этом быть не может.

«Священный Синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступить по-христиански. Поэтому в представлении населения это была одна, попросту говоря, компания… Церковь, которая могла бы быть посредником в гражданской войне, – им не стала».

Но Собор 1917–1918 года ежемесячно говорил, взывал, публиковал воззвания о прекращении внутренней смуты. Эти тексты общедоступны и известны сейчас даже в школах. Вот цитата из послания Патриарха Тихона: «Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем неповинных и даже на одре болезни лежащих людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается не только под покровом ночной темноты, но и въявь при дневном свете, с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности, – совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны – и в столицах, и на отдаленных окраинах (в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и пр.)».

А вот что касается обличения: «Опомнитесь, безумцы, – пишет в своем послании Патриарх Тихон, – прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это – поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей – загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей – земной».

Все это не печаталось в газетах, но зачитывалось во всех храмах Русской Православной Церкви, и зачитывалось неоднократно.

И еще послание: «К тебе же, обольщенный, несчастный русский народ, сердце мое горит жалостью до смерти… Все мы – братья, и у всех нас одна мать – родная Русская земля, и все мы чада одного Отца Небесного, Которого молим: ‟Отче наш, остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим…”.

Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и раздоров, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению».

Это ли утверждает Александр Николаевич Сокуров, когда говорит, что Священный Синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя, что надо поступать по-христиански? Разве Священный Синод не призывал к христианской жизни, миру и братолюбию? Знаменита анафема Патриарха Тихона, которую называют анафемой советской власти. О ней особый разговор, но за это он, в том числе, поплатился тюрьмой. Возможно, даже был убит. Александр Николаевич так повествует дальше о следующих событиях: «Как только начались революционные события, и большевики захватили банки, они первым делом отделили церковь от государства. Денег и без того было мало. И священники перестали получать зарплату. Помыкавшись месяц-другой, они забирали свои семьи, закрывали храмы и уезжали в города. Занимались торговлей, устраивались на работу».

Но о какой работе в городах тогда вообще может идти речь!? Голод тогда царил в городах. В деревне еще как-то можно было жить. А что касается городов – там был тотальный голод с 1918 года. В Петрограде в январе и феврале 1918 года дневной паек составлял сто граммов хлеба, а уже в апреле составлял 50 граммов. И туда стремились священники? Которые, кроме всего прочего, из-за своего социального положения, были первыми кандидатами в заложники.

Такие утверждения Александра Николаевича наталкивают на мысль о том, что он изучал историю по произведениям Ильфа и Петрова, но это совсем не так. Сокуров закончил исторический факультет Горьковского государственного университета. А главный редактор «Эха Москвы», который опубликовал это интервью, тоже закончил исторический факультет Московского педагогического университета (тогда – института) и 20 лет преподавал историю детям. Я без комментариев просто сообщаю эти сведения. Хотя мне как-то даже неловко. Все-таки они профессиональные историки, а я кто? Так, поп-киношник.

Еще одно удивительное утверждение мы слышим в этом интервью от историка и режиссера Сокурова: что священнику назначалась зарплата из госбюджета, а после отделения Церкви от государства священники перестали получать эту зарплату.

Но в Российской империи в то время какую-то зарплату получали лишь военные и морские священники. Обычные же священники зарплату практически не получали, лишь некоторые из них. В основном в деревнях они содержались общиной, в городах – своим приходом. Очень небольшие деньги выделял священникам Синод. А из государственной казны выплаты в среднем по духовенству на месяц составляли 67 копеек, и то, если разделить между получавшими, не получавшими, морскими священниками, военными священниками и прочими. На эти деньги можно было купить лишь два килограмма мяса, и все.

Снова перейдем к интервью.
«В Российской империи Церкви вообще ничего не принадлежало. Все было собственностью государства… Поэтому разговоры о том, что мы возвращаем Церкви то, что ей принадлежит, далеки от правды. У Церкви не было своего имущества».

Александр Николаевич повторяет это настойчиво, и люди начинают в это верить, потому что он знаменитый и уважаемый человек. Но десятый том свода законов Российской империи, книга вторая, говорит, что имущество Церкви является не государственным имуществом. К церковному имуществу принадлежит имущество монастырское, архиерейские дома. Говорится и про землю, принадлежащую церквям, монастырям, архиерейским домам, про движимое и недвижимое церковное имущество. Я готов признать, что, может быть, свод законов Российской империи не изучали в государственном университете, на историческом факультете, в городе Горьком. Но декрет об отделении Церкви от государства изучали, сто процентов. И там черным по белому написано, что никакие церковные, религиозные общества не имеют права владеть собственностью и что вся церковная собственность переходит государству. Все имущество церковных, религиозных обществ в пункте тринадцатом декрета объявляется народным достоянием.

Особенно тяжело комментировать следующее слова Александра Николаевича Сокурова: «У народа не было особого отношения к храмам. Их разбирали, грабили, жгли. К слову, о нашем обществе: люди, которые молились, умилялись, плакали перед иконами, лбы разбивали, отмечали религиозные праздники – позже ходили и грабили это все, жгли, воровали, загаживали. Тот же самый народ».

Но вы слышали от меня сегодня, кто грабил храмы. Это были профессиональные террористы-революционеры, которые захватили власть.

В 1937 году была проведена знаменитая перепись населения. И одним из пунктов этой переписи было отношение к вере. Это был 1937 год, когда лишь за упоминание дедушки-священника могли человека репрессировать. Перепись проходила по месту жительства. Это было одно из обязательных условий. Так вот, 56 % населения, того самого населения, о котором рассуждает Александр Николаевич, указали себя как верующих, несмотря ни на какие опасности. Причем эта цифра, возможно, даже наверняка, занижена. Потому что, например, в воспоминаниях Краснова-Левитина пишется, как к нему пришли переписчики, и он говорит: «Я верующий». А они пишут – атеист. И только когда он настоял на том, чтобы они записали его как верующего, заявив, что иначе он не подпишет лист, переписчики были вынуждены так сделать.

Александр Николаевич говорит: «Ненавидеть и зверски истязать друг друга могут только русские, это характер русского человека. Это чрезвычайно порочная предрасположенность, наследственная. Она формировалась постепенно. Способность выделить главного козла в стаде и идти за ним».

Но где же здесь эта способность? 56% населения говорят совершенно противоположное в важнейшем вопросе, который ставился перед ними.

«Ненавидеть и истязать друг друга могут только русские, это характер русского человека, порочная наследственность». Подождите: а англичане, американцы, испанцы, французы в своих гражданских войнах – они что, осыпали друг друга лепестками роз, ходили в хороводах?

Александр Николаевич пишет, что противостоять такому наследственно порочному народу должны интеллектуалы, именно они должны управлять страной. Не будем называть те замечательные имена уже покойных людей, которых он предлагает в руководители страны. Но далеко не всякий творческий человек способен выполнять руководящую работу, так же как далеко не всякая кухарка может управлять государством. 72 года назад наш народ самым жестким образом пресек творческий путь руководителя крупнейшей на тот момент европейской державы и по совместительству – венского живописца. Надо сказать, неплохого живописца, если посмотреть работы. Так что далеко не всякий художник способен на добро и нормальное управление страной.

В программе «Особое мнение» Александр Николаевич тоже поднял два вопроса. Он сделал своеобразный исторический экскурс, создал некие образы, а потом переходит к сегодняшнему дню: «Современное государство сделало религию фактом политической жизни – это большое преступление современного государства. Они допустили религию в политику».

Хотелось бы узнать, где? Вот где религия допущена в политику? И как это проявляется? По Уставу Русской Православной Церкви, священнослужителям запрещено участвовать в политике, избираться в государственные органы власти. Запрещено. В 1980-е годы священники избирались в Верховный Совет, была такая ситуация. Потом на церковном Соборе был наложен категорический запрет на подобного рода политическую деятельность.

«Когда мы допускаем религиозных людей, – продолжает Александр Николаевич, – к государственной структуре России, мы порождаем начало беды для всей страны. Это свидетельство просто не каких-то там космических противоречий, а просто глупости, отсутствия мудрости государственной у тех людей, кто работает в государственном аппарате, на высших уровнях государственного аппарата, совершать такую страшную ошибку. Эта страшная ошибка, которая может привести к обстоятельствам абсолютно необратимым».

Я не буду говорить о статистике, что 85% населения у нас признают себя православными. Но ведь и реально верующих людей у нас очень немало, и, в первую очередь, среди интеллигенции. Как говорил старец Силуан, в последние времена именно образованные люди будут приходить к вере. И что? Вот здесь сидят несколько руководителей, государственные чиновники, которые являются православными людьми. И что с ними делать? Исключить? Запретить? Это сегрегация! Та конструкция государственного управления, которую предлагает Александр Николаевич, является сегрегационной и дискриминационной. Это, скорее, принадлежность тоталитарного государства, существует лишь в специфических странах. А в России модель сотрудничества – кооперационная, и в ее рамках государство полное право имеет взять в чиновники религиозного или не религиозного человека.

Александр Николаевич возражает даже против традиционного приветствия православных людей – трижды поцеловаться по старому дедовскому обычаю. Люди приветствуют друг друга и считают, что это допустимо.

«Не надо встречать их поцелуями, лобзать руки, когда к нему в облачении в кабинет войдут. У священников – паспорта граждан Российской Федерации. Единственная законодательно позволенная форма общения губернатора с ними – это разговор как с гражданами. Церковь отделена от государства. Если губернатор будет следовать Конституционному праву, если у него есть далеко идущие амбициозные планы, он не будет переступать через себя и идти на сговор».

Какой сговор, если люди поприветствовали друг друга так, как это было принято столетия назад? Ну, и наконец, много говорит Александр Николаевич об Исаакиевском соборе. Это сложная тема, не хочу о ней говорить, но он утверждает, что Исаакиевский собор отнимают, и из бюджета города по-прежнему будут тратиться огромные деньги на его содержание.

Но говорили уже много раз, что не отбирают, он остается в собственности города. Множество раз говорили – и Святейший Патриарх, и представители города. Патриарх специально интервью дал, которое было размножено во всех средствах массовой информации, я имею в виду в информационных агентствах, что Церковь полностью берет на себя содержание, включая реставрацию собора. Но опять Александр Николаевич почему-то утверждает, что из госбюджета по-прежнему будут тратиться огромные деньги на его содержание.

Но заключить свое выступление мне хотелось бы все-таки теми словами Александра Николаевича, с которыми я не могу не согласиться: «Мы, люди из среды гуманитарной, я таковым себя считаю, или среды университетской, мы не можем стоять на позиции иной, чем защиты государства и защиты гуманитарности в стране. У нас нет других оснований, мы другого не умеем. Наша задача – только чтобы осуществлялась просвещенность и осуществлялось образование».

Вот это замечательные, правильные слова. Таковы, действительно, наши задачи. Но самое главное, что исполнять все это мы должны, не забывая обо всем вам известных словах, значимых особенно в стенах этой библиотеки, словах всем вам известного человека: «Жить не по лжи».

Я рассчитывал говорить сегодня о другой теме, но это интервью, растиражированное и ставшее уже достаточно известным, все-таки заставило меня дискуссионно отнестись к тому, о чем говорил мой коллега по Президентскому Совету по культуре Александр Николаевич Сокуров.

Подготовил
Юрий Пущаев
Православие.Ru

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475