Диакон Михаил Кудрявцев: И погребен в безвестной могиле...

Наиболее ценными житиями являются те, что содержат в себе какие-то особенные характеристики, по которым мы можем составить наиболее яркий образ святого угодника, о котором говорит житие. Одних только фактов и дат мало. И самой ценной составляющей жития, несомненно, можно считать письменные труды святого, его переписку или же записанную речь. В житии священномученика Николая Морковина приводится несколько ценнейших писем, которые так много говорят нам о его жизни, эпохе, гонениях.

Но для начала скажем, где и когда он родился. Священномученик Николай родился 15 мая 1889 г. в с. Ильгощи Кашинского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Петра Морковина. В 1913 г. окончил Тверскую духовную семинарию и женился на девице Марии. Впоследствии у них родилось 6 детей. В 1913 г. Николай Петрович был рукоположен во священника ко храму в с.Петровском Кимрского уезда, затем, уже после революции, переведен ко храму в с. Лосево Горицкого района. В 1929 г. священника с женой арестовали по обвинению в отказе «от выполнения... общегосударственных заданий» и в сопротивлении «представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей» и отправили в ссылку в Вологодскую область.

Отец Николай так описал все происшедшее в письме к брату-священнику: «Непрерывная и усиленная работа ради насущного хлеба для себя и деток-сирот сильно пошатнула мое былое богатырское здоровье. Но благодарим Господа Бога, что наши страдания и старания поддержать многочисленную семью были не напрасны. Наша защита от холода и голода семьи имела благие последствия, каковые вы увидите из нижеследующих строк сего письма. Экстренная постройка своего небольшого дома 8 на 8 аршин (то есть 5,5 на 5,5 м) с двором, омшάника и бани, обучение двух старших дочерей, Юлии и Нины, в городе Кашине в школе 2-й ступени, усиленные налоги и недород хлеба из-за недостатка удобрения от одной только лошади (единственную корову пришлось продать, и два года были при такой многочисленной семье без коровы) привели нас к несостоятельности уплатить большие налоги, что и привело к задолженности государству. Ясно, что за дом было взято и продано все движимое имущество, вплоть до поросенка, единственной живой вещи для питания без коровы. Обнищание заставило взять из школы 2-й ступени сначала старшую дочь Юлию, а затем вторую – Нину, не доучив по году, то есть они прошли восемь групп. И вот в последний год моего жительства на родине я решил посеять побольше льняного семени и им заплатить в недостаток хлеба. Вот это-то семя и было роковым для нас. Оно попало под опись и подлежало по закону изъятию за недоимок, чего мы не предполагали. При этом попала под опись и моя зимняя ватная ряска, единственная надежда дочерей на пальто. Вот эти-то вещи мы с женой и решили не отдавать ради защиты детей.

Я-то определенно шел на это, ибо меня заранее и давно приговорили к аресту. Маня же не предполагала, что с ней так поступят и оторвут ее от шести детей. Но в действительности оказалось не то. На первых порах была картина ужасная, но впоследствии картина изменилась в лучшую сторону. Мой личный трагизм пастырской деятельности и тот материально-социальный лабиринт, какой переживает современный лишенец при многочисленной семье, решился сам по себе. Отсутствие родителей-лишенцев повлияло в лучшую сторону для детей. Старшая дочь Юлия восстанавливается в правах голоса. Все имущество и земля целиком остаются за детьми, и в заключение они причисляются к беднякам. И для меня присутствие жены на первых порах необходимо, как для человека, не бывавшего в жизненных перевертках. И так я и жена попали за неуплату налога и неотдачу описанного имущества. У нас было два суда. Первый суд осудил меня на шесть месяцев ссылки, а Маню на шесть месяцев принудительных работ, а второй меня – на пять лет, а жену – на два года ссылки. Я арестован с первого суда, то есть 1 ноября, а жена со второго суда, когда я сидел в тюрьме города Кашина, где она меня и догнала. Из Кашина до Москвы ехали в одном вагоне. В Москве были четверо суток, а потом ехали на машине до Котласа. В Кашине мы были назначены в разные районы...».

Первое время отец Николай и его супруга находились в разных концах Вологодской области, что угнетало обоих. Опытные люди научили их, как написать начальству, чтобы добиться разрешения отбывать ссылку вместе.

Сохранилась достаточно обширная переписка отца Николая с родственниками, но нет возможности приводить ее целиком. Конечно, ужасно было то положение, в котором оказывались ссыльные, – только ручной труд и голод. В наше время даже самые малоимущие семьи, кажется, живут гораздо лучше, так что нам уж точно грех жаловаться.

По окончании срока ссылки в августе 1933 г. отец Николай вернулся в Тверскую область. Архиепископ Тверской Фаддей (Успенский) направил его служить в Вознесенский храм в село Вознесенье Кашинского района, где отец Николай прослужил до своего последнего ареста. Он был арестован 16 февраля 1938 г. и заключен в тюрьму в городе Кашине. Допрос был стандартным, как и обвинения. 26 февраля 1938г. тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Священник Николай Морковин был расстрелян 28 февраля 1938 г. и погребен в безвестной общей могиле.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475