Протоиерей Александр Абрамов: Исповедь – не время для духовных бесед

Тема нашей передачи – Причастие и Исповедь. Казалось бы, об этом постоянно говорят, и эти два таинства есть в духовной жизни каждого христианина. Объясните, пожалуйста, как они связаны между собой в нашей русской традиции?

– Мы знаем существующую и преобладающую русскую православную традицию, она доминирует в большинстве наших приходов. Согласно ей человек, желающий принять таинство Причастия, говеет, то есть готовится к принятию Святых Таин, и в рамках говения исповедуется накануне, за предшествующим всенощным бдением или непосредственно перед Литургией, в день Причастия. Так было на протяжении многих десятилетий.

Надо сказать, что и в самой Русской Церкви эта практика варьировалась от одной исторической эпохи к другой. Например, в Синодальный период (в XVIII – XIX веках) и до революции исповедовались и причащались очень редко, доходило до того, что Исповедь была один раз в год, Великим постом, причем некоторые категории подданных Российской империи (например, государственные служащие) должны были получать справку, что были на Исповеди и причащались. Известны случаи, когда будущий святитель Игнатий (Брянчанинов) начал ходить в храм каждое воскресенье, стараться там причащаться, и священник того храма, куда он ходил, воспротивился этому и посоветовал ему бывать в храме реже. Тогда он начал ходить в разные храмы, чтобы не было подозрений. Древняя практика не связывала напрямую таинство Исповеди и Причащение Святых Христовых Таин, эта связь была более сложной.

Какая разница между этими таинствами?

– Мистическая разница ясна: Исповедь – это очищение совести, когда через обращение человека к Богу происходит его воссоединение с Церковью. «Примири и соедини его Святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе, Господе нашем…», – говорит священник в молитве. А Причастие – единение со Христом в следовании установительным словам Божественной Евхаристии: «Примите и ядите, пийте от нея вси…».

Конечно, связь между этими таинствами имеется, и она прослеживается в возгласе священника, который перед дроблением Святых Даров на Литургии говорит: «Святая святым…», то есть Святые Дары – святым людям, а Церковь устами хора отвечает: «Един свят, един Господь Иисус Христос, во славу Бога Отца. Аминь». Но стремление к святости и единству с Богом подразумевает и желание чистого сердца, поэтому Исповедь становится частью говения христианина.

Почему так сложилось и как правильно к этому относиться?

– Давайте проследим историю чинопоследования этих таинств. В Древней Церкви Исповедь была явлением не столь частым, как сейчас. Исповедовались люди, которым по канонам предписывалось покаяние, совершившие преступление, за которым следовало отлучение от Церкви или та или иная мера дисциплинарного наказания, всегда подразумевавшая отлучение от Причастия. Остальные члены общины с сокрушенным сердцем приходили к Святым Дарам и причащались каждый день Господень, то есть каждое воскресенье. И эта практика была доминирующей примерно до конца III – начала IV века. Потом ослабла дисциплина в Церкви. Против этого очень возражал святитель Иоанн Златоуст, говоря: «Ну как же вы стоите в храме, с сердцем несокрушенным приступаете к святыне и ругаетесь перед тем, как принимать Святые Дары!». Ослабление горения перед Богом потребовало со стороны Церкви большей строгости по отношению к приходящим, и таким образом развивается чин Исповеди как почти обязательный накануне Причастия.

В то же самое время многие Поместные Церкви, существующие поныне, не знают такой жесткой связки. Думаю, было бы очень полезно изучить документ, принятый в Русской Православной Церкви, называется он «Об участии верных в Евхаристии». Там описываются ситуации, в которых Исповедь может быть не обязательной перед Причащением: допустим, дни Светлой недели, когда вся Церковь торжествует единый день Пасхи, или когда исповедники известны священнику и он представляет себе их духовное устроение. Если человек причащался накануне или два-три дня назад, например, так совпало, что был большой праздник (к примеру, Вознесение – в четверг), а в следующий воскресный день сердцем желает причаститься, и есть надежда, что он ничего остро греховного, криминального не совершил, то, может быть, имеет смысл разрешить ему причащаться без Исповеди, если священник его знает. Такая практика тоже существует, она укладывается в практику Древней Церкви.

Интересно, что Древняя Церковь подразумевала под Исповедью, под тайносовершительной молитвой именно молитву: «Примири и соедини его (то есть грешника) Святой Твоей Церкви…» – грешник отпал грехом и теперь приходит к Церкви. А молитва, которую мы привыкли сейчас слышать, – «Я, недостойный иерей (такой-то), властью мне от Него (от Бога) данной, прощаю и разрешаю тебя от грехов твоих» – переносит центр тяжести на власть священника, она более поздняя и является итогом латинского влияния. Таким образом, и сама традиция постоянного прибегания к Исповеди более поздняя, чем это было принято в Древней Церкви.

Вопрос о тайне Исповеди: многие люди, даже мои знакомые, не верят, что священник хранит в тайне услышанное на Исповеди.

– Я об этом не знаю, но могу сказать вот что: священники – тоже люди, и нередко можно слышать о том или ином батюшке: «хороший священник», но бывает, что можно услышать: «плохой священник». Священники, как и все люди, подвержены тем или иным человеческим немощам, никто не свят, но я не знаю ни одного священника, в том числе и среди так называемых плохих, в каком бы состоянии он ни находился, чтобы он когда-нибудь перешагнул тайну Исповеди. Я абсолютно убежден, что тайна Исповеди свято соблюдается. Мне было бы очень тяжело жить с чувством, что кто-то из моих собратьев делает иначе.

Сейчас такой век, когда люди порой только приходят в церковь, и их многое отталкивает. К сожалению, отталкивает и то, что им удивительно, как можно рассказать свою жизнь другому человеку, которого ты даже не знаешь. Что бы Вы могли посоветовать людям, которые говорят, что им стыдно рассказать? Этим простым аргументом они оправдывают себя, почему не идут на Исповедь.

– Самое главное, что вы ничего не рассказываете человеку. Я даже уверен, что человек, облаченный в рясу, епитрахиль, с наперсным крестом, если бы мог, если бы это не было частью его долга, то уклонился бы от выслушивания того, что говорится у аналоя на Исповеди. Но он не может этого сделать.

Вы не говорите человеку, вы собеседуете с Богом, поэтому не надо частить и не следует бояться. Тот, кто стоит рядом с вами в этот момент, призван, выслушав вашу Исповедь, засвидетельствовать перед Богом ваше покаяние и через разрешительную молитву разорвать рукописание, как говорят древние книги, ваших грехов. Если есть смущение, особенно у людей, приходящих впервые, может быть, стоит то, что особенно стыдно, не сказать, а написать, принести листок с этими словами священнику, чтобы он прочел. Я знаю, что опытные священники во время Исповеди не смотрят на исповедника, даже отворачиваются, чтобы человеку было легче говорить.

Мы знаем, что в западных христианских храмах даже существуют исповедальни – комнатки, разделенные перегородками, где исповедующий и исповедник друг друга не видят. Я не думаю, что это уместно, потому что теряется непосредственность общения священника и члена Церкви, но знаю также и то, что человек, исповедующийся от сердца, какие бы ужасные вещи ни сказал, если он говорит их с чувством «Господи, прости», отойдет со счастливым сердцем.

Меня однажды спросили: «Почему у вас в храме, когда люди исповедуются, и вы, священники, и исповедующиеся люди, нередко отходите друг от друга с улыбками?». Потому что таинство совершилось, очевидным образом мир стал на какую-то малую долю чище, в нем стало меньше грязи, и люди приветствуют друг друга улыбкой и радостью от того, что какую-то греховную головешку, пусть и малую, удалось загасить.

Вопрос телезрительницы из Сочи: «У нас во многих храмах как будто бы и не знают о существующем документе о Причастии, и если воцерковленный человек постится все четыре поста, все среды и пятницы, то все равно требуют поста, не приветствуют частое Причащение и говорят, что перед Причастием надо обязательно поститься три дня. Это очень грустно наблюдать, хотя у нас есть один очень хороший храм, там все, как в Москве, но он только один. А в остальных батюшки как будто не слышат и не знают этого всего, это очень странно».

– Да, проблема действительно существует. Документ «Об участии верных в Евхаристии» очень важный, он выносился на широкое обсуждение, пополнялся. Я, со своей стороны, приветствую тот факт, что во многих храмах этот документ обсуждается духовенством вместе с прихожанами. В нашем храме, где я служу, он вывешен на стенде, люди могут прочитать и найти там ответ на вопрос, почему духовенство ведет себя так, а не иначе.

Что касается максимально частой Исповеди и Причастия, я это очень приветствую и полагаю, что это отвечает древней практике Церкви, когда член Церкви тем и свидетельствовал свое христианство, что причащался. Никаких других свидетельств, если дело не доходило до мученической кончины, не было: «Ты христианин, значит – ты причащаешься. Ты причащаешься, значит ты – христианин», естественно, если ты крещен.

А насчет практики говения знаю, что очень многие известные московские священники, в том числе и гости этой студии, советуют поститься следующим образом (и мне кажется это оправданным): если вы соблюдаете посты в среду и пятницу и хотите причаститься в воскресенье, то, может быть, достаточно среды и пятницы или прибавляется суббота, день накануне Причащения. Но я хотел бы, со своей стороны, отметить еще одну вещь. Если мы причащаемся чаще, это означает, что мы еще ответственней должны относиться к принятию таинства. Это не означает, что мы отнекиваемся, как от какого-то скучного и ненужного багажа, от традиции приготовления, она видоизменяется в этом случае. О ветхозаветном праведнике говорилось: «Он ходил пред Богом». Вот это хождение пред Богом должно быть нашим постоянным чувством. Не только чтение молитв из последования, но вообще наш образ жизни и то, что мы делаем каждую неделю на протяжении всех дней года, и есть наше приготовление или «антиприготовление», когда это оказывается в суд или в осуждение.

Что же касается вашего сожаления, что не во всех храмах так: доброе дело не всегда быстро делается, я думаю, что все прочтут, все придет, и очень бы хотелось, чтобы так было.

Как правильно и идеально подготовиться к Исповеди? Наверное, это немного странный вопрос, но мы уже упомянули, что Исповедь – не то время, когда можно рассказать о своих взаимоотношениях с родными...

– Наверное, можно рассказать о взаимоотношениях с родными, но в определенном ключе – покаянном. Мне кажется, идеальная Исповедь будет тогда, когда человек к каждой Исповеди отнесется как к последней: если он исповедуется с чувством, что у него больше не будет возможности предстать перед Богом и священником, стоящим с Евангелием и крестом у аналоя, и что все, что он хотел бы и смог бы сказать, он может сказать только сейчас и больше никогда. Тогда человек скажет все самое важное – даже не скажет, словно «галочки» на полях поставит, а покается.

У нас в этом есть проблема, к сожалению: расползается покаяние и Исповедь как церковный акт, который воспринимается как своего рода пропуск к Причастию. А покаяние – это чувство, которое пока для нас недостижимо, как считают многие. Надо собирать это воедино: Исповедь должна быть актом, в котором ты каешься, приходишь к Господу со склоненной головой и говоришь: «Прими меня как одного из Твоих наемников».

Традиционно в нашей Русской Церкви сложилась именно такая последовательность: сначала Исповедь, потом Причастие. Скажите, правильно ли это? Это действительно полезно? Ведь часто мы для галочки идем на Исповедь – это как пропуск, как турникет, который необходимо пройти, чтобы причаститься. Часто слышишь от разных людей, и об этом пишут в интернете, что это происходит в силу привычки. Как сохранить в себе благоговение?

– Традиция сопряженности двух таинств действительно существует, и, я думаю, процессы, которые мы сейчас видим, когда люди стараются причащаться чаще, – это, скорее, возврат к Древней Церкви, мы об этом уже говорили в начале нашего разговора. Это можно только приветствовать, это отвечает и представлению Священноначалия (мы видим это по документам) о том, как должна строиться евхаристическая жизнь в Русской Церкви.

Утрата благоговения – проблема, имеющая отношение не только к Исповеди и Причастию. Человек начинает обживать церковь как собственную дачу: «я здесь уже стою», «это мое место в храме», «я причащаюсь обычно по четвергам». Утратить чувство благоговения можно ведь даже не входя в храм. Люди, которые объявляют себя христианами, позволяют себе строить суждения о Церкви, даже не дав себе труда ознакомиться с ней, просто по поверхностным публикациям в прессе: вот такой-то священник ездит на такой-то машине… «Ну, все понятно, как у вас в Церкви дело строится». Да ничего не понятно, дай себе труд, как говорит Писание: «Прииди и виждь». А для этого нужны постоянные усилия.

Мне кажется, если ты хочешь причащаться чаще, то должен держать в голове идею именно благоговейного служения Церкви, твоя жизнь тогда превращается в приготовление к Причастию: ты должен следить за тем, как общаешься с людьми, должен быть профессионально безупречным, должен не оставлять домашнюю молитву, быть доброжелательным в храме – все это часть твоего правила. И наконец, самое существенное: люди, не любящие Церковь, плохо к ней относящиеся, видя тебя, должны сказать: «Интересные люди эти христиане – судя по всему, хорошие». Вот это – часть твоего правила.

Сейчас принято готовиться к Причастию по простой формуле: три дня поста (или кто как считает нужным и как благословит духовник) и вычитать молитвы. Что еще нужно, чтобы действительно достойно подойти к Причастию, приготовиться к нему?

– Я думаю, что для очень немалого числа людей прочесть столь обширное правило прямо перед Причастием нелегко. Знаю, что многие думают так: «Скорее бы это правило вычитать». Мне отвратительно это слово «вычитать», за ним стоит какая-то необходимость поскорее расправиться с этим правилом – как галочка: это сделано, вот первый канон пошел, второй...

А кому это бормотание, все эти звуки? Это не соревнование на скорость чтения. И я сторонник того, чтобы правило разбивалось на всю неделю. Не нужно идти путем его сокращения – куда уж тут сокращать?

В качестве примера приведу следующее. Мы один раз в году, на Крестопоклонной неделе, служим всенощное бдение полного чина так, как оно описано во второй главе Типикона. Оно длится около девяти часов, но такое всенощное бдение было привычно нашим благочестивым предкам. Сейчас многие изнывают, если служба длится два-три часа. Если идти путем дальнейшего сокращения, мы встанем перед фактом: давайте прочтем одну молитву, а лучше и ее не будем; а следующим этапом будет пресловутый «Бог в душе»: «А зачем тогда все это нужно, ведь Бог в душе?».

А вот разбить правило по дням недели, прочитать, например, в этот день один канон или акафист, но сделать это с вниманием, с точным пониманием, о чем ты молишься, – это, мне кажется, очень важно. А уже вечером накануне Причащения прочесть молитвы ко Святому Причастию. Нужно постараться (это очень трудно, но возможно, и практика это показывает) ни с кем не поругаться, постараться быть добросовестным человеком. Есть какие-то мелкие грешки, которые всегда засасывают (злословие, раздражительность, курение), но хотя бы какое-то время перед Причастием постараться отказаться от этого, и Причастие станет долгожданным, желанным, радостным.

Мне кажется очень важным вопрос о Причащении детей. Мы были в детском православном лагере, где детей водили причащать. В какую-то смену все дети должны были причаститься, а в ту никого не принуждали: часть детей ушли в храм исповедоваться, а другие занимались своими делами. И я услышал от ребенка 10 лет такую фразу: «Слава Богу, в этом году причащаться не заставляют». Как правильно воспитывать в детях отношение к Причастию?

– Через чудовищную обязаловку, о которой вы сейчас рассказали, мы воспитываем поколение атеистов. Не секрет, что в конце XIX – начале XX века существовал такой феномен, когда дети и внуки видных московских и петербургских протоиереев, настоятелей известнейших храмов, становились революционерами и цареубийцами на фоне этой обязаловки. Я уверен, нет ничего более противного Духу Божию, чем заставлять детей участвовать в религиозной жизни. Это означает, что родители ничего не сделали к какому-то условно сознательному возрасту этих детей (к 4–5-ти годам, когда ребенок уже вполне хорошо все понимает).

То есть винить ребенка ни в коем случае нельзя?

– Виновны, конечно, родители. Например, тем, что очень поздно крестят. Я знаю, что практически во всех случаях, если мы крестим ребенка в положенный Церковью срок (по истечении 40 дней), то ребенок радостно принимает таинство. Он еще ничего не понимает интеллектуально – не развита интеллектуальная функция, – но он улыбается... Если мы имеем дело с ребенком, которого приводят крестить в 4–5 лет, он уже противится, плачет, потому что пространство церкви для него чужое.

Известны хрестоматийные примеры, когда родители за то, что ребенок пойдет с ними в воскресенье в церковь, сулят посещение зоопарка или какой-нибудь подарок. Церковь становится мучением, которое нужно вынести и за это получить небольшой приз. Это же противоестественно! Или достаточно взрослому ребенку, когда он причащается, родители говорят: «Скушай сладенькое». Какое «сладенькое»? Это Тело и Кровь Христовы. Значит, они просто сами не понимают, что делают. Те, кто перегибает палку, заменяют церковью обычное разнообразное детство, в котором есть сверстники, футбол, хоккей и масса вещей, которыми ребенок хочет заняться.

Церковь не может и не должна заменить все это. Не обязательно отдавать ребенка в православную команду по хоккею, пусть хоть во дворе им занимается, он от этого не станет хуже, – но в церковь он должен стремиться: когда его в церковь не берут, это должно быть для него чем-то обидным, огорчающим. Я уверен, что ребенок должен чувствовать себя в церкви своим. Это совершенно не значит (и я против этого), что маленькие дети должны носиться по храму, производя шум и снося все на своем пути, а родители в это время благочестиво молятся, – ведь так дети не дают возможность помолиться всем остальным.

Здесь вопрос очень тонкий. Если вы серьезно относитесь к религиозной жизни своих детей, сделайте вначале так, чтобы ребенок бывал в храме на малолюдных службах, например, в будний день, чтобы обживал храмовое пространство, а вы ему потихонечку будете рассказывать, что такое храм, о Причастии, читать детскую Библию. Если вы будете талантливо и умно рассказывать, он будет спрашивать, а если будете нудно читать Закон Божий с черно-белыми картинками, он подумает: «Понятно, сейчас они договорят, и я буду заниматься своими делами». И будет заниматься своими делами, тем самым обличая своих родителей.

Как сохранить в себе Святые Дары? Люди причащаются, и многие стараются как можно дольше продлить в себе это ощущение благодати, которую принимают через Тело и Кровь Христовы.

– Как говорит апостол, любовь не раздражается, не завидует, не мыслит своего, всему радуется, всему верит. Исходя из этого, мы себя и ведем. Если удается побольше побыть в тишине в день Причастия, отказаться от какой-то рутинной, повседневной, ненужной суеты, быть в мире с людьми в общении – это и есть хранение себя.

Благословите наших телезрителей напоследок.

– Господи, помогай нам всем в мире принимать Святые Таины, прибегать к таинству Исповеди покаянным сердцем и быть с Тобой!

Записала:
Елена Кузоро

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475