Константин Корепанов, старший преподаватель Миссионерского института: Образ мира проходит

Как Он говорит, «Царство Божие внутри нас», и употребляющие усилия (по-славянски «нуждницы», то есть те, кто понуждает себя) достигают его: Царство Божие силою берется. То есть те, кто нудят себя, понуждают, именно потому понуждают, что сердце не горит.

Разум признает бытие Божие, есть маленькая любовь к Богу, но настолько маленькая, что все, что касается служения Богу, вызывает усилие наше. Но употребляющий усилие в терпении своем постепенно созидает свою душу. И в конце концов в разрыве, в невыносимости раздвоенности, когда сердце и к миру тянется, и к Богу, и рождается стремление к утешению, но утешению не во Христе. Испытать утешение во Христе нельзя, пока человек не возненавидит утешения мирские. И Бог не давит на человека, Он хочет, чтобы человек сам разобрался, чтобы он сам выбрал, что же ему на самом деле вожделенно. И когда человек выберет то, что ему вожделенно (неважно, произойдет это в 20 лет или в 70 лет, не важно, где и когда это произойдет, но когда произойдет), человек скажет: «Да убо не един пребуду, кроме Тебе, Жизнодавца моего, Дыхания моего, Радования моего, Спасения миру». – Это слова из молитвы Симеона Нового Богослова, помещенные в последование ко святому Причащению. Тогда человек, преодолевший раздвоенность и выбравший утешение во Христе скажет: «Иисусе мой Сладчайший». Как рефрен повторяются эти слова в известном акафисте Иисусу Сладчайшему, – вот тогда (и только тогда) каждый поймет, почувствует, что единственная радость, утешение, единственная сладость и его личная, и всей Церкви – это Христос. Он не только поймет это, но почувствует, переживет...

Такой человек, разумеется, сам будет бегать от всего, что отлучает его от этой радости и веселья. Ведь каждый человек действительно рожден для счастья, и счастье его – быть во Христе с Богом. Человек потому и испытывает страшную муку, и тоску, что он потерял Бога, что пытается найти утешение там, где его нет, что копает себе колодцы, которые не имеют живой воды. А единственная Вода живая – это Бог. И вот тогда человек понимает то, что пишет апостол Павел: «Я вам говорю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; потому что проходит образ мира сего».

Образ мира проходит... Живя в этом мире, мы не только готовимся к грядущему миру, но мы уже живем в нем. Конечно, в меру свою, конечно, не так полно и насыщенно, как это будет после воскресения из мертвых, не так полно и насыщенно, как жили многие святые, о которых мы знаем: святой праведный Иоанн Кронштадтский, который, как известно, имея супругу, жил с ней в девственной чистоте. Или как Семья нашего последнего Императора Николая II, который, живя среди всех светских удовольствий, тем не менее хранил пределы воздержания, внутренней самодисциплины, строгости и милосердия (чем чрезвычайно раздражал очень многих людей из своего окружения). Или вот «Добрые люди Древней Руси». Так называется известная статья русского историка В.О. Ключевского. Ее герои Иулиания Лазаревская, Федор Ртищев, которые, несмотря на высокий статус свой, на семейное положение, на многодетность, тем не менее могли пользоваться этим миром так, будто ничего у них не было.

Тогда человек приобретает сладость церковную, сладость от Иисуса и вместе с ней приобретает силы жить среди мира и к нему не прилепляться. Он может ездить на дорогих колесницах и ходить в самых роскошных рясах, как Иоанн Кронштадтский, – и не чувствовать этого. Он может жить в роскошных апартаментах и при этом отдать людям миллионы своих денег, как Иннокентий Серебряков. Человек может в этом мире всем пользоваться и при этом ни к чему не прилепиться. Но это возможно только тогда, когда человек опытом, сердцем вкусит, что Христос есть Иисус его Сладчайший.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475