Церковь есть столп и утверждение истины

Божественная любовь изливается на всех одинаково, так же, как светит солнце, – но из этого не следует, что все одинаковы под ним… Вопрос в том, как человек отвечает на излияние Божественной любви и Божественной благодати: насколько он любит, чтит Бога, насколько послушен Ему, готов принять как своего Отца. Но в мире, где так много говорят о человеческой свободе, человеку в ней совершенно отказывают, когда речь заходит о христианском ее понимании.

Бог любит, и значит, человек заведомо спасется – не важно, как он прожил свою жизнь, не важно, как он живет, что делает – зло или правду. Какая разница? Все так или иначе грешат, все так или иначе творят добро. Рассуждая так, люди предполагают, что, раз все немножко грешны и во всех есть немножко правды и красоты, то все спасутся в силу только этого: «Нет большой разницы, как ты живешь, Бог все равно всех помилует, все перед Ним одинаковы».

Все становится одинаковым, мир странным образом унифицируется, становится совершенно деревянным перед Богом, он может жить как хочется, у него никто ничего не спросит: не надо изумляться подвигу праведных, не надо удивляться жестокости грешников – это все кончится, и начнется мир, где все будут совершенно одинаковы.

На самом деле, это не так. Рассуждая в этом русле, человек возвращается именно ко временам язычества, будто бы и не было никакого христианства, крестной смерти Иисуса Христа, никогда не был дан человеку Дух Святой. Если между Иерусалимом и иудеями, с одной стороны, и между Афинами и языческим миром, с другой, нет никакой разницы, то Священное Писание столь же авторитетно, как мнение любого греческого философа. А почему только греческого – и индийского тоже, и китайского, и любого человека, пусть он не философ: ведь у него свое представление о Боге, оно столь же ценно...

Да, некоторый кусочек истины дан этому человеку, – а у Церкви другой кусочек истины, побольше, чем у этого человека, но всего лишь кусочек: надо собрать из кусочков целую мозаику – соединить буддистов, индуистов, конфуцианцев, даосистов, многочисленные языческие верования Африки, все христианские конфессии, исламские собрать воедино... и получится более или менее полная картина представления об истине (эта точка зрения не в ХХ веке была придумана, а несколько раньше).

Но такое представление о мире обессмысливает подвиг святых, их мученические страдания, оно обесценивает подвиг подвижников, уходящих в пустыню, делает их деятелями эксклюзивного плана, а не настоящими выразителями Христова Духа – все уравнивается, все становится простым, дело Христа уничижается, отходит в сторону, ведь становится важным и все другое. А Христос говорил, что Он есть Истина, и Духом Святым апостол говорил, что Церковь есть столп и утверждение истины.

Итак, раз каждый имеет право на истину – любая организация, любая община, даже атеистическая, получается, что мир возвращается к временам языческим (ведь язычество есть свидетельство, что каждый человек может верить как хочет, каждый человек может поклоняться своему собственному богу, иметь свое представление о мироздании, и никто не вправе навязывать универсальную истину... Этот языческий мир, даже не задумавшись, очень легко убил Сократа, который как раз и виноват-то тем, что пытался навязать языческому обществу некую универсальную истину, не зависящую от чьего-то желания или нежелания). Мир, ставя знак равенства между язычниками и иудеями, возвращается не к широте христианского восприятия жизни, а к атомизации язычества, где каждый сам по себе, у каждого свой собственный бог.

Именно в Послании к Римлянам апостол Павел говорит, что иудеям дано было великое преимущество во всех отношениях, а наипаче в том, что им вверено слово Божие. Это вверенное им служение, это непреходящая ценность и достоинство иудейского народа и всей его истории.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475