Протоиерей Всеволод Чаплин: Место, куда мы поставлены Богом

5 августа 2013 года был убит протоиерей Павел Адельгейм. Глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин рассуждает о самом факте очередного убийства священнослужителя и о наследии, которое осталось после убиенного отца Павла.

5 августа этого года во Пскове в своей квартире был убит протоиерей Павел Адельгейм. Священник, которого многие знали и многие почитали в нашей Церкви. Он был убит человеком, который явно говорил, что послан сатаной. Человеком, который, очевидно, не контролировал, скорее всего, свои действия. Человеком, который приехал к пастырю, чтобы получить духовное назидание, и был вдруг подвигнут злой силой убить пастыря. Этот человек, наверное, еще будет рассказывать о своих действиях, он сейчас находится под следствием. Но то, что он кричал, что его побудил на это убийство сатана, – говорит очень о многом. Силы зла, силы ада сегодня ополчаются на Церковь, на ее пастырей, на само имя Христово. И нам нужно сегодня особо заботиться друг о друге, чтобы вот эти силы зла, которые особенным образом ополчаются на дело и слово Божие в мире, не имели успеха. Чтобы никто не оказался запуган действиями сил зла, вселяющихся в того или иного безумного или якобы умного человека. Мы можем друг друга защитить и проявить ответственность за то чтобы дело Божие совершалось в странах исторической Руси и во всем мире нестесненно.

Деятельность отца Павла Адельгейма у одних вызывала почтение и благоговение, у других вызывала споры. Сейчас этот пастырь Церкви Христовой, который всегда оставался ей верен, несмотря на то, что многие пытались его уклонить в раскол и у него, судя по всему, были некоторые колебания душевные на эту тему, сегодня, оставшись, все-таки в канонической Церкви, предстоит перед Господом. И мы должны молиться о том, чтобы Господь простил его прегрешения и принял его душу в Свои Небесные обители.

С его уходом из жизни не утихнут пересуды относительно наследия, которое оставил этот известный священник. И эти споры со временем будут, наверное, гораздо спокойнее, чем в первые дни после его трагической гибели. В дни, когда некоторые люди пытались противопоставить его Церкви, сказать, что он якобы был последним свободным священнослужителем в нашей Церкви. Мы прекрасно знаем, дорогие о Господе братья и сестры, что это не так. Что духовенство нашей Церкви, ее епископат, ее миряне сегодня высказываются по разным поводам, излагая подчас очень разные, даже сталкивающиеся друг с другом мнения. Но при этом есть соборный голос Церкви. Есть голос ее Тела, который выражается ее Священноначалием, между прочим, всегда заботящимся о том, чтобы его голос был созвучен, прежде всего, истине Божией и, конечно же, голосу нашего церковного народа, который истину Христову чтит и который многие века старается жить согласно этой истине.

Итак, разговор о жизни убиенного отца Павла, о том, что он говорил и писал, сейчас становится более спокойным. И самое время этот разговор вести в духе любви, в духе понимания, в духе спокойной оценки того, что им было сказано и сделано. И того, как это соотносится с тем самым голосом всей Церкви, голосом церковного народа, и голосом правды Божией, который в Церкви, как в Теле Христовом, всегда присутствует и всегда будет присутствовать. Мне приходилось самому встречаться и беседовать с отцом Павлом Адельгеймом, это всегда были очень доброжелательные и спокойные беседы. Мы вместе выступали на разных конференциях. Не соглашались, конечно же, по многим вопросам, которые касаются современного состояния церковной жизни, ее будущего развития, того, что в ней законно и правильно, а что нет. На некоторых собраниях мы достаточно активно вступали и в приватные и в публичные дискуссии, но всегда это была достаточно доброжелательная дискуссия. Это не был разговор врагов, это не был разговор людей, которые принадлежат к разным общинам в одной Церкви: свободной или несвободной, прогрессивной или консервативной. Это был братский, достойный разговор.

Точно так же, когда отец Павел высказывал в полемике мнения, которые радикально расходились не только с позицией Священноначалия, но и с тем, как думает, мыслит и живет наш церковный народ, к нему никто не проявлял никакой враждебности, не было никакого стремления вынести его как бы за рамки церковной жизни. Так происходила полемика вокруг кощунственной акции в Храме Христа Спасителя и, без преувеличения, практически все наши пастыри и миряне были солидарны с церковным Священноначалием в том, что оно сказало, потому что церковное Священноначалие на самом деле выражало мнение нашего клира и нашей паствы. Так было и в случае, когда отец Павел высказался против присутствия Церкви в школе и армии, хотя это является нормой для всех государств, в которых народ хоть в какой-то степени чувствует свою связь с христианской традицией, и это являлось нормой в дореволюционной России, и эта норма была нарушена в ходе действий тех самых богоборцев, которые стали причиной страданий отца Павла в лагерях во время государственной борьбы с религией. При этих моментах разногласий также никто не стремился вычеркивать отца Павла из церковной жизни или объявлять его недругом Церкви. Разномыслия бывают.

Но в одном вопросе хотелось бы особенно вспомнить о той полемике, о тех непростых разговорах, которые происходили с отцом Павлом и у меня, а может быть, и у многих других священнослужителей и мирян нашей Церкви.

Выступая по многим проблемам церковной жизни, отец Павел всегда подчеркивал примерно следующее: приходская община должна быть самостоятельна в управлении. Избранные ею люди, управляющие жизнью прихода, должны иметь определенную, достаточно широкую автономию от епархии, от епископа, от церковной Полноты. Предполагалось сделать так, чтобы без голоса определенного количества мирян, очевидно, имелся в виду и голос священнослужителя, объединяющего местную общину, ничего нельзя было сделать ни епископу, ни епархии. Более того, очень часто отец Павел повторял такое достаточно привычное, но странное выражение: «мои приходы, мой храм». Известно, что духовенство часто так говорит, я сам когда-то так говорил. Но, вдумавшись в это выражение, я однажды сказал себе: «Нельзя его употреблять православному священнику». Нет такого понятия ни для настоятеля храма, или наместника монастыря, или иного священнослужителя – «мой храм, мой приход». Приход – это место, куда мы поставлены Богом. Сегодня поставлены, завтра мы скончаемся или окажемся где-то еще, на другом месте служения. И поэтому всегда, когда священник слишком сильно привязывает к себе свой приход, своих пасомых, своих духовных чад, – это очень нередко оказывается состоянием, из-за которого потом возникают духовные проблемы в жизни и самого священника, и тех людей, которых он к себе намертво привязал. Жизнь меняется, как я уже сказал. Люди покидают этот мир, в том числе священники. Люди переезжают из города в город, их назначают на новое место служения. И излишняя привязанность, при которой люди приходят не ко Христу, а к батюшке в храм, может стать началом оскудения духовной жизни, а то и раскола и настоящей духовной трагедии.

Действительно, сегодня очень важно, чтобы люди, которые приходят в храм, участвовали не только в повседневных приходских делах, но и в управлении приходом, понимали бы, что делается в приходской общине. Несли бы какую-то ответственность, в том числе материальную, за то, что происходит в общине, за ее развитие, за ее повседневные труды. И поэтому идея повышения роли мирян в жизни прихода, их ответственности за состояние прихода – это очень правильная идея.

Когда мне приходилось участвовать в разных дискуссиях, в том числе тех, где выступал отец Павел Адельгейм, я всегда поддерживал идею максимального участия мирян и в жизни прихода, и в управлении им. Проблема может возникнуть тогда, когда та или иная группа мирян – местных жителей или людей, связанных с приходом тем или иным материальным фактором, материальной помощью, – получают в приходе абсолютную власть, когда никто им не будет указом. Ни епископ, который управляет епархией и несет всю полноту единоличной ответственности за происходящее в этой местной Церкви, и настоятель, который может оказаться новым, и люди, которые так или иначе могут по-разному смотреть на церковную жизнь и на жизнь прихода, но не входят в круг избранных, в круг тех, кто является, например, учредителями прихода или руководством прихода, состоящим из мирян и, может быть, священнослужителей. В этом случае мы можем очень просто прийти к той ситуации, которая сложилась, увы, в некоторых инославных, особенно протестантских общинах, а иногда и в православных приходах на Западе. Имеются в виду ситуации, в которых группа людей – 10, 15, 20 или 50 человек, являющихся либо учредителями прихода, либо его спонсорами, либо местной общиной, местными жителями или иными привилегированными прихожанами, определяют в жизни прихода абсолютно все. «Не понравился священник – не примем его». «Нравится старый священник, не нравится новый, будем настаивать на том, чтобы был возвращен старый, иначе закроем храм и не будем позволять совершать в нем богослужения». «Не нравится что-то в канонической Церкви – уйдем в раскол или в другую конфессию». Так, к сожалению, часто бывает. И проблема здесь именно в том, что в определенный момент церковной жизни было утрачено сознание церковной Полноты, сознание принадлежности прихода к Церкви в целом, которая возглавляется епископом, к Поместной Церкви, которая возглавляется ее Предстоятелем, к вселенскому Православию, которое объединяет разные Поместные Церкви, и которое предполагают Божию власть через власть епископа, а не власть тех, кто платит деньги или имеет некие заслуги в приходе либо связывает себя с местным населением, и поэтому считает себя вправе ставить местные интересы на первое место по отношению к общецерковным и по отношению к более широким географически понимаемым интересам.

Когда группа мирян, или группа духовенства, или настоятель начинают воспринимать приход как «наш приход», как «мой приход», не соотнося его с Церковью в целом, не понимая, что Церковью руководит Сам Господь через епископат, через правящего епископа, начинается опасная тенденция, начинается создание условий для того, чтобы в том или ином месте возникли бы условия для появления новых расколов, которые выгодны и нужны только недругам Церкви. И не случайно некоторые люди, которые явно к нашей Церкви враждебны, из всего того, что делал отец Павел, из всего времени его служения, его страданий, его исповедничества, его пастырской деятельности, из всего, что он говорил и писал, выделяют только так называемое стремление к демократизации Церкви. То есть к тому, чтобы каждый приход получил возможность быть максимально независимым от остальной Церкви, получил возможность свободного плавания и подталкивался бы в такое в свободное плавание уходить. Да не будет этого с нами!

Будем помнить о том, что Церковь Божия – это не сообщество индивидуумов или групп индивидуумов, которые заботятся только о своей власти и независимости, а это сообщество братьев и сестер во Христе, которые объединены в одно Тело, не наше тело, не «мое» тело, – а Тело Христово. Как вы знаете, Святейший Патриарх, узнав об убиении отца Павла Адельгейма, помолился о его упокоении. Правящий Архиерей Псковской епархии Владыка митрополит Евсевий выразил соболезнования матушке, вдове отца Павла – Вере Михайловне, его родным и близким. И сказал, в частности, такие слова: «Дай Бог Вам силы, чтобы пережить с христианским терпением этот самый тяжелый момент Вашей жизни. Господь да упокоит его (говоря о почившем) в Своих Небесных обителях». Будем молиться о его упокоении и мы. И будем молиться о том, чтобы Церковь Христова всегда была непоколебимой от всех навет вражиих. Чтобы она всегда, сильная своим исповедничеством и ревностью своих пастырей, по слову святителя Тихона, «творила дело Божие, да ничтоже успеют сыны беззакония».

Смотрите программу «Комментарий недели» протоиерея Всеволода Чаплина на телеканале «Союз»: суббота 21.45, воскресенье 17.00, понедельник 04.45. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475