Епископ Нижнетагильский и Серовский Иннокентий: Обязанность пастыря – видеть и созидать красоту

Екатеринбург, 17 октября, «Информационное агентство Екатеринбургской епархии».

Беседа с епископом Нижнетагильским и Серовским Иннокентием в эфире телеканала «Союз» и радиостанции «Воскресение»

– В прямом эфире очередной выпуск программы «Архипастырь», и к нам в студию пришел первый епископ Нижнего Тагила, новый архиерей Русской Православной Церкви, епископ Нижнетагильский и Серовский Иннокентий. Владыка, здравствуйте, благословите начало программы и наших зрителей.

– Спаси Господи.

– Владыка, Вы стали первым епископом вновь образованной епархии. В 20-30-е годы на этой земле несли свое служение несколько архиереев, но это были викарные архиереи Екатеринбургской епархии. Вы же стали первым Правящим Архиереем. И хотите Вы этого или не хотите, Вы уже вошли в историю, как первый епископ Нижнетагильской епархии. Как Вы ощущаете эту ответственность перед Богом, перед историей, перед людьми за то служение, на которое Вас направили Святейший Патриарх и Священный Синод?

Появление Тагильской епархии – продолжение традиций

– Это очень важный вопрос и, можно сказать, определяющий для первых моих недель пребывания на этой земле. Я не просто чувствую ответственность, я ее почувствовал еще тогда, когда Святейший Патриарх поручал мне это служение. Но стремлюсь так оправдывать ожидания, чтобы соответствовать уровню этого важнейшего церковного задания.

Когда-то Нижний Тагил объединил южный и западный Урал и стал центром противодействия обновленчеству. На этой территории действовала в начале 30-х годов XX века фактически самостоятельная епархия, несмотря на то, что там был викарный, а не Правящий архиерей. Расстрелянный в 1937 году епископ Лев (Черепанов) был образцом веры! Сегодня выделение Нижнетагильской епархии – продолжение традиции бережного и внимательного отношения к духовным запросам каждого верующего человека. И назначение Правящего Архиерея – обретение не просто нового церковно-юридического, а прежде всего глубоко нравственного статуса.

На богослужениях сейчас очень много людей, и когда я причащаю, помазываю и благословляю, в глазах вижу очень много любви. Хочется ответить тем же.

– То есть первое впечатление, что люди Вас приняли?

– Да, именно такое. Они рады, и многие говорят: ну, теперь у нас есть свой Владыка. Действительно, наверное, основная цель церковного служения – это быть вместе с людьми, утешать, окормлять и быть для них архиереем-пастырем даже на уровне общин.

– Владыка, Вы двадцать лет были секретарем Владимирской епархии – фактически вторым лицом после Владыки, причем на кафедре с тысячелетней историей. Ваше служение там было очень ответственным, очень серьезным. Но все-таки священническое и епископское служения чем-то отличаются?

– Это просто совсем другое, – что можно понять, наверное, только став епископом. Я даже боюсь это объяснять – здесь что-то священное, что-то невероятное. У меня, конечно, было очень много обязанностей и трудов в той епархии, потому что тон всегда задавал Владыка Евлогий, очень трудолюбивый архиерей. Я занимался и архитектурой, и реставрацией, и новым строительством, и внешними связями, и работой отделов. В общем, скучать не приходилось. Но это – совсем другое, когда за тобой кто-то стоит. У меня прежде был еще свой монастырь, но то, что сейчас, несравнимо просто. Несравнимо. Архиерей есть архиерей. Я смотрю на свою новую паству и вижу, насколько она обширна и сколько предстоит сделать.

Архитектор человеческих душ

– Владыка, наши зрители, радиослушатели и читатели «Православной газеты» знают, что по светскому образованию Вы архитектор. Как Вам видятся перспективы развития церковной архитектуры, насколько она замерла в своем развитии и насколько движение вперед вообще возможно?

– Мне кажется, что она замерла, но в то же время могла бы и развиваться. На самом деле церковная архитектура чрезвычайно сложна. Нам не хватает полноты осмысления накопленного мирового опыта. Если мы возьмем архитектуру византийскую, русскую, греческую, любую другую национальную архитектуру, мы увидим, что везде есть свои, своеобразные архитектурные формы. Но мы повторяем отдельные образцы, копируем, возводим единичные удачные постройки… В Сибири, например, есть несколько храмов, но это всего лишь парафраз, причем весьма светский.

Вот иконопись развивается, для этого созданы в церковном сообществе все предпосылки и условия. А развитие такой сферы искусства, как церковная архитектура, протекает несколько бесконтрольно. К тому же ХХ век ее серьезно разрушил. Возьмите альбом, посвященный церковной архитектуре: любой типовой храм ХIX века, даже типового образца, может быть несколько тяжеловесен, но абсолютно функционален, решен с точки зрения эстетической, имеет очень четкую стилистику, пропорции. То есть, бери и строй. Сейчас же мы видим, что нет какого-то единого исследования архитектурного процесса. Но, может быть, это произойдет, я знаю, что сейчас делаются попытки создать некий курс на базе архитектурной академии, но пока мы наблюдаем самодеятельность.

– Копирование уже имеющихся образцов или строительство новых, не очень удобоваримых, связаны с семидесятилетним перерывом традиции?

– Перерыв традиции отражается на всем. Архитектура формирует образ. Мы тогда имеем высокое произведение церковного искусства, когда видим художественный образ. Чтобы он сложился в современных условиях, в то же время отвечая каноническим требованиям, нужны работа не одного, может быть, поколения, этапы, осваивающие разные части наследия. И только потом возможен результат. Это так же, как с развитием иконописи. Мне кажется, что у церковной архитектуры все впереди. Силы в России есть.

Храмов много не бывает

– Владыка, мы затронули эту тему не из академического интереса. Обычным людям небезразличен облик их городов и сел. Есть в обществе скептики-атеисты, обеспокоенные «страшилкой», что города будут застроены некрасивыми сооружениями – речь идет о программах крупного строительства храмов; только в Москве, например, хотят построить их около двухсот. Что Вы можете таким людям сказать?

– Мысль абсолютно правильная. Старая Москва – это сорок сороков церквей. В конце улицы всегда был виден храм. Из любой точки, при переходе на любую улицу. Сейчас мы называем это «шаговой доступностью», а тогда это было духовной потребностью. А те люди, о которых Вы сейчас упомянули, говорят: «Ну, хватит уже храмов, есть достаточное количество на душу населения». Но церковь – не автомобильная стоянка. Храмы – это храмы, и их много не бывает. К сожалению, за последнее столетие не сложилось культуры возведения малого, камерного храма. Вот в Греции эта культура присутствует, она присутствовала в дороманской архитектуре Испании. В северной Испании очень много таких маленьких храмов. Когда в них попадаешь, хочется молиться сразу: икона – это молитва для глаз, но и хороший храм тоже. В материковой Греции и на ее островах у любого перекрестка стоят небольшие храмы. Не просто часовни, а именно храмы IX–XII веков. Конечно, там другой климат, может, требующий других архитектурных форм, но и нам важна такая культура обращения к Богу.

Мы пока не развивали эту область, но, вспоминая епархиальное архитектурное бюро во Владимире, где мне пришлось поработать, скажу, что опыт строительства малых храмов у нас есть. Надо просто его развивать. Я думаю, что могут существовать, к примеру, храмы базиликального типа. В Сербии, например, тоже много малых храмов. Я думаю, что в России в больших городах необходимость таких храмов можно мерить, может быть, сотнями, но и в провинции они тоже могут быть. Святейший Патриарх говорил о том, что небольшие церкви могли бы мобилизовать работу тех общин, где священник имеет возможность бывать только наездами. Мы строим храм, а храм строит нас, нашу душу. Российская храмовая архитектура еще предоставит шансы для важных исследований. Я бы с удовольствием принял в них участие, насколько это возможно в моей епархии.

– А можете ли Вы привести удачные примеры новаторства при строительстве православных храмов?

– В Одинцове построили просто дивный по пропорциям храм на выезде с Рублевского шоссе. В Сибири очень неплохие шатровые постройки, здесь вообще осваиваются нестандартные позиции. Есть храм Иннокентия Иркутского в Красноярске, прекрасный храм Иннокентия в Хабаровске. Сейчас в Тагиле я все время любуюсь на храм Александра Невского, он с таким шатровым центральным куполом, гармоничных пропорций, и стоит очень правильно, с градостроительной точки зрения. Если брать большие церковные строения, то можно отметить храм, воссозданный в Ярославле при Владыке Кирилле, – здесь мощные обширные галереи, он хорошо смотрится на своем месте. И это не случайно.

Ведь при строительстве храма всегда важно решать и градостроительные задачи. К примеру, во Владимире мы воспроизводили храм Рождества Богородицы в монастыре XII века, где был погребен Александр Невский. Если смотреть со стороны Клязьмы от Мурома на этот холм, то видны элементы четкой структуры, – то есть прежде была четко прорисована вся анфилада храма, и вдруг в ней появляются выбоины; так что когда удается реконструировать прежний замысел, это очень хорошо.

Обновленный город сам воспринимается как храм. Его монастырские комплексы смотрятся прекрасно, здания помогают друг другу.

Новаторство и традиция

– Владыка, а насколько в православной архитектуре допустимы эксперименты с какими-то крайними формами, к примеру, с «остеклением»? Или взять протестантские храмы, которые могут иметь вообще самые разные формы, – насколько это в православной архитектуре допустимо, с Вашей точки зрения?

– Понимаете, архитектура обладает своим языком. Что можно написать в книге, то можно только написать; что можно нарисовать, то можно передать только изобразительными средствами; что-то можно сказать только посредством музыки. Так и в архитектуре. Нельзя в нее, скажем, вложить литературное содержание. Но некоторые люди пытаются это сделать, скажем, полет изображают стеклянной плоскостью.

Наша русская архитектура традиционна, но до определенного предела. К нам пришли барабаны с куполами, их много, и чем больше, тем кажется лучше. Но так было не всегда. Мы, например, отошли от традиции шатровой архитектуры. Но мне кажется, что новаторство тоже может быть, я сторонник новаторства, если оно имеет основание в каком-то духовном размышлении. Вот как в иконописи бывает: хороший иконописец расчищает границу между образом и Первообразом, убирает все лишнее, и тогда мы стремимся к Первообразу. Так же и в архитектуре это может быть сделано с помощью самых современных средств. Но это невозможно без озарения новатора. Все, из чего мы делаем архитектуру, это отдельные элементы, но если эти элементы собрать правильно, если их трансформировать, то может получиться действительно художественное произведение.

– То есть новаторство должно помогать выражать определенные мысли, а не просто стремиться к оригинальничанию?

– Конечно. Есть же такие прямые требования к произведению искусства: оно должно быть гармонично, иметь свою четкую образную структуру, и это всегда должно быть очень красиво. Люди столько порой делают некрасивого, что из-за этого разучиваются видеть и чувствовать красоту. И пастырь обязан учиться ее видеть и созидать. Если он не видит, то обедняет себя и, естественно, своих прихожан.

– К чему может привести привлечение к проектированию храмов неверующих архитекторов?

– Я думаю, что нужно все-таки стремиться к тому, чтобы светская архитектура, светское творчество одухотворялись, а архитекторы воцерковлялись. Если есть такие архитекторы, то нужна, конечно, и определенная школа для них. Будет запущен процесс, со временем создан костяк. Без такого костяка очень трудно «нарастить мясо». А архитекторы церковные, когда они есть, должны более смело развиваться с точки зрения технической. Это такой взаимный процесс. К сожалению, у нас часто батюшке подскажут, кто может сделать проект, а это и не архитектор вовсе, а чуть ли не строитель-прораб. Нужны церковные политика и дисциплина в этом вопросе.

– Спаси Господи, Владыка, за такую интересную содержательную беседу и о церковной архитектуре, и об искусстве, и о духовности.

(Окончание в № 39)

Беседовал игумен Димитрий (Байбаков)

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11-1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Смотрите программу «Архипастырь» на православном телеканале «Союз»: четверг 05.00, суббота 10.00, воскресенье 20.30. Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому)

Слушайте программу «Архипастырь» в эфире православного радиоканала «Воскресение»: вторник 14.20, 20.20, среда 02.20

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475