Иерей Анатолий Астафьев: Люди в церковь приходят тогда, когда Христа в своей жизни встречают

Беседа с благочинным Ленского благочиния Якутской епархии, настоятелем храма Святителя Иннокентия Московского в г. Ленске иереем Анатолием Астафьевым в эфире телеканала «Союз»

– Здравствуйте, уважаемые телезрители. В студии Александр Сергиенко. Наш гость – благочинный Ленского благочиния Якутской епархии, настоятель храма Святителя Иннокентия Московского в городе Ленске иерей Анатолий Астафьев.

Трудно быть миссионером

Здравствуйте, батюшка. Тема нашей беседы – специфика служения в Якутии. Батюшка, так в чем же специфика?

– Якутия – это около трех миллионов километров площади и низкая плотность населения. Во всей Якутии на этой огромной территории проживает менее миллиона человек. Расстояния огромные, климатические условия очень суровые, и это оказывает огромное влияние не только на церковно-приходскую жизнь, но и вообще на взаимоотношения между людьми.

Большую часть года в Якутии стоит зима, лето очень коротко. Очень сложные транспортные схемы, дороги в основном грунтовые, много переправ – огромное количество озер и рек. Так что миссионерские поездки сопряжены с трудностями.

К тому же церковно-приходская жизнь здесь была на долгое время прервана. Если в центральных районах России хотя и немногие храмы, но функционировали, то у нас в большей части республики все было стерто в советские времена и создавалось заново. Когда я приехал в Ленск служить в 2006 году, в Ленском районе были населенные пункты, где священника не видели 70-80 лет.

– За столь небольшой период как народ приобщился к Церкви?

– В Ленском районе и до меня народ был приобщен к Церкви, у нас там до этого были хорошие священники: отец Иннокентий Ташкин, отец Сергий Никитченко. Они крепкую общину построили, хотя в районе немало населенных пунктов, где нет не только общин, а где даже толком не знают, что такое Православие. Я туда езжу, но наскоками, не систематически, потому что расстояния между поселками и городами очень большие, а я в Ленске пять лет был совсем один, приходилось приход свой надолго оставлять. Сейчас в Ленске православная нива, можно сказать, уже вспахана и плоды хорошие приносит. А по району придется еще очень много работать, и вообще в республике чувствуется серьезная нехватка духовенства.

Приснопоминаемый Владыка Зосима, который преставился в прошлом году и здесь был епископом шесть лет, оставил глубокий след в сердцах духовенства и мирян. Он очень хорошо говорил, что в Якутии священник может быть только миссионером – если священник как миссионер умрет, то ему в Якутии делать нечего. Поэтому у нас миссионерской работой занимается все духовенство.

– Как все-таки морозы влияют на посещаемость храмов?

– Еще раз скажу: особенности климата в Якутии серьезно сказываются на менталитете местных жителей. У нас принято друг другу помогать, у нас, я считаю, более открытые отношения между людьми, чем в других районах России. На Севере в одиночку очень трудно выжить. Я помню, до недавних времен, если ты на трассе сломался и едет машина, человек всегда остановится, спросит, чем помочь. А если кто-то проехал мимо, это считалось признаком дурного тона. Это могло привести к тому, что с таким все люди просто переставали общаться. У нас до недавнего времени в деревнях люди не закрывали двери вообще. К сожалению, очень быстро люди меняются не в лучшую сторону.

– А как с продовольственным снабжением?

– В принципе, продукты те же самые, что и в Москве, если люди за них деньги платят, то предприниматели их и привозят. Большую часть рациона людей на Севере занимает, конечно, рыба. Просто не представляю себе северянина без рыбы – едят строганину, то есть сырую рыбу, мясо потребляют тоже в виде строганины.

Естественно, советский период подкосил крестьянство, которое жило в Якутии. До революции Якутия хлеб не ввозила, сами выращивали хлеб, причем излишки его еще и продавали. Сейчас не то что хлеб, люди разучились даже картошку выращивать. Но понемногу возрождается, слава Богу, сельское хозяйство, потому что люди предпочитают продукты местные.

– Насколько воспринимают люди то, о чем говорит Церковь?

– Есть определенная специфика. Во-первых, в Якутии люди не приучены к храмам, как в центральной России. Там люди ходят в храм только потому, что их туда бабушки, мамы водили. То есть традиция ходить в храм есть, даже когда человек особых религиозных внутренних переживаний не имеет. У нас начинают в храм ходить только те люди, которые всерьез к Богу приходят. Вообще, сибиряки и северяне – люди сдержанные. Но когда они открываются сердцем, когда они почувствовали, что этот человек для них родной, то это люди очень верные, открытые. И не нужно забывать, что в Сибири и на Севере никогда не было крепостного права, что тоже накладывает свой отпечаток на местных жителей. Можно сказать, что дух свободолюбия там сильнее.

И поэтому приходится очень активно работать; просто так человек в храм не пойдет – ему надо показывать пример христианской жизни.

Искренность такая, что сердце радуется

– Батюшка, звонок от телезрителя из Москвы.

– У меня вопрос к отцу благочинному. Читал ли он Николая Семеновича Лескова «На краю земли»? И если да, то насколько описанный нрав местных жителей соответствует тому, что он видит непосредственно в своем окружении?

– Я Лескова читал, правда, очень давно, и сейчас начинаю вспоминать, что вы имели в виду. Вообще, нрав местных жителей, если иметь в виду якутов, эвенов и эвенков, отличается от менталитета русского человека. Это люди более близкие к природе, у них более традиционный уклад, но осознание религиозных переживаний, я считаю, у них все же меньше, чем у русских. Они как-то замыкаются в своих традициях, сказались семьдесят лет антирелигиозной пропаганды. А так, в целом, эти люди очень доверчивы, чисты и просты.

Помню, лет десять назад родители мои покупали квартиру в пригороде Якутска. Мы приехали смотреть квартиру по объявлению, открыла дверь бабушка, якутка по национальности. Очень хорошо нас приняла и начала показывать квартиру – показала каждый угол, который промерзает зимой, трещинку в туалете на полу, которая была ковриком закрыта. То есть рассказала обо всех недостатках квартиры. И таких искренних людей, как эта бабушка, у нас в Якутии немало.

Месяца три назад я ездил в одну деревню, там жил охотник Феофан, ему было более семидесяти лет. Хороший, чистый, простой человек. Когда я несколько раз в деревню приезжал, мы с ним общались, он неоднократно ходил и смотрел, как я людей крещу, ему это было очень интересно. А когда он тяжело заболел, попросил, чтобы я приехал его исповедовать и причастить. Я был в командировке в Москве, сказал, что может приехать другой батюшка, но его родственники ответили, что он хочет видеть только меня.

Я срочно прилетел в Ленск, поехал к нему. Исповедовал его, причастил, а он, лежа, мне начинает говорить, что ему больно и тяжело. Я говорю, чтобы он просто лежал и молился, а он отвечает, что не умеет молиться. Я ему говорю: читайте хотя бы «Господи, помилуй!» – «Айыы Тойон, абыраа» – по-якутски. Он соглашается. А тут дочь его подходит и говорит, что он молитву Николаю Чудотворцу наизусть знает. И когда Феофан услышал имя Николая Чудотворца, он, несмотря на сильную боль, заулыбался и сказал: «Да, я Николая люблю, Николай путешественник, я помру и обязательно его увижу, от тебя привет передам». И он сказал это так просто и так чисто, что я не сомневаюсь, что он Николая Чудотворца обязательно увидит.

– Батюшка, нам звонят из Наро-Фоминска.

– Батюшка, велико ли у вас языческое влияние на паству?

– Элемент языческий присутствует очень активно. Вообще, якуты крещены без малого четыреста лет назад, и в свое время христианство плотно вошло в их жизнь и в национальную культуру. Но семьдесят лет богоборчества сыграли очень плохую роль.

Дело в том, что когда Советский Союз распался, когда появились центробежные силы, которые очень активно действуют, у многих малых народов обострилось чувство национального: «Кто я, с кем я, для чего я живу, для чего я в этой культурной среде русской цивилизации существую?» – эти вопросы ставят все народы, которые живут в России, и в том числе и в Якутии. Эти вопросы очень активно обсуждаются в среде якутской интеллигенции, образованных людей. И, естественно, многие воспринимают христианство как некую «русскую» религию – то есть если ты покрестился, ты уже перестаешь быть якутом и становишься русским. Некоторые расценивают это как акт предательства собственной национальной культуры: некоторые образованные люди считают, что якуты должны жить только в рамках собственной культуры, а собственная культура – это обязательно язычество, здесь ставится знак равенства, что, конечно, неправильно.

Допустим, я приезжаю в якутскую деревню, и как мне объяснить якуту, что нельзя поклоняться Бай Байнаю? Байнай – это для них святое дело. Они, когда на охоту или рыбалку идут, да и не только якуты это делают, но и русские так делают в Якутии, то разжигают костер и обязательно наливают туда духу тайги, чтобы он зверя хорошего пригнал и рыбу. Я когда по деревням езжу, всегда спрашиваю: «скажите, а Байнай мир сотворил?» – «Нет, не сотворил». – «Ну зачем тогда поклоняться твари, а не Творцу?» И второй вопрос задаю: «вы Байная кормите, чтобы он зверя пригнал?» – «Да». – «Значит, вы ему взятку даете водкой или мясом, которое вы в костер кидаете. Доброму духу нужно взятку давать?». Они сразу задумываются: доброму духу взятку давать не надо, он и так к тебе зверя пригонит, потому что у тебя пятеро детей дома. И вот на бытовом уровне пытаешься объяснить что-то, а на уровне культурологическом в рамках всей республики, думаю, это противодействие, противоборство очень остро еще будет проявляться.

– Батюшка, говоря про особенности служения в Якутии, про язычество, не могу не спросить про известных всем шаманов. Приходилось ли Вам с ними встречаться?

– Там есть представление о том, что черный шаман – злой шаман, белый шаман – добрый шаман. Мне приходилось встречаться с одним человеком. Вполне приличный, хороший человек, живет в рамках своей культуры и религию больше воспринимает как некое проявление своей культуры, а не как попытки связать себя с потусторонним миром глубоко. А так, конечно, шаманизм проявляется, потому что это часть якутской культуры. Я специального анализа никакого не делал, но, думаю, что так же, как и во всей стране, среди этих людей много таких, кто просто зарабатывает деньги, удачно эксплуатируя какие-то религиозные потребности; есть и люди, которые всерьез пытаются выстроить отношения с потусторонним миром. Но шаманизм современный, язычество современное, и язычество, которое существовало до того периода, пока северные народности не столкнулись с русскими людьми, очень отличаются.

Путь у каждого свой

– Есть духовная литература, переведенная на якутский?

– Да, сейчас ведется очень активная работа в этом направлении. Новый Завет и Евангелие и несколько духовных книг напечатали на якутском языке, наш ленский приход издал молитвослов, в котором на одной странице молитва на якутском языке, а на другой – на русском, то есть параллельный перевод. Мы издали 2 тысячи экземпляров, и этот пробный тираж очень хорошо разошелся. Здесь поле деятельности еще очень большое, христианской литературы на якутском языке очень мало, нужны переводчики, причем не просто переводчики, а верующие переводчики.

– Батюшка, до того, как Вы начали служить, какова была Ваша жизнь?

– В этом ничего экзотического не было. Я в Церковь пришел взрослым человеком, и крестился взрослым человеком, и священником стал, будучи зрелым человеком. До этого я служил в правоохранительных органах, увольнялся на пенсию в звании подполковника из Госнаркоконтроля Республики Саха-Якутия, был заместителем начальника оперативной службы. Да, для некоторых это экзотика, что бывший подполковник стал священником. Как-то я ездил в одну далекую деревню, а со мной был якут, который оттуда родом. Мы там ставили и освящали крест. Все дела сделали, плывем обратно уже по реке, а он говорит: «батюшка, а местные жители ко мне подходили и про вас спрашивали». – «А что спрашивали-то?» – «А правда ли, что он работал в милиции?» – «Да, правда». – «А правда ли, что он много людей убил и поэтому в Церковь пошел?»

К сожалению, очень часто многие люди так именно и воспринимают: что-то натворил, потому и в Церковь пошел. А на самом деле люди в Церковь приходят тогда, когда Христа в своей жизни встречают. И я точно так же встретил Христа в своей жизни. Я Ивана Ильина вспоминаю, который в одной из своих книг писал, что он знак равенства ставит между ответственностью в человеке и уровнем его религиозности. Когда я это прочел, я понял, почему у нас среди верующих людей и среди духовенства немало бывших военнослужащих. Если святцы откроете, то там, после монахов, после преподобных, наверное, следуют святители и воины, бывшие солдаты и офицеры. И здесь ничего удивительного нет, потому что очень обострено чувство ответственности у любого офицера. Человек любит Родину, переживает за ее судьбу, начинает думать, что для Родины хорошо, а что плохо. Рано или поздно через эту любовь к Родине человек всегда приходит к Православию.

Я зрелым человеком пришел к Православию, хотя вырос в семье обычных инженерно-технических работников советских времен. У меня папа и мама не были христианами, они как-то индифферентно относились к этому. Но у меня с юности проявлялась потребность в религиозной истине, я периодически читал то Библию, то Евангелие, журнал «Вопросы атеизма», который выпускался в советский период. Сейчас не понимаю, как можно было в 16-17 лет читать такой жуткий журнал, но тогда мне это было интересно. И вот так Бог активно проявлялся в моей жизни. Потом я начал задумываться, почему пришел к вере. Потом оказалось, что у меня бабушка в 20–30-е годы на клиросе пела, в те времена, когда за это можно было в лагерь попасть. Она очень верующая была; наверное, сейчас молится за меня, не знаю.

– А профессиональный опыт прошлой жизни, так сказать, помогает в общении с людьми?

– Был такой случай. У Владыки Зосимы интервью брали в Иркутске, и корреспондент, очень далекий от Церкви, говорит: «Владыка, по городу ходят слухи, что под видом священников в храме Исповедь принимают переодетые сотрудники спецслужб». Я это услышал и посмеялся: наверняка эти слухи про меня ходили. Естественно, большой жизненный опыт получаешь, когда работаешь в органах. И мне очень много раз в жизни это помогало: мои наставники, дай Бог им всем здоровья, научили ответственно относиться и к слову данному, и к тому, что делаешь, и всегда помнить о том, что за тобой люди стоят.

– Так принято, что, когда кто-нибудь зовет священника, особенно в последний раз, священник всегда отзывается. А когда расстояния такие, как в Якутии, и на дорогу приходится тратить очень много времени, насколько это осуществимо?

– Когда вопрос стоит о жизни и смерти, о спасении души человека, здесь ни о чем не думаешь – садишься и едешь. И здесь проблема не только в расстояниях – проблема в малом количестве священников. Повторю, что в Ленске я пять лет был один, а интенсивность религиозной жизни там очень высокая.

К чему это приводит? К тому, что я всегда на телефоне, он работает круглые сутки. Отключать нельзя, потому что может заболеть человек, кто-то в больницу попасть, кто-то умирает и его нужно соборовать, кого-то крестить надо… Мне однажды в час ночи позвонили – в реанимации, перед самой операцией нужно было окрестить человека с ножевым ранением в грудь. И я не имею права отказаться, не имею права отключать телефон. Естественно, пространство личной жизни сокращается донельзя, и здесь огромный крест наши матушки несут. Мне моя матушка очень часто говорит, что она незамужняя женщина – мужа практически не бывает дома. Сейчас в Ленске есть второй священник, а когда я один служил, у меня ближайший священник на запад был за 200 километров, на север – за 240, на восток – 450 километров, а на юг я даже не считал, сколько... Это, конечно, сильно выматывает, нельзя нормально отдохнуть, сходить в гости или надолго уехать куда-нибудь: а вдруг в это время что-то случится? И ты чувствуешь ответственность: тебя не было на месте, и человек, скажем, умер некрещеным, его не причастили. Я как-то вечером посчитал количество звонков на сотовый телефон за один день – 117 звонков. Не считая городской стационарный телефон и личные встречи. Конечно, такая интенсивность изматывает, поэтому поездка в какую-нибудь отдаленную деревню является своеобразным отдыхом. Там сотовый телефон не работает, просто людей крестишь, беседуешь с ними, проповедуешь.

– Как Вы можете оценить состояние здоровья местных жителей?

– Я уже говорил, что у нас очень суровый климат, огромные перепады температур, отсутствие большую часть года солнца, мало витаминов – все это оказывает отрицательное влияние на здоровье. Для северян отдых на юге это не какое-то развлечение, а потребность. И еще. В центральной России можно съездить в паломническую поездку, в монастырь, а у нас и в этом оторванность чувствуется. Большая часть прихожан, особенно пожилых, никогда не притрагивались к мощам Матроны Московской, Ксении Петербургской и другим православным святыням. Слава Богу, настоятели монастырей и храмов это понимают и позволяют в Якутию привозить эти святыни, делятся частичками мощей, и для нас это большая радость. Поэтому меня удивляет, почему москвичи, у которых все рядышком, не ездят по святым местам. Бывает, с москвичом разговариваешь и узнаешь, что он ни разу в Лавре не был… Если бы у меня была возможность, я бы с удовольствием уехал на месяц в какой-нибудь монастырь, пожил бы там, помолился.

– А если кто-то захочет приехать в Якутию погостить, когда Вы посоветуете это сделать?

– Помните, как в знаменитом фильме сказано было: «Приезжайте к нам на Колыму». – «Нет, лучше вы к нам». Я сомневаюсь, что кто-то просто так к нам приедет, тем более билеты очень дорогие – чтобы до Мирного, например, доехать, надо двадцать тысяч рублей выложить. Конечно, самое красивое время в Ленском районе – лето. Если вы помните фильм «Угрюм-река», то последние серии его снимались у нас. У нас на самом деле очень красивая природа, очень интересные люди. А гостям мы всегда рады.

Смотрите программу «Беседы с батюшкой» на православном телеканале «Союз»: воскресенье, понедельник, вторник, среда – 22.00 (прямой эфир), вторник, среда, четверг, пятница – 10.00 (повтор вечерней программы). Время Екатеринбурга (+ 2 часа к московскому). Телефон прямого эфира: (495) 781-49-54

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475