Протоиерей Алексий Уминский: «Человек, приближаясь к Богу, обретает себя настоящего»

Беседа с настоятелем храма Живоначальной Троицы в Хохлах (г. Москва) протоиереем Алексием Уминским в прямом эфире телеканала «Союз»

– В эфире православного телеканала «Союз» программа «Беседы с батюшкой» и я, ее ведущий Михаил Карелин. Сегодняшний гость нашей студии – автор и ведущий телевизионной программы «Православная энциклопедия», настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах протоиерей Алексий Уминский. Здравствуйте, отец Алексий. Дорогие друзья, тема нашей сегодняшней беседы с отцом Алексием – «Грех и спасение».

Хочется начать со слов Бориса Пастернака: «Ну объясни, что значит грех, и смерть, и ад, и пламень серный?», начать беседу о грехе с основного понятия: что значит «грех»? Ошибка, жуткая своими последствиями, заблуждение, может быть, или это вина, которая гложет душу? Что это?

– Вы знаете, рассмотреть такое сложное и комплексное понятие, как грех, и ответить очень кратко, наверное, будет очень сложно. Но мне кажется, что, по сути, мы можем определить грех как то, что отлучает человека от Бога, выстраивает между человеком и Богом какую-то стену. Это может быть поступок, какое-то желание, помысел, движение души – все, что угодно. И даже если этот поступок или движение души не регламентированы такой книжечкой, как «Построение Исповеди» и в подготовке к Исповеди не числится этот грех, но совесть человека в этом осуждает, то человек чувствует, что между ним и Богом возникает стена. Это значит, что человек совершил грех, и надо разбираться, где и что сделал не так.

– А если совесть молчит?

– Совесть сразу не может замолчать. Совесть – это все-таки часть человеческой души, которая никогда не молчит. И чтобы заставить замолчать совесть, человеку нужно употребить некоторые усилия, и делать это достаточно регулярно, чтобы совесть в нем перестала действовать.

– Батюшка, а может быть, каждому времени, каждому народу свойственны свои грехи, свои поступки, называющиеся грехом? Существует ли однозначный критерий обозначения греха, можно ли сказать, что грех – это то, то и то?

– Нет, конечно, можно формально говорить о грехе и даже составить список грехов… Есть такая очень популярная книга, которая называется «Исповедуйтесь о Господеви», там на 45 страницах – только перечисление грехов, а затем идет их объяснение. Я почитаю эту книгу крайне душевредной, потому что она загоняет человеческое сознание в такое гетто непроходимого греха...

Там есть совершенно надуманные, придуманные вещи – например, там описан такой грех, как дружба с лицом противоположного пола; то есть вообще всякое движение человека в мире, в жизни, на улице, дома может рассматриваться как грех. Если так рассматривать жизнь человека, она становится бессмысленной, бесполезной, человек вообще лишается права на поступок, права на ошибку. Так вот, в моем представлении, так к греху относиться нельзя, так к нему относиться вредно и даже, если хотите, греховно. Потому что человек становится заложником страха греха как такового, страха поступка, страха того, что он каждую секунду думает: «А я вот сейчас правильно сказал или неправильно? Я сейчас правильно поступил или неправильно? Я сейчас правильно посмотрел или неправильно? Нет ли в этом греха?».

И тогда человеку в этой жизни лучше всего спать, не зря же есть такая поговорка: «Поспишь подольше – согрешишь поменьше». Конечно, это ужасно, когда человек читает подобные книги, где перечислены всевозможное грехи. Вы знаете, есть даже и такие книги, где грехи перечислены в женском роде. Например, «я поступала так-то: ела конфеты без благословения духовника». Это ужасная вещь, когда человек делается рабом по представлениям. Живет не по совести, не по Слову Божиему, не по той свободе, которую нам Господь даровал, а живет в страшных условиях такого духовного рабства. Потому что рекомендации подобных книг, да и советы священников, иногда не очень разумных, не всегда духовно опытных, заставляют человека жить в постоянном страхе, что Господь смотрит на него, как прокурор, что вся его жизнь подсудна, и все, что он ни сделает, подлежит обязательному наказанию.

Но ведь это же не так. Если мы откроем Евангелие, если посмотрим, как Господь относится к грешникам, то увидим совсем другое. Мы увидим, что Господь грешников любит, милует, Он все время говорит: «Я пришел в мир этих грешников спасти». Понятно, что человек может согрешить, но нам дана радость покаяния, которая основана на бесконечной, безмерной любви Бога к человеку. Понятно, что человек, живя в этом мире, не может жить безошибочно – мы не автоматы, мы не роботы, нам Господь даровал свободу.

В конце концов, у нас даже право на ошибку существует какое-то, потому что каждый человек, если он живет в определенной свободе, не может не ошибаться. Но Господь помогает нам исправлять наши ошибки, как мы помогаем исправлять ошибки нашим собственным детям – наши дети постоянно ошибаются, они постоянно что-то делают не то, они могут даже разозлить нас в какой-то момент, но они не лишаются нашей любви. Мы можем даже наказать их за что-то, но они не перестанут быть нашими детьми. А вот если мы лишим их свободы, запугаем, не дадим им возможности самим свою жизнь строить – из них ничего не получится. Они уйдут от нас, и они нас проклянут.

И здесь, конечно, отношение человека к греху должно быть достаточно рассудительным. У нас есть совесть, у нас есть Евангелие, у нас есть заповеди, у нас есть свобода, и у нас есть Господь, который пришел в мир спасать таких, как мы, грешных людей. Конечно, мы должны ненавидеть грех, мы должны от него отвращаться, всячески с грехом бороться. Но жить под гнетом страха, что я сейчас что-то сделаю не так и тем согрешу, и за это мне придется отвечать – христианин не должен.

Христианин – свободный человек, человек, который не боится жить, который эту жизнь использует, чтобы Богу служить. И Господь помогает нам в этом служении нашем, Господь дает нам возможность пройти этот путь. И если мы на нем спотыкаемся, падаем, поднимаемся и идем дальше, Господь тут наш помощник, и Господь дает нам Свою руку.

– Отец Алексий, а Евангелие или Ветхий Завет дают однозначный критерий, по которому можно определить, что грех, а что нет?

– Давайте мы с вами от критериев все же отойдем; вся моя вдохновенная тирада была посвящена все-таки тому, чтобы грех определять как личное отношение конкретного человека с Богом. Для одного человека может быть греховным одно, для другого – другое. Есть, конечно, перечисление грехов, которые христианин не может совершить по понятным причинам. Эти грехи называются смертными – убийство, прелюбодеяние, предательство, непочитание родителей. Это очевидные вещи, и если человек находится в страсти таких грехов, он вообще человеческое имя носить не может по-настоящему, он просто лишает себя звания человека.

И поэтому, когда мы говорим о десяти заповедях Божественных, которые даны еще в Ветхом Завете, которые определяют путь добродетели и отпадения от греха (потому что часть этих заповедей говорит о том, что надо делать, а часть – о том, что ни в коем случае делать нельзя), когда мы посмотрим на эти заповеди, мы увидим, что на самом деле они всерьез говорят только о том, каким должен быть нормальный человек. Что он должен по-настоящему глубоко верить в Бога, чтить Господни праздники, не произносить Его имя всуе, свою речь не засорять всевозможными гадкими, мерзкими словами, должен чтить и уважать своих родителей, не должен изменять своей жене, не должен убивать, воровать, предавать своих друзей, завидовать, на чужое имущество посягать…

Что тут особенного, в этих словах? Ведь на самом деле все нормальные люди в большинстве так и живут, и так и должны жить. А когда мы говорим о грехе конкретного человека, тут уже становится важным, каков человек, чем он живет, как он определяет свою собственную жизнь, как он самого себя ставит перед Лицом Господа? Для разных людей сходные вещи тоже могут быть разными. Предположим, для монаха пойти на дискотеку, наверное, что-то такое непотребное, духовно неполезное, что связано с каким-то греховным состоянием души страстной. А вообще для молодого человека пойти на танцы, мне кажется, вполне нормально, в этом нет ничего страшного; если этот человек не связан какими-то сугубыми обетами церковными и в свое свободное время идет на танцы, это нормально, в этом нет греха.

Все определяет обычная человеческая жизнь: кто этот человек, в каком он находится состоянии, но прежде всего это определяется Евангелием и заповедью о том, как человеку любить Бога и ближнего. И тогда весь комплекс его отношений с Богом и людьми, в смысле того, что он делает не так или делает совсем плохо, или переступает эти заповеди, наружу и является.

Потому что если человек стремится любить Бога, то на пути этой любви к Богу ему приходится очень много трудиться. И то же происходит, когда человек пытается исполнять заповедь любви к ближнему. У нас ведь есть масса самооправданий: почему, скажем, мы должны кого-то любить, а кого-то не любить. У нас очень популярно изречение святителя Филарета, митрополита Московского, который, помнится мне, говорил так: «Люби врагов своих, а бей врагов Отечества и ненавидь врагов Христовых». Такая триада была.

А я все время удивлялся этому, мне было как-то не все понятно, потому что я не мог понять: а в Евангелии говорится как-то, что кто-то кого-то должен не любить? Вообще, Христос кого-то не любить, кого-то ненавидеть призывал? Нет. Тогда я начинаю разбираться. Хорошо, врагов Отечества я должен бить, наверное, но до той поры, когда мы на поле боя. Но вот бой прошел, они в плену, а их я тоже должен бить? Или могу их полюбить после этого? Могу быть к ним благороден, могу быть к ним великодушным, как это было во время Второй мировой войны, когда пленным немцам наши женщины, у которых мужей убили те же немцы, приносили хлеб и еду. Жалели их. Любили. Врагов Отечества.

Кто такие враги Христовы? Вообще, кто может быть врагом Христу? У Христа только один враг – это сатана. Человек не может быть врагом Христу, Христос не может человека назвать своим врагом, потому что Он ради любого человека пошел во ад, чтобы его спасти. И поэтому здесь все рассыпается, здесь не может быть того, что мы можем позволить себе кого-то не любить, кого-то любить за одно и не любить за другое.

И поэтому, когда человек сталкивается с проблемой «кого-то любить», тут и начинают вылезать из самого человека всевозможные вещи – совсем неприглядные, потому что любить тяжело, любить не хочется, любить трудно, и вообще, хочется как раз не любить. И находится миллион причин не любить и ни одной полюбить. Вот тогда человек и может разобраться: а что же мне мешает любить? И все то, что мешает любить, это и есть наш грех внутренний: наша отчужденность от Бога, наша оторванность от Него, наша «самость» – наша гордыня, наше постоянное желание жить в комфорте и любви к самому себе. И из этого, собственно, истекают и все остальные грехи.

В чем люди чаще всего каются? Удивительно. Люди каются в том, что во время поста съели что-нибудь непостное, кто-то кается, что он курит – конечно, это грехи, наверное, это можно формально назвать грехами. Кто-то кается в том, что не дочитал молитвенного правила, кто-то кается еще в каких-то внешних, формальных вещах. Но я редко слышу на Исповеди от людей, что они каются в неумении любить, что они неспособны собой делиться, неспособны свое сердце открыть человеку, который им неприятен; не каются, что не молятся за людей, которые им неприятны.

Мы свою жизнь христианскую сейчас стали определять как исполнение правил, исключительно как нечто формальное, и для нас самый страшный грех эти правила нарушить. И вся наша Исповедь касается того, какое правило я нарушил. Да какое это отношение может иметь к греху? Ну, наверное, имеет место лень, и содеянное человеком – это последствие греха, может быть, не самого страшного. Люди каются, что они, допустим, бумажку от просфорки выбросили в помойку и каются в этом как в страшном святотатстве, при этом не замечая, как они обижают ближних, которых любить надо.

У нас отношение к каким-то таким мелочным вещам настолько высоко стоит: вот, не так встал, не то сделал, нарушил такое-то правило, правило недоисполнил, пост до конца не соблюл – вот это и есть сущность нашего покаяния. Мне так кажется, что самое главное все-таки то, как мы к ближнему относимся, как мы умеем собой делиться.

– Батюшка, к Вам вопрос из Краснодарского края. Здравствуйте, слушаем вас.

– Подскажите, как относиться к аффирмации. У меня дочь старшая любит совершенствовать себя, свое тело, часто занимается и говорит: я сильная, моя кровь очень чистая, я вся такая хорошая. И ей это как-то помогает самоутверждаться и так далее. И в то же время она очень переживает, что делает что-то неправильно, что это большой грех. Но говорит: ну почему это может быть грехом, если мне это очень хорошо помогает, если я при этом хорошо себя чувствую, я могу добиться каких-то результатов хороших? Как Вы к этому относитесь?

– Спасибо за ваш вопрос, попробую на него ответить. Действительно, в последнее время широкое распространение получили такие технологии психологические, когда человек может через аутотренинг так называемый внушить себе некоторые вещи, которые, может быть, поддерживают его в жизни.

Такие технологии давно уже разработаны американскими психологами. Грех это или не грех, сказать я не могу. Потому что, я повторюсь, грех лежит в области нашего отношения с Богом. Но то, что это есть некая ложь о самом себе – без всякого сомнения, потому что человек должен не бояться быть самим собой.

Великое счастье быть самим собой. Для человека, который умеет не бояться быть самим собой, открывается настоящий путь к Богу. Потому что если человек все время строит из себя нечто иное, когда ему хочется кем-то казаться, хочется быть не тем, кто он есть на самом деле, это всегда кончается трагедией. Когда же человек способен признать себя не очень умным, не очень сильным, не очень смелым, не очень талантливым, когда он знает себе цену, это значит, что с этого момента человек может научиться быть по-настоящему умным, смелым, талантливым. Потому что человек признает, какой он настоящий, и с этого настоящего начнется его путь к Богу, путь к самому себе, если хотите, в том числе. Потому что человек, приближаясь к Богу, обретает самого себя по-настоящему. Настоящего.

И это хорошо. Сначала узнать, кто ты есть? Потому что, как ты ни крутись, как ты себя ни обманывай, в конце концов все встанет на свои места. Поэтому мой совет вашей дочери: не бояться быть самой собой, не бояться признаться в своих слабостях, и эти слабости просто научиться побеждать. Вот и все.

– Отец Алексий, богословы определяют три вида греха: личный, родовой и первородный, если не ошибаюсь. А в чем их различие? Что является источником каждого из них?

– А я не знаю, что такое родовой грех.

– Но есть такое понятие в богословии. Родовой грех – здесь, наверное, речь идет о библейском утверждении, что за грехопадение родоначальника или одного из членов рода Господь наказывает род на три-четыре колена.

– Это ветхозаветное такое представление, да? Ну, что мы можем сказать? О первородном грехе – только то, что нам известно из Священного Писания. То, что первородный грех – вина Адама и Евы, преступивших заповедь Божию не вкушать плодов от древа познания добра и зла. И это преступление, ослушание Бога привело к грехопадению, и само грехопадение человека и изгнание его из рая лишило его благодатной связи с Богом, лишило бессмертия. И этот первородный грех довлел над человечеством, пока Христос не пришел в мир и не взял на Себя все грехи мира и тем не истребил власть этого первородного греха над человечеством. Каждый человек в святом Крещении омывается и освобождается от первородного греха.

А что касается наших личных грехов... Крещение смывает наш первородный грех, но не исцеляет человека от власти смерти, греха и дьявола, потому что результатом греха стала смерть, болезни, и то, что человек, конечно, был под властью сатаны, потому что он сам через Адама принял эту власть над собой. Но, тем не менее, человек остается в той природе, в которой мы живем – первородный грех нам простился, а вот последствие первородного греха, наша поврежденная природа, которая так удобопоползновенна ко греху, осталась.

Вот, как иногда, бывает, человек получил тяжелое ранение, осколок из него вынули, а рана еще долго болит и мешает человеку быть до конца здоровым. И человеку нужно хранить себя в достаточно строгих условиях, чтобы эта рана до конца зажила. Так и у нас, у всех людей, природа склонна ко греху, у каждого должен быть собственный путь исцеления от греха, в дальнейшем победы над грехом, нашего личного участия в подвиге Христовом.

Это все должно с нами происходить, потому что это наш христианский путь ко спасению, который заключается в том, чтобы каждый человек мог бороться с последствием греха. Каждый из нас поврежден в чем-то, человеческая природа каждого несовершенна, у каждого есть свои собственные духовные болячки. Одного человека больше тянет к раздражительности и гневу, кто-то похотлив, предположим, кто-то сребролюбив... Это – природные вещи, они в зачатке у всех нас есть. Каждый из нас может начать с ними бороться, если не будет нерадив.

И поэтому личный путь победы над своим грехом – это путь ко спасению, который мы совершаем как подражание Христу, как исполнение его заповедей, как понимание, что Христос освободил нас от смерти законной, двери в Царствие Небесное для нас открыты. И войти туда, в эти двери, совершив свой путь – это уже в нашей власти, в наших силах и нашей свободе. И поэтому каждый человек, конечно же, ведет непрестанную духовную брань со своими собственными грехами. Поэтому грех у человека есть от природы, он все время нас тянет к каким-то вещам, противоположным тому, что Христос нам заповедует. И даже апостолы жаловались на себя, говоря: «Бедный я человек, носящий это смертное тело. Вот, что хочу делать – не делаю, а что не хочу делать, то делаю. Кто меня избавит от этого тленного тела смерти?»

Вот так и каждый из нас. Мы все прекрасно чувствуем, с одной стороны, желание жить с Богом, желание поступать правильно, исполнить Божии заповеди, но что-то внутри нас всегда стоит на пути к этому. А это и есть наша прираженность к греху через поврежденную нашу человеческую природу.

Что касается родовых грехов, то я мало могу об этом сказать. Я думаю, эти представления о том, что человек несет на себе последствия грехов своих родителей, сейчас никак не могут нами, христианами, рассматриваться всерьез. Потому что, вероятнее всего, это было тоже последствием греха первородного в Ветхом Завете, от которого Господь нас освободил. Хотя мы прекрасно понимаем, что у родителей-алкоголиков потомство будет больным, и что люди, которые живут в грехе и этот грех непрестанно творится на глазах детей, конечно, научат этому греху своих детей.

Является ли это родовым понятием, я бы сказал, генетическим? Наверное, да, такие вещи, как алкоголизм и наркомания являются тем, что нашу природу генетически изменяет, нарушает какие-то вещи. Но мы с вами прекрасно понимаем, что алкоголизм – не только грех, но еще и болезнь, наркомания – не только грех страшный, но еще и болезнь. И поэтому здесь компонент болезни в большей степени, наверное, важен, чем компонент греха. Он убивает потомство, прежде всего, а остальное – это уже та атмосфера, в которой мы живем, в которой мы воспитываем наших детей. Это уже не родовой грех, а грех того, как родители перед Богом отвечают за своих детей, чему они их учат. Он не передается по наследству.

– «Всезнающий Господь видит наше будущее, знает каждый наш следующий шаг. Почему же тогда он не предотвратил первородный грех Адама и Евы, почему Он не создал людей послушными Себе?»

– Когда мы открываем Священное Писание и читаем строчки Книги Бытие о том, как Господь творил человека, мы видим, что каждого из нас он сотворил из двух стихий, из двух природ: Он взял персть земли и вдунул дыхание жизни, то есть Господь вдунул дыхание вечной жизни в каждого из нас. Господь сделал нас и земными, и небесными одновременно. Вот в этой небесности нашей Господь отразил в каждом из нас Самого Себя. Он даровал нам Свой образ и Свое подобие, то есть сделал человека очень похожим на Самого Себя. В чем эта похожесть может проявляться? В тех самых свойствах Божественных, которые для Бога абсолютны, свойственны Богу по Его природе, Его естеству. Это творчество, вечная жизнь, милосердие, благость, радость, разум, вездесущность, всемогущество и еще бесконечное количество свойств Божиих, о которых мы даже и не знаем. И свободу в том числе, потому что Бог Сам бесконечно свободен, Бог есть сама жизнь и сама любовь.

И эти качества Бог отразил в каждом из нас, но если в Боге они абсолютны, то в каждом из нас они даны в некоем зачаточном состоянии, как некие семена, которые Господь всеял в каждого из нас. И эти семена могут в нас вырасти, если мы над своей душой, как над каким-то полем, будем трудиться – не зря же образ поля, жатвы, сеяния так часто встречается в Евангелии.

И дело каждого человека, подражая Богу, взращивать в себе эти семена добродетели, семена Божественных свойств. И тогда мы становимся похожими на Бога, приобретаем подобие.

Одно из таких качеств – свобода. Свобода – это качество Божественное, свобода – одно из тех качеств, без которых вообще не может быть никакой добродетели. Вот я к Вам сейчас, Михаил, обращусь с вопросом. Для того чтобы два свободных существа могли свободно сосуществовать, что нужно сделать каждому из них?

– Видимо, любить другого.

– Правильно. А чтобы мы с вами, два свободных человека, смогли не поругаться, не поссориться, а выбрать что-то общее, что нужно?

– Тем более любить.

– А эта любовь через что идет? Сказать вам?

– Конечно.

– А через ограничение свободы, как это ни странно – чтобы нам вместе сделать что-то общее, я должен по отношению к вам, любя вас, свою свободу ограничить, чтобы дать возможность вашей свободе действовать. Понимаете? Так и в семье бывает: если люди любят друг друга, то каждый ради другого всегда ограничивает свою свободу немножечко. Чтобы сделать свободным другого. Так мы и своих детей воспитываем.

Так вот, в отношениях Бога и человека происходит удивительное чудо. Бог свою свободу ограничивает ради человека. Не человеческую свободу ограничивает, а Свою собственную свободу Господь ограничивает ее, чтобы человек был совершенно свободным, мог совершенно свободно выбирать: как ему поступать, куда идти, о чем думать, как творить, что приносить Богу, как свои плоды любви и благодарности. И Господь только предупреждает человека: старайся делать так, поступай вот так или не делай вот этого.

Конечно, человеческое грехопадение происходит на глазах Бога, потому что Господь видит, что творится в саду, где сатана предлагает вкусить запретный плод. И, конечно, Бог небезразличен к этому событию, но Он не может отобрать то, что Он дал. Дары Божественные непреложны. Если Господь что-то однажды дал, как Свой дар, Он его никогда не забирает, он так и остается у человека. Просто человеку придется потом за это отвечать: как он использовал этот свой талант, этот дар свободы.

И вот Господь стоит и смотрит, как два Его любимых чада, Адам и Ева, предают Его. И Он не дает Себе возможности вмешаться в этот процесс, потому что процесс обусловлен свободой Адама и Евы, теми дарами, которые Он им дал. Но Он пытается их вернуть к Себе уже по-другому.

Когда уже совершается грехопадение, когда Адам и Ева, вдруг увидев себя нагими, в стыде прячутся и закрывают себя листьями, Господь зовет к Себе Адама: «Где ты, Адам?», как будто Он не знает, где Адам. Но Ему надо, чтобы Адам сам вышел к Нему навстречу. И тогда Адам говорит: «Я услышал Тебя, ходящего в саду, и испугался». Испуг можно рассматривать тоже как одно из проявлений греховной природы человека – как человек может бояться Бога, Который его любит. А он испугался. И даже интонация, с которым Господь говорит Адаму Свои слова, удивительно точно передана. Это интонация отца, говорящего со своим нашалившим ребенком, совершившим плохой поступок, о котором отец уже знает и хочет, чтобы ребенок сам во всем признался. И поэтому Он предлагает Адаму рассказать, что же произошло: «Уж не брал ли ты плода от древа, который Я запретил тебе брать?» Ну скажи только: «Да, папочка, я это сделал, прости меня» – все: вот оно, разрешение проблемы, разрешение грехопадения – в любви и в милости прощения и покаяния совершилось бы.

И Адам отвечает: «Жена, которую Ты мне дал, она мне дала, и я ел». Он отвергает свободу покаяния, он отвергает эту любовь Божию, которая к нему приходит, чтобы вернуть к себе Адама, потому что любовь не может смотреть на все это равнодушно. Господь обращается к Еве: «Зачем ты сделала это?» – «Змий соблазнил». Адам – на Еву и на Бога: «Ты мне дал плохую жену, она меня соблазнила». Жена – на змия. И закрылись сердца перед Богом, закрылись глаза перед Богом, люди отвернулись от Творца окончательно.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475