Святейший Патриарх Кирилл: «Наше общее служение Богу есть величайшая сила, которая объединяет наш народ»

Выступление Святейшего Патриарха Кирилла на встрече с общественностью Уральского федерального округа.

В нашей жизни огромное значение имеет преемство. Преемство — это механизм, это способ передачи информации, опыта, знаний, ценностей. Если разрушается преемство, это очень опасно для жизни предприятия, школы, города, страны. Я многие годы был ректором Духовной академии в Петербурге — как раз в то самое трудное время, когда была опасность потери преемства между старой, дореволюционной традицией и новой школой, потому что в результате пережитых трудных лет в Церкви не было среднего поколения. Были либо старые люди, еще дореволюционной закалки, либо совсем молодые. И мы тогда остро чувствовали эту опасность нарушения преемственной связи и делали все для того, чтобы ее восстановить. Мне кажется, что такая проблема есть и во многих городах, особенно в новых городах; нечто подобное существует и на предприятиях, особенно на новых предприятиях, где еще нет традиции.

Но, с другой стороны, то, чем мы обладаем, весь интеллектуальный и культурный багаж пришел к нам по наследству, передан нам. А мы должны обогатить своим знанием, своим опытом то, что получили от предшествующих поколений, и передать следующим. Так и развивается человеческое общество, так развивается человеческая цивилизация. И когда в результате катаклизмов, политических или военных, эта преемственность разрывается, то последствия для страны, для народа — трагические.

Почему я стал говорить на тему преемства? Потому что эта тема очень важна для Урала. Усилиями замечательных людей именно здесь, в этой части России, был создан огромный экономический и научный потенциал. Взять сам город Екатеринбург: его основоположником является первый русский историк, предприниматель, экономист, географ, человек пытливого ума, мужественный человек Василий Никитич Татищев. Все эти многие навыки, умения, образование он соединял с глубокой верой, с ясными убеждениями. Он любил Бога, любил людей и любил свой народ. И сегодня мы с вами находимся в городе, который с его именем связывает свою историю.

Но XVIII век — очень непростой век для России. В это время она становится действительно великим государством, и для поддержания этого величия требуется материально-техническая база. Уже в XVIII веке половина всего металла, который выплавляется в России, — отсюда, с этих краев. А в XIX веке едва ли не весь военный и промышленный арсенал Российской империи переместился на Урал. XX век, отмеченный трагедией Великой Отечественной войны, еще в большей мере способствовал тому, что производство из центральных областей тогдашнего Советского Союза было перемещено на Урал, и здесь, соединившись с уже накопленным творческим и техническим потенциалом, содействовало огромному экономическому и техническому развитию этого региона.

С одной стороны, мне хотелось бы поговорить на тему преемства, с другой — хотелось бы коснуться темы труда, ведь все, что произведено на этой земле, было произведено руками, интеллектом людей, их трудом. Вчера, встречаясь с работниками предприятия в городе Верхняя Пышма, принадлежащего Уральской горно-металлургической компании, я начал разговор о труде — о чем еще говорить с людьми в цеху? Замечательная, на мой взгляд, была встреча. А сегодня я хотел бы эту тему продолжить, но, может быть, уже в несколько ином ракурсе.

Когда мы говорим о ценностях, о преемстве, о передаче ценностей от одного поколения к другому, мы не имеем в виду передачу всего того, что принадлежит нашему поколению, всего того, что принадлежит прошлому. Ведь многие вещи мы не только не передаем будущим поколениям, но и сами их не используем. Какие-то из этих вещей теряют всякий смысл, теряют свое предназначение, портятся, и мы их не реставрируем, а просто выбрасываем. Ведь следующее поколение — это не свалка, следующему поколению нужно передавать самое важное, без чего оно жить не сможет.

Долгое время у нас преобладало убеждение, что самое главное — это экономика. Я не буду много говорить о господствовавшей в советское время идеологии, но она включала такие понятия, как базисные ценности и надстроечные ценности, и к базисным ценностям относилась экономика. То есть утверждалось, что общественная экономическая формация — это базисная ценность, а все остальное — надстройка. Ну и что из этого следует? Если это базис, то он и должен передаваться из поколения в поколение, потому что без этого базиса нельзя дальше строить здание. Ведь если здание построили до 10-го этажа, а затем пришло другое поколение, нельзя же фундамент менять — он должен остаться, и на этом фундаменте должно и дальше строиться здание человеческой цивилизации.

Мы теперь ясно понимаем, что это была огромная мировоззренческая ошибка и никакая экономическая формация не может быть базисом — она демонтируется самим временем, сменой эпох. Уже нет сегодня той формации, а народ-то наш существует. Ведь нельзя же сказать, что с 1992 года у нас новый народ, новая политическая общность, — это тот же самый народ. Но если у народа исчезают базисные ценности, он перестает быть народом.

Так значит, не экономика является базисной ценностью. А что же? Базисной ценностью является то, к чему мы чаще всего относимся очень невнимательно, оценивая по остаточному принципу. Обычно для человека ценностью является то, что он может потрогать, увидеть, почувствовать, — то, что здесь, под рукой. Автомобиль — это ценность, стиральная машина — это ценность, телевизор — это ценность. За эти ценности мы деньги платим, мы страстно желаем иметь как можно больше этих ценностей. Но разве мы передадим следующему поколению наш автомобиль или нашу машину? Все это не имеет отношения к базисным ценностям. А вот то, что нельзя почувствовать, нельзя потрогать руками, но что принадлежит внутреннему миру человека, что формирует личность, — это и есть базисная ценность. Базисная ценность — это матрица, формирующая национальное и личностное сознание человека, принадлежащего к определенному этносу или к определенной исторической общности людей.

Не хочу уходить в какие-то академические рассуждения — мне бы хотелось, чтобы мысли, которые я стремлюсь сейчас выразить, были поняты всеми. Некоторые могут сказать: «Ну что же, в таком случае идеология также относится к базисным ценностям»; и, наверное, кто-нибудь так и считает. Но история свидетельствует, что самые влиятельные идеологии не живут больше трех-четырех поколений людей. Назовите мне идеологию, которая прожила больше трех-четырех поколений людей — за всю человеческую историю не было такой идеологии.

Идеология, принадлежа внутреннему миру человека, принадлежа его сознанию, захватывая его нравственные чувства, формирует его волевые установки — ведь так и было в нашей стране в недавнем прошлом, когда люди под влиянием идеологии выстраивали свою этику и политику. Но человечество не может сохранять идеологические установки на протяжении долгого времени, потому что жизнь меняется, а идеология апеллирует к сознанию человека. Сознание же изменяется в зависимости от образования, культуры, того контекста, в котором происходит общественное развитие.

К духовным базисным ценностям имеет прямое отношение религия. Я говорю об этом не потому, что я Патриарх, а потому, что таков тысячелетний опыт человечества. А почему религия относится к базисным ценностям? А потому, что религия апеллирует не только к человеческому сознанию, но и к нравственному чувству человека, а нравственное чувство сформировано Божественным началом — никакими естественными причинами нельзя объяснить появление и существование универсальной человеческой нравственности.

Когда в эпоху Горбачева марксисты впервые заговорили об общечеловеческих ценностях, я сам себе сказал: «Эпоха марксизма закончилась», потому что марксизм отрицал как раз общечеловеческую нравственность. Марксизм признавал нравственность классовую: «хорошо то, что хорошо для рабочего класса», и отвергал универсальную мораль. А религия признает, что в природу человека — где бы он ни родился, где бы он ни жил, какое бы образование он ни получил — Самим Богом заложено понимание того, что убийство, обман, воровство — грех. Грех — это то, что против нравственной природы человека. И религия апеллирует не к философским системам (к чему апеллируют идеологии), не к скоропреходящей моде на взгляды и убеждения, а к самой природе человека и влияет на эту природу, не разрушая нравственного начала, а сохраняя и поддерживая его.

Все это имеет самое непосредственное отношение к теме преемственности, потому что если преемственно передается нравственный идеал, если при помощи веры мы этот нравственный идеал ограждаем от разрушений, то мы следующему поколению передаем самое важное — мы передаем матрицу, которая будет, включая в себя новые взгляды, убеждения, философию, открытия науки и техники, формировать того же самого человека, образ Божий. Не некоего киборга, не некое исчадие ада, у которого в голове перемешается добро со злом, а того человека, который именуется венцом творения.

Но теперь от этой важной темы преемства базисных ценностей, нравственного начала я хотел бы перейти к теме труда. Сам Бог, помещая человека в Эдемский сад, повелел ему этот сад возделывать. Значит, нельзя быть в раю, не работая. Какой из этого вывод? Замечательный вывод: если человек хочет быть счастлив без труда, он никогда счастливым не будет. Труд является непременным условием полноты человеческой жизни, в том числе и человеческого счастья. Но очень многое зависит от того, как мы относимся к труду и какие понятия мы вкладываем в то, что такое труд. И каков у нас внутренний настрой, какова наша внутренняя матрица — таковы и результаты труда.

Кто-то может сказать: «При чем тут духовная внутренняя жизнь и результаты труда? Результаты труда — это технологии, капиталы, теория развития, менеджмент». Как сказал один выдающийся западный экономист, никакого отношения к Православию не имеющий, межличностные отношения в трудовом коллективе определяют производительность в большей степени, чем уровень зарплаты. Ну а что такое межличностные отношения? Межличностные отношения — это ведь действительно вопросы и проблемы, связанные с человеческим духом. Итак, внутренний настрой человека в значительной мере определяет результаты его труда.

Хорошо известна история, когда трем людям задали один и тот же вопрос. Подошли к трем рабочим, которые отесывали камни, и спросили: «Что делаете?» Первый говорит: «Я отесываю камень». Второй: «Я зарабатываю на хлеб своей семье». А третий: «Я строю храм». Три человека отразили три совершенно разных подхода к тому, чем они занимаются, и сделали это на основании своего внутреннего состояния.

Какую позицию изложил первый работник? «Отесываю камень». А дальше можно продолжить: «А что делать, есть-то надо, вот я и отесываю камень». Он ничего не видит дальше этой операции. Эта операция для него наверняка мучительна, трудна, может быть, даже бессмысленна. Но ситуация безвыходная: есть-то надо.

Когда работник делает то же самое, но думает о своей семье, то в этом труде уже присутствует его любовь к ближним. Ему очень трудно — так же солнце палит, пить хочется, и пыль идет от этого камня. Но он вспоминает жену, которая дает ему столько ласки, заботы, поддержки, радости, детей своих, думает о том, что нужно купить ребенку, как его в школу послать — и труд преобразуется. Труд перестает быть тяжкой обязанностью — это есть способ участия этого человека в жизни других людей.

А третий человек, который говорит: «Я строю храм»? Он понимает, что не он один строит храм, что вместе с ним работают плотники, каменщики, электрики, инженеры, дизайнеры, архитекторы… Но он понимает, что участвует в великом деле созидания чего-то значительного, что нужно людям. Он так же утомляется от знойной погоды, ему так же тяжело дышать от каменной пыли, но у него совершенно другое отношение к труду.

Отчего такие разные ответы? Оттого, что базисные ценности оказались разными. Если второго и третьего соединяет нечто общее — социальное, общественное измерение труда, то первый остается в стороне. Для него труд — тяжкая обязанность. Это даже не вопрос мотивации, это, если хотите, философия труда: что мы вообще вкладываем в понятие труда, как мы воспринимаем себя в системе деловых, трудовых отношений с другими людьми.

Вот еще цитата из святого Василия Великого: «Следует знать, что работающий работает не для того, чтобы трудом служить только своим потребностям, а для того, чтобы исполнить заповедь Господню». Бог повелел нам трудиться. А в одиночку мы сейчас трудиться не можем, мы трудимся сообща. Труд есть общее дело. Знаете, как «общее дело» переводится на греческий язык? Литургия. Когда мы совершаем Божественную литургию в храме, мы совершаем общее дело, и это не случайное совпадение слов. Есть такое понятие — «Литургия после Литургии». Если мы свою трудовую деятельность воспринимаем как служение Богу и ближним, то мы общее дело в храме продолжаем каждый на своем рабочем месте. Все человеческое общество должно совершать литургию, в молитве обращаясь к Богу и через свой труд служа друг другу, взаимным потребностям, строительству Божиего храма величиной во всю человеческую цивилизацию. При таком подходе к труду у нас были бы совершенно иные трудовые отношения.

Я хотел бы перейти к теме деловой этики. Это очень важная тема. Все это — отношение к труду, отношение друг к другу — выражается через конкретные поступки, конкретные дела. Те люди, которые имеют власть над другими, — начальники, собственники, руководители — несут колоссальную ответственность за этот общий труд. Если им кажется, что результатом должно быть получение прибыли, которую потом можно потратить на себя, то эти люди согрешают против Бога и против своих ближних. И никогда эта прибыль, полученная за счет труда другого человека и используемая только для себя и ради себя, не принесет счастья и благополучия. А почему? Да потому, что это против воли Божией, а против воли Божией живя и трудясь, нельзя стать счастливым человеком, это азбука жизни. Бог нас создал именно для такой жизни, которая соответствует Его законам, — при всем том, что мы свободны выполнять или не выполнять этот закон.

Мы же знаем, как бывает с богатыми: все есть, а жить тяжело, и радости никакой нет. Человек теряет радость даже от того, что он имеет, потому что выстроена неправильная система отношений. Любой человек — и богатый, и бедный — должен понимать: все то, чем мы владеем, — это дар Божий. Это не мы произвели — все в этом мире принадлежит Богу. А Бог избирает людей и в каком-то смысле проверяет их на подлинность, на честность. Он дает человеку деньги: «используй их». И человек начинает использовать — себе, себе, себе, да еще и другому подножки подставлять: «я во главе буду, я всех скручу, цены подниму, буду монополистом». Люди стонут, экономика страдает, а человек голову потерял — но все равно радости-то нет.

Господь избирает всех нас. Как сказал мой знакомый муфтий: «Мы все — завхозы у Бога». Правильно сказал. Правда, один заведует большим хозяйством, другой — маленьким, но у каждого — хозяйство, которое Богу принадлежит. И чем выше человек во власти, чем больше у него экономического могущества, чем больше у него подчиненных, тем больше его работа должна становиться служением. Меня иногда спрашивают, почему нет авторитета у светских руководителей. А потому, что народ видит и чувствует потребительское отношение к себе со стороны этих руководителей. Народ для таких руководителей — просто масса, средство производства, и люди это чувствуют. Но чем выше поднимается человек по служебной лестнице, тем больше он должен служить народу, отдавать себя. А если совсем высоко тебя Бог поднял, твоя личная жизнь заканчивается. Все твои родные и близкие должны быть в одной упряжке, должны нести на себе этот крест служения. Все личное закончилось. А если хочешь иметь больший объем личной жизни, уходи с этой работы и занимайся тем, что не будет иметь отношение к судьбе тысяч людей.

Вот если понятия «служение» и «ответственность», которые в том виде, как я сейчас излагаю, опять-таки проистекают из нашей матрицы, из системы ценностей, которые передаются нам из поколения в поколение, которые сохраняются и воспитываются Церковью, — если эти понятия станут достоянием всех, кто несет ответственность за многих и многих, у нас изменятся экономика и политика.

Ну а что же трудящийся человек? На нем тоже огромная ответственность. Его ум, его руки производят ценности — те ценности, которые имеют отношение не только к нему, не только к семье, но и к обществу. Иногда люди участвуют в создании таких ценностей, важность которых просто трудно себе представить. Мы утром, за завтраком, намазываем масло на кусок хлеба. Давайте посмотрим на этот кусочек и представим, сколько же здесь вложено человеческого труда — и землепашца, и ученого, и техника, и механизатора, и водителя, и, наконец, продавца. Так вот, все те, кто в эту цепочку вовлечен, те, кто создает материальные ценности, должны ясно понимать, что они делают большое общее дело. А для того чтобы это дело было богоугодно и чтобы Бог не взыскал с тебя за плохое отношение к труду, к общему делу, ты должен хорошо и честно трудиться, не воровать, не тянуть на себя, не нарушать дисциплину. Вот какое огромное значение имеет климат в трудовом коллективе. Если каждый за себя, каждый — рвач, каждый — несун, каждый — халтурщик, то что означает в совокупности этот отрицательный человеческий фактор для всей экономики, для страны, для народа? Это разложение, это потеря ценностей, это недееспособная экономика, это отсутствие всякой солидарности. Общество становится дряхлым, слабым, неспособным к мобилизации, потому что каждый привык тянуть на себя и обманывать другого.

Но все это такие важные категории, а вот категории совсем простые. Люди в трудовом коллективе работают бок о бок, каждый несет ответственность, и наше взаимное участие в одном и том же деле может либо помогать людям осуществлять эту работу, либо очень осложнять. Когда мы сквернословим и грубим на рабочем месте, когда приходим пьяными, когда гадко относимся к людям другого пола, мы оскверняем человеческие отношения, мы создаем условия, которые разрушают и производственный процесс, и нашу жизнь. Колоссальная ответственность лежит на руководителях, но ведь огромная ответственность — и на простом человеке. Давайте научимся не сквернословить на рабочем месте, а разговаривать нормальным русским языком. Давайте скажем, что прийти на работу в нетрезвом виде — значит пойти против принципов человеческого общежития. Вот если мы так будем строить наши рабочие отношения, если руководители всегда будут видеть в тех, кто трудится, людей, предмет своей любящей заботы, а не формального использования человека в экономическом плане, когда он у станка, и в политическом плане, когда он идет на выборы, — жизнь наша изменится. А если каждый руководитель будет видеть в человеке, с которым работает, предмет любящей заботы, и если каждый, кто трудится, будет видеть эту заботу и отвечать на нее честным трудом, благоговейным отношением к труду, созиданием общего дела, служением этой общественной литургии, тогда другим станет не только наше Отечество — тогда другим станет наш мир.

Но вот и последнее, о чем бы я хотел сказать (я уже говорил об этом в Верхней Пышме): каждый человек производит больше, чем ему нужно. Очень важно осознать, что каждый трудящийся производит больше, чем он потребляет, на этом строится все благополучие общества. А еще я хотел бы сказать о том, что великое счастье быть здоровым и трудиться. Конечно, важно, чтобы были правильные условия труда, чтобы была правильная система оплаты труда, чтобы была правильная и гуманная система социальной поддержки трудящихся — это все то, что мы должны решать как общество, как государство. Важны дисциплина труда и взаимные обязательства друг перед другом руководителей и простых тружеников, но ведь не все участвуют в этом процессе — в нем не участвуют дети, не участвуют старики, не участвуют инвалиды.

Так вот, все то, что мы производим, — больше, чем нужно человеку, – все должно идти, в том числе, на поддержание тех, кто не участвует в производственном процессе. Урал всегда был славен своими благотворителями — русскими промышленниками и купцами, которые, созидая могущество государства, одновременно делали очень много добрых дел — поддерживали сирот, инвалидов, вдов, всех тех, кто не мог сам себя прокормить. Вот это тоже в нашей матрице.

Иногда меня спрашивают: «А что Вы относите к ценностям Вашего народа?» Я перечисляю многие из ценностей, которые считаю действительно очень значительными для нашего национального самопонимания, и среди них очень важная ценность — это способность пожертвовать. Собственно говоря, именно эта жертвенность, эта способность отдать себя ради другого была главной причиной, почему мы выиграли Великую Отечественную войну. Сегодня этого не требуется делать в большинстве случаев, но мы должны помнить, особенно тогда, когда у нас появляется прибыль или в личной жизни появляется достаток, что рядом с нами есть те, о ком нужно позаботиться, чтобы и они через наш труд и нашу любовь были включены в эту общественную литургию. Вот тогда из общества будут уходить такие явления, как зависть и политическая конфронтация, потому что все будут понимать, что наша совместная жизнь, наше общее служение Богу есть величайшая сила, которая объединяет наш народ.

Благодарю вас за внимание.

— Ваше Святейшество, вопрос от ветеранов локальных войн и от казаков. Скоро наш народ будет праздновать 65-летие Победы в Великой Отечественной войне. Что значат лично для Вас эта дата и эта тема?

— Я уже начал говорить об этом величайшем событии в нашей истории. Наиболее великие события в истории всегда имеют трагическое измерение, потому что именно в моменты наибольшего напряжения и обнаруживается внутренняя суть человека. Когда мы живем в расслаблении, в комфорте, мы легко можем обманывать друг друга, выдавать себя не за то, что мы есть, и нам все с рук сходит. Но в моменты общественных катаклизмов подобное не проходит.

Я совсем недавно разговаривал с людьми, которые хорошо знают, что такое авиация, и они рассказывали мне про фронтовых летчиков. Это были удивительные люди: ведь всякий раз, когда они садились за штурвал самолета и взлетали, они были на волосок от смерти; это были люди, которые бросали вызов смерти. В их кругу не было «крутых», не было тех, кто надувал щеки, превращаясь в мыльный пузырь; а были просто герои.

Для меня победа в Великой Отечественной войне — это великое явление героизма всего нашего народа. Это значит, что добра у нас было больше, чем зла, правды было больше, чем лжи, несмотря на сложнейшие политические обстоятельства жизни. Это значит, что все эти катаклизмы, в том числе идеологическое насилие, не сломали нашей матрицы — мы остались способными на жертву, на подвиг. И именно этот человеческий фактор и был сильнее всего в исторической нашей победе.

Для меня каждый День Победы — это святой день. Во-первых, потому, что Церковь призывает в этот день молиться о вождях и воинах, на поле брани жизнь свою за Отечество отдавших, но еще и потому, что это памятник силе духа нашего народа.

— Ваше Святейшество, скажите, что Вы ожидаете от преподавания в школе нового предмета «Основы религиозной культуры и светской этики»? Спасибо.

— Когда мы говорим о сохранении матрицы, когда мы говорим о необходимости остаться самими собой, мы говорим о том, что имеет жизненно важное значение для всего нашего народа — особенно сегодня, в эпоху глобализации, когда стираются границы между государствами, когда происходит колоссальное взаимопроникновение культур.

«Основы религиозной культуры и светской этики» помогают нам, при всем многообразии подходов и мировоззренческих взглядов, в том числе относительно того, есть Бог или нет, сформировать единую систему ценностей.

Кстати, инициатором преподавания светской этики был ваш покорный слуга. Я с самого начала настаивал на том, что неверующие люди тоже должны иметь возможность воспитывать своих детей в той же системе ценностей, в которой воспитываются люди верующие.

Но хочу сказать откровенно — я глубоко разочарован тем, как сегодня избирается этот курс. Мне на стол ложится информация о том, как местные власти оказывают давление на директоров школ, чтобы те, в свою очередь, оказывали давление на родителей — для того чтобы избирался курс светской этики.

Не надо в очередной раз наступать на те же грабли. Нужно дать детям и родителям возможность свободного выбора. Никакого страха нет, потому что, несмотря на наличие разных учебников, мы формируем одну систему ценностей. Но когда происходит насилие над убеждениями людей, когда родителей пугают даже на уровне директоров школ: «если ты изберешь Православие, то имей в виду…» — вот это очень плохо.

И я рад, что мне задали такой вопрос, потому что на Урале эта проблема присутствует.

— Ваше Святейшество, мы Вам очень признательны и благодарны, что Вы посетили наш город. Вы не впервые в Екатеринбурге, каковы Ваши впечатления от нашего города и Среднего Урала? Спасибо.

— О Среднем Урале пока не могу сказать, а о Екатеринбурге могу. Я был здесь последний раз пять лет тому назад. Конечно, город очень изменился, стал респектабельным, современным, с большим количеством комфортных высотных зданий; и инфраструктура города изменилась.

Но есть и такое, на что я посмотрел с некоторым сожалением. Дело в том, что стеклянными небоскребами сейчас в мире никого не удивишь, и никто не едет в другую страну, чтобы посмотреть на новые здания, которые построены в Екатеринбурге, Москве или Санкт-Петербурге. Люди едут для того, чтобы увидеть культуру народа. Я с радостью заметил, что в центре Екатеринбурга сохранились некоторые старинные здания, даже деревянные. Я не знаю, в каком объеме сохранились эти старые постройки, но нужно делать все для того, чтобы сохранить наше культурное наследие, в том числе архитектурное. Город становится современным, но нужно найти возможность сочетать архитектурные традиции России — старой России — с этим новым, современным и столь необходимым для всех нас строительством.

Дай Бог, чтобы Екатеринбург, становясь все более и более процветающим городом с точки зрения современных требований к жилью, офисным площадям, спортивным сооружениям, бизнес-центрам, торговым центрам, одновременно сохранил бы и свое историческое лицо. Уверяю вас, что туристы будут приезжать в первую очередь для того, чтобы увидеть исторический облик города.

— Ваше Святейшество, добрый день. Мы молодая семья Тихоновых, и мы ожидаем появления на свет нашего первенца. Скажите, пожалуйста, а каким бы Вы хотели видеть современного молодого россиянина? Благодарим.

— Спасибо вам большое за этот вопрос. Мне казалось, что в течение сорока пяти минут я именно об этом и говорил. Дай Бог, чтобы современный россиянин сохранил свою духовную культурную традицию. Я имею в виду православную традицию, мусульманскую, иудейскую, буддистскую традиции, к которой принадлежат граждане нашей многонациональной страны.

Очень важно, чтобы в народе сохранилась совесть. Пока живет совесть — человек жив. Бессовестный человек не отличается от зверя. Поэтому я в первую очередь желаю и молюсь, чтобы несмотря на множество искушений и соблазнов, которые обрушиваются на наших молодых людей, они сохранили свое нравственное начало, сохранили совесть, сохранили ту культурную и духовную традицию, в которой родились. И вместе с тем — чтобы они были способны решать те задачи, которые необходимо решать в современном постиндустриальном обществе. Нужно владеть современной техникой и средствами связи, нужно быть современным человеком, нужно уметь говорить на иностранных языках, нужно уметь водить машину — это средства, без которых сегодня не проживешь.

Мы должны становиться современным, работоспособным, дисциплинированным обществом. Но, как я уже пытался в меру своих сил сформулировать, все это может обернуться трагическими последствиями, некой роботизацией человеческой личности, если мы разрушим то, что формирует нашу внутреннюю духовную жизнь.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475