Святейший Патриарх Кирилл: «Человек может развиваться как личность и совершенствоваться, и общество может развиваться и совершенствоваться только в том случае, если законы общества и законы личной жизни человека соответствуют Божиему нравственному за

Выступление Предстоятеля Русской Церкви на встрече с общественностью Архангельска

  Ваше Высокопреосвященство, Владыка Тихон, уважаемый Илья Филиппович, дорогие архангелогородцы!
  Для меня большая радость встретиться сегодня с вами уже не в богослужебной, а в светской обстановке, которая предоставляет мне возможность не только говорить, но и слышать и слушать вас. Я придаю большое значение своему общению с людьми, потому что, если возникают какие-то мысли, то они возникают чаще всего от соприкосновения с мыслями других людей, с их вопросами, пожеланиями, идеями. И, наверное, без такого живого соприкосновения с людьми Предстоятель Церкви не может достаточно эффективно осуществлять свое служение. Поэтому я говорю всегда, что, путешествуя, я в первую очередь учусь. Учусь понимать то, что происходит в стране, что происходит в сердцах человеческих. И это обучение является очень важной составной частью моего служения. И поэтому я сегодня скажу какие-то слова — то, что мне, что называется, Бог на душу положит; а потом с удовольствием вас послушаю и буду готов ответить на ваши вопросы.

  Мне хотелось бы начать наш разговор с того всем хорошо известного и очевидного факта, что мы находимся в городе Архангельске — городе, названном в честь Архангела Михаила. Как сказал сегодня во время богослужения владыка Тихон, никакие силы не смогли изменить название этого города. В России менялись названия городов, особенно данные в честь царей, а вот никто не сумел изменить название Архангельска, хотя, как известно, потуги такие были. Осталось это ангельское имя над городом. В сознании современного человека, даже верующего, ангел – это что-то совсем непонятное: либо это человечек с крылышками, чаще всего детского возраста, с кудрявой прической; либо это юноша особой красоты, тоже с крыльями. На самом деле все мы понимаем, что человек изображает сверхчувственный мир так, как он себе его представляет. Это наши образы, это не божественные образы. Это наши картины, которые мы рисуем. Человек не знает того мира, у него нет опыта жизни в том мире. Потому мы представляем себе ангелов в таком антропоморфическом виде, как людей – так же, как и Бога представляем в виде человека. На самом деле никто по-настоящему не знает, что такое ангел. Известно, что есть какая-то сила, что эта сила концентрируется в разумных личностях. Вот Архангел Михаил – это Архистратиг, по-гречески «предводитель», полководец небесных сил. Опять в нашем сознании сразу возникают воины — закованные в латы, с мечами, копьями и луками. Но все это человеческие образы. Из Священного Писания известно только одно: что Архистратиг Михаил всегда участвует в каких-то особых моментах человеческой истории, и всегда в борьбе со злом. Из этого можно сделать вывод, что ангелы и Архистратиг Михаил – это сила, противодействующая злу.
  Но если повнимательнее посмотреть на историю рода человеческого, то она вся соткана из этой борьбы добра со злом. Как замечательно сказал об этом Достоевский: «Бог с диаволом борется, а поле битвы – сердца человеческие»! Вот эта космическая борьба добра со злом, которая охватывает всю человеческую историю, и является основным нервом человеческой истории. А все остальное – декорации: смена общественно-политических формаций, политических элит, политического строя, экономических формаций. Главный нерв человеческой истории – это борьба добра и зла. А почему так замечательно сказал Достоевский о том, что поле битвы – сердца человеческие? Бог бьется с диаволом не где-то там, в космосе, не где-то непонятно в каком пространстве, не в параллельном мире. Он борется в этом мире, и человек является реальной ареной этой борьбы. В сердце каждого из нас происходит эта борьба. И вот здесь, мне кажется, очень важно понять следующее: а кто же выигрывает в этой борьбе?
  Перед тем как попытаться ответить на этот вопрос, скажу что-то, может быть, очень странное. Из быта, из жизни, из опыта нам кажется, что добро и зло — это ясно различимые понятия. Ну, например, жизнь – добро, смерть – зло. Здоровье – добро, болезнь – зло. Отзывчивый человек, способный жертвовать собой – это добрый человек. Эгоист, черствый, невосприимчивый к другим – это плохой человек. Любить родителей – это добро, не любить – зло. Любить Отечество – добро, не любить Отечество – зло. Казалось бы, такие ясные, понятные истины. Однако мы с вами сейчас живем в такую эпоху, когда стираются грани между добром и злом в сознании людей. И происходит это не потому, что объективно эти грани стираются — зло перетекает в добро, добро перетекает в зло, — а потому, что основное направление мысли — философской мысли, политологической мысли — сегодня направлено на то, чтобы эти грани между добром и злом были размыты.
  Мы называем эпоху, в которой мы живем, эпохой постмодерна — такое вот слово выдумали. И наибольшим достижением этой эпохи считается свобода человека, которая ориентирована на свободный выбор. Человек сам является автономным носителем окончательных решений, что есть добро, а что – зло. Время от времени у нас вспыхивают общественные дебаты по поводу значения Великой Отечественной войны, и некоторые утверждают, что выбор тех людей, которые стали сотрудничать с немцами, которые пошли во власовскую армию, вполне правомерен: «Это был их выбор, они свободны. Человек свободен определять, с кем он. Вот и выбрали эти люди не защиту Родины, а борьбу со своей Родиной вместе с оккупантами». Наивные люди, воспитанные в традиции, говорят: «Да как же так можно! Да постыдитесь вы греха, да ведь они же предатели!» А им отвечают: «А что такое предатели? Это свободный выбор человека. Сегодня у нас разные точки зрения, сегодня у нас плюрализм мнений, и свободный, самодостаточный человек и определяет, что такое добро, а что такое зло».
  И происходит это не только в области оценки исторических фактов, это происходит и в нашей современности. Ведь еще совсем недавно считалось, что разрушение брака – это зло. Если у человека и были какие-то грехи, связанные с нарушением верности, это ведь тщательно скрывалось. У каждого совесть болела. Как говорится, идет человек налево, а совесть-то болит, говорит, что он поступает плохо. А включите телевизор и посмотрите, чему нас учат сегодня. Нас учат тому, что ничего плохого в этом нет, что каждый человек свободен, каждый человек может выбирать. Если, вступив в брак, имея детей и прожив жизнь, ты вдруг принимаешь решение изменить всей этой системе – это твое право. Ты даже никем не порицаешься, а в художественной форме будут еще оправдывать твое решение. И то, что вчера еще казалось грехом, злом и неправдой, сегодня становится просто альтернативным поведением человека, выбором иной альтернативы. Скажите, пожалуйста, можно было представить себе десять-пятнадцать-двадцать лет тому назад, что в большинстве европейских стран и в Америке (и я не исключаю – сохрани Бог, конечно, – что и у нас когда-нибудь) встанет вопрос о том, чтобы были уравнены в правах гомосексуальные отношения и естественные браки? Сегодня, ссылаясь на свободу человека и свободу выбора, говорят: «А почему же нет?»
  Так постепенно размываются границы между добром и злом. А почему это происходит? А потому, что человечество утрачивает понятие греха. В культуру нашу, в том числе и в нашу литературу, в изобразительное искусство, в музыку, вошло ясное различение добра и зла. Грех – это зло, а добродетель – это добро. И когда было это различение добра и зла, то было ясно: если человек даже и падает и совершает грехи (а люди всегда грешили, грешат и будут грешить), то сознание греха приводит человека в раскаяние или, по крайней мере, должно приводить в раскаяние, даже если сил нет изменить что-то, даже если притяжение греха такое сильное, что невозможно вырваться из его оков. Само сознание, понимание того, что ты согрешаешь, было для человека спасительным. И приходил такой человек в храм, и каялся, и говорил священнику: «Грешен я, сил нет оставить этот грех». И чаще всего священник говорил ему: «А ты молись, ты попроси у Господа выхода из этого положения». И в какой-то момент всегда находился такой выход.
  Сегодня, отталкиваясь от идеи человеческой свободы и альтернативного поведения, поддержанного современной псевдокультурой, мы укореняемся в сознании того, что любой человеческий выбор правомерен. Понятие нравственности исчезает: я сам себе голова, я сам определяю, что нравственно, а что безнравственно. Вот почему такое странное впечатление производят иногда беседы с преступниками. Мне приходилось много и часто встречаться с людьми в колониях. Некоторые люди сознают свою неправду, свой грех и раскаиваются, а другие глубоко убеждены в том, что поступили правильно, и, выйдя, будут поступать так же, ссылаясь на свое право жить по собственному разумению. Это главная духовная трагедия переживаемого нами с вами исторического момента — утрачивается понятие нормы, нравственной нормы человеческого бытия, утрачивается понятие греха.
  Кто-то может сказать: «Да и пусть утрачивается, нам-то что, мы вперед идем, мы современные люди». Но есть одна загвоздка. Богу было угодно так создать человека, что человек может развиваться как личность и совершенствоваться, и общество может развиваться и совершенствоваться только в том случае, если законы общества и законы личной жизни человека соответствуют Божиему нравственному закону. Человек может не знать Библии, не читать ни одной священной книги, а жить по этому Божиему нравственному закону, потому что этот закон отражается, отображается, заявляет себя голосом нашей совести. Удивительное явление — совесть человека. Ни одна философская материалистическая концепция, ни одно учение не могут объяснить происхождение совести, внятно его объяснить. Все материалистические объяснения совести являются абсолютно неудовлетворительными, потому что совесть – от Бога. И совесть есть показатель того, живет человек по Божиему нравственному закону или он по нему не живет.
  В этом смысле можно сказать и о значении веры. Вера помогает человеку сохранять этот нравственный закон: даже если человек его и нарушает, он сохраняет в сознании своем обязательность этого закона. Вера дает возможность человеку жить по Божией правде. Не всегда это удается — препятствуют сильные искушения, слабости человеческие, голос инстинкта, жизненные обстоятельства. Но если в человеческом общежитии сохраняется этот закон как некая норма бытия, то у людей есть надежда на будущее. Если же зло и добро смешиваются, если человек зло принимает за добро, то он начинает служить злу, а зло нежизнеспособно. Любой криминалист об этом скажет: зло нежизнеспособно. Если зло не остановить, оно всегда будет развиваться. Залез человек в карман своему ближнему в автобусе, и сошло все. Второй раз залез, третий. Потом показалось мало: а почему бы в квартиру не залезть? Раз залез, два залез, три залез, все в порядке. А тут вдруг хозяева с работы раньше времени вернулись, и кровь проливается. Зло если не останавливают, оно развивается. Но вера помогает человеку постоянно сохранять понимание того, что есть хорошо, а что — плохо.
  Великое благословение Божие над Россией в том, что вся наша культура — и литература, и живопись, и архитектура, и музыка — проникнута ясным различением добра и зла, особенно наша художественная литература. И в советское время, когда голос священников не был слышен и когда никто не мог говорить так, как я сегодня могу говорить, обращаясь к вам, к тысячам людей, — тогда этот голос нашей классической художественной литературы нес нашему народу правду о Божием законе. Ведь каким был положительный герой даже советской литературы? Это был человек, воспитанный в нравственных категориях, соответствующих Божиему Закону. Вся трагедия советского периода заключалась в том, что, сохранив этику, Бога исключили. А если Бога исключают, этика рушится, нравственность рушится.
  Сегодня у всех нас есть замечательная возможность поддерживать нравственное чувство и поддерживать законодательство страны в соответствии с этой нравственной системой ценностей. Но для этого нужно очень много трудиться. Трудиться всем, трудиться каждому. Каждый должен понять на опыте своей жизни, что означает быть на стороне добра или на стороне зла. Потому что Бог с диаволом борется на поле человеческих сердец, и мы все вовлекаемся в эту борьбу.
  Эти размышления о том замечательном имени, которое носит город, привели меня к мыслям о том, что борьба добра со злом, в которую каким-то таинственным, неизвестным для нас образом включен Архангел Михаил, есть наша с вами борьба. Сегодня все это имеет абсолютно практическое значение для России, потому что какую бы область общественной жизни мы ни взяли, она так или иначе связана с состоянием человеческой личности. Все наши неурядицы и все наши неудачи проистекают от кризиса человеческой личности. Приведу вам элементарный пример. Вот мы говорим об экологическом кризисе. Может быть, на Севере об этом надо особенно громко говорить. Загрязнение окружающей среды – это очень опасный кризис современной цивилизации. Почему он происходит? А потому, что у человека нет понимания того, что загрязнение среды есть грех. Мы, кстати, очень чувствительны к этим глобальным катастрофам, связанным с загрязнением среды. Какой-то завод сбросил какие-то стоки в реку, поплыло это огромное масляное пятно. Все знают, все переживают, все осуждают, открываются уголовные дела. Мы очень болезненно переживаем грязь на улицах наших городов, особенно весной, когда сходит снег. Ходят люди в тяжелом состоянии, взирают на эти пластмассовые бутылки, на грязь, на коробки из-под сигарет, испытывают чувство дискомфорта. Все это правильно. Но ведь все это зависит от нас самих. Могут ли быть чистые города, если у нас кухни грязные? Не могут. Могут ли быть красивые улицы, парки, скверы, если свой собственный палисадничек рядом с домом мы содержать не можем? Все начинается на уровне нашего сердца, нашего сознания. Мы формируем пространство вокруг себя. Если у нас есть различение добра от зла, если мы понимаем, что хорошо и что плохо, то это выражается в том числе в эстетических категориях. Можно иметь самый скромный дом, самую скромную обстановку, и это будут замечательный дом и прекрасная обстановка, и чистота, и порядок. Но если мы не можем содержать свое собственное жилище в порядке, как же мы будем города содержать в порядке, как же мы будем страну содержать в порядке? Это же мы сами, и почему мы должны что-то требовать от мэров, от губернаторов, от президентов? Причем мы ведь жестко требуем, если что-то не по нам. А ведь чаще всего все то, против чего мы выступаем в общественной жизни, так или иначе присутствует в нашей собственной жизни.
  Если продолжать тему связи нравственности с жизнью, то особенно сейчас является поучительным все то, что происходит в связи с экономическим кризисом. Вот люди устремились к богатству. В нашей стране это движение было особенно болезненным, потому что, чего греха таить, все жили бедненько, а тут вдруг у многих появились новые возможности. Вот голова и закружилась: что называется, с цепи сорвались. И ушел на задний план вопрос: а как я зарабатываю свои деньги? И получилось, что значительная часть богатства, которым люди овладели, — из воздуха. Спекуляции на бирже, на курсовой разнице, на торговле акциями. Очень многие заработали огромные, сумасшедшие средства просто из воздуха. Но ведь экономика так существовать не может, ведь деньги являются эквивалентом реальных ценностей, которые производятся людьми. И если нарастает объем денег, не подкрепленных реальными ценностями, то экономика рушится. И все то, что произошло сейчас, — даже не столько наша болезнь, сколько мировая болезнь, которая свидетельствует о том, что когда происходит разрыв между экономической деятельностью и нравственностью, то экономика начинает идти по нежизнеспособному пути, зло начинает управлять экономическим процессом, а зло нежизнеспособно, как мы только что сказали.
  То же самое в области политики. В области политики может быть такое буйство человеческих страстей, такая конфронтация, такая борьба, что будет страдать весь народ. И мы с вами прошли этими трудными путями девяностых годов. Мы помним, что происходило в стране. О какой тогда нравственности можно было говорить? Страну мы теряли. Во многом разрушили и свою экономику, и культуру, и науку, и образование. Слава Богу, что не до конца разрушили. И происходило это именно потому, что наступил полный разрыв между реальной деятельностью, в том числе политической деятельностью, и нравственным началом человека.
  Конечно, огромная задача стоит сегодня перед всем нашим обществом. Несмотря на общие тенденции в мировой философской мысли, если хотите, несмотря на огромное политическое влияние, которое оказывается на нашу страну, сохранить Россию способной отличать добро от зла, сохранить Россию такой означает сохранить нашу традицию, потому что критерии различения добра и зла содержатся в нашей традиции. Думаю, самое важное сегодня, чтобы мы таким образом развивали страну, таким образом развивали экономику, политическое устройство государства, таким образом модернизировали страну, чтобы сохранялась наша духовная традиция, в которой и присутствует тот самый критерий различения добра и зла, без которого ничего быть не может. А православная вера призвана все это поддерживать. Я говорю сегодня о том, что особое значение имеет религиозный фактор в жизни нашего народа. Кому-то это, может быть, нравится, кому-то нет, но это является объективным фактом. Сегодня вера поддерживает нравственную основу жизни людей. Сегодня вера способна поддержать эту способность отличать добро от зла, а значит, вера связана с нашим будущим. Вот именно поэтому сегодня так много людей обращается к вере, к Церкви.
  С каким волнением я совершал сегодня Божественную литургию у стен этого театра, на площади, где был Троицкий кафедральный собор, всматривался в лица тысяч людей, которые там стояли! И без глубочайшего волнения невозможно было все это пережить. Это действительно признак возрождения, признак того, что мы, пройдя через тяжкие испытания прошлого, становимся сильнее, мудрее. И дай Бог, чтобы с этой мудростью приходила чистота — чистота мысли и чистота чувств; чтобы с этой мудростью приходила способность сопротивляться злу, греху, способность утверждать добро в своей жизни, в той сфере, в которой каждый из нас трудится — будь то политика, экономика, социальная жизнь или просто обычная трудовая жизнь.
  Я глубоко верю в то, что Отечество наше сейчас на подъеме. И даже кризис, который нам Господь ниспослал, есть в каком-то смысле дело доброе и правильное. Нам сегодня тяжело, но, проходя через эти трудности, мы скорее осмыслим все то, что недопустимо в человеческих отношениях, мы скорее поймем ошибочность и неправильность жизни вне нравственного начала. Не думаю, что Россию экономический кризис способен потрясти. Мы ведь действительно могучая держава, и все эти экономические кризисы по сравнению с тем, что мы уже пережили, совершенно несоизмеримы по своим трудностям.
  Я верю, что наш народ преодолеет все это, но выйдет из этих потрясений сильным и умудренным. У нас с вами нет времени на раскачку, у нас все время прошло. Весь XX век мы блуждали. Мы создавали идолов, бросали огромные человеческие ресурсы на достижение мифологических целей. Мы потеряли очень много времени, сил и человеческих ресурсов. А затем — тяжелейшие 1990-е годы… Сегодня мы выходим из этого затяжного и долгого системного кризиса, и как важно, что сегодня мы выходим из него все вместе — и верующие люди, и, может быть, недостаточно верующие, — понимая то, что должна быть некая основа этого общего движения вперед! Если в России этой основой станет способность отличать добро от зла, если этой основой в России будет вера, мы будем непобедимы, потому что вера всегда формирует силу человеческого духа. А именно от силы духа зависит способность одерживать победы.
  Я хотел бы еще раз всех вас поблагодарить за эту возможность встретиться с вами, разделить с вами свои мысли, помолиться вместе с вами. И пусть благословение Божие пребывает над городом Архангельском, над Архангельской областью и над всеми нами. Благодарю вас за внимание.
  — Каковы перспективы взаимодействия Православной Церкви и министерства образования?
  — В последнее время, кажется, мы вышли на решение всех тех основных проблем, которые существовали. Проблемы заключались в том, что одна часть нашей общественности считала, что люди могут изучать религиозную культуру в соответствии со своим выбором, ту культуру, к которой они принадлежат; другие считали, что этого делать нельзя, что это якобы может разделять общество; третьи говорили: а куда же деться людям неверующим, им тоже надо что-то изучать.
  В результате долгих переговоров нашим президентом была сформулирована идея, с которой я полностью согласен. Эта идея заключается в следующем: каждый человек имеет в данном случае право на свой выбор. Если человек верующий, православный, он имеет право — в соответствии с законом, с Конституцией, с принятыми Россией международными обязательствами — изучать в рамках школьного образования основы своей религиозной культуры. Но такое же право имеют мусульмане, представители других традиционных религий России. Что касается людей неверующих, то они тоже имеют право на то, чтобы давать воспитание своим детям исходя из своих собственных убеждений.
  И вот, в конце концов, и сформировалась такая идея, что в рамках обязательной школьной программы в четвертых и пятых классах будут на выбор, по желанию самих детей и их родителей, преподаваться либо основы православной культуры, либо основы традиционной религии, к которой принадлежит данная семья, либо основы светской этики.
  Но что самое главное — на этом очень настаивала в том числе и Православная Церковь — важно, чтобы все эти курсы имели общий фокус, чтобы они формировали детей в единой системе нравственных ценностей (то, о чем я только что говорил). Если будет разноплановый фокус, то никакого добра не будет — мы разделим общество. Но если в результате преподавания этих дисциплин наши дети будут воспитываться в любви к Родине, в любви и уважении к родителям и старшим, в любви к труду, в любви к природе; если в связи с преподаванием этих дисциплин будут формироваться лучшие качества, которые присущи нашему народу, то мы будем достигать одной и той же цели, хотя будем идти к этому разными путями, и каждый из этих путей будут свободно выбирать наши граждане.
  Мне кажется, что это очень мудрая схема. Она полностью отвечает и Конституции, и законодательству страны, и, самое главное, стремлению людей проявлять в данном случае свободу своего выбора.
  — Наш губернатор Илья Филиппович Михальчук несколько минут назад упомянул о Вашем визите на Украину и о том действительно большом духовном и общественном резонансе, который этот визит имел. Как Вы считаете, каково будущее диалога, взаимодействия, взаимообогащения братских православных народов?
  — Я благодарю Вас за этот вопрос. Для меня тема Украины очень близка. Действительно, недавно я имел возможность проехать по Украине с севера на юг и с востока на запад; и я видел людей, я вместе с ними молился, я с ними общался. Я понял, что с точки зрения базисных ценностей мы один народ. Конечно, этнически, может быть, сейчас говорят о разных народах, и я не вхожу в полемику с учеными; с точки зрения языка можно говорить о различиях, а вот исходя из системы ценностей, базисных ценностей, которая формирует облик народа, мы одно целое. И любой политик — и в России, и на Украине — не может строить свою политику, игнорируя этот факт. Все то, что направлено на искусственное разделение россиян и украинцев, немедленно провоцирует глубочайшее разделение внутри самой Украины. А иначе и быть не может, потому что у нас общие базисные ценности.
  Поэтому любая вдумчивая, разумная политика на Украине предполагает гармонизацию интересов украинского общества, а гармонизировать интересы вне системы этих базисных ценностей невозможно. Но если гармонизируются эти ценности на Украине, автоматически гармонизируются интересы Украины и России. Идти против этой логики невероятно трудно — вы знаете, это все равно, что идти против рожна (см.: Деян. 9, 5), как в книге Деяний было сказано. Это абсолютно искусственный процесс, а поддерживать эту общность — это естественный процесс. Причем нужно ясно отдавать себе отчет в том, что Российская Федерация и Украина являются суверенными государствами. Нужно уважать этот суверенитет, нужно строить уважительные отношения. Но при всем этом, если мы будем сохранять то главное, общее, что есть, мы будем всегда друзьями, стратегическими союзниками, самыми близкими соработниками, а это значит, что будет находить правильную реализацию та историческая общность, которая сформировалась за тысячелетие нашей общей истории.
  — Ваш приезд на архангельскую землю, в частности на Соловки и в Северодвинск, совпал с празднованием Дня российского флага. Известно, что российский флаг был впервые обретен здесь, в Архангельске. Как Вы относитесь к этому празднику?
  — Я очень положительно отношусь к государственным символам, потому что не может быть государства без государственного символа. Флаг национальный является государственным символом. Он объединяет людей, при помощи этого символа очень многое можно выразить. Когда нация уважает свой флаг, она уважает саму себя. Поэтому я глубоко убежден в том, что флаг ни в коем случае нельзя оскорблять. Флаг нельзя использовать всуе. Я против того, чтобы флаги использовались в качестве декоративной раскраски, как это иногда бывает. Флаг должен мобилизовывать людей, а самое главное — он должен быть одним из способов самоидентификации народа. Ведь всегда под флагами, под стягами формировались воинские объединения — даже тогда, когда не было еще государственных флагов, всегда поднимался какой-то флаг, который выражал самосознание людей, и они под этим флагом шли защищать свое Отечество.
  Поэтому я хотел бы выразить свое удовлетворение тем, что именно здесь, в Архангельске, встретил День российского флага, и это произошло в день моего приезда. Меня встретила архангельская молодежь с нашими государственными флагами в руках, и для меня это было очень радостно и приятно.
  — Ваше Святейшество, за последние годы было построено и освящено немало замечательных православных храмов — как в городе, так и в области. Скажите, пожалуйста, если в ближайшее время появится синагога или мечеть, как Вы к этому отнесетесь?
  — В моем понимании, если есть верующие, то они должны иметь место, где помолиться. В советское время всех нас лишали возможности иметь место для молитвы. Каждый верующий человек имеет право и возможность молиться.
  Есть одно только обстоятельство, которое нужно обязательно учитывать —то, что мы всегда учитываем, когда строим наши храмы за рубежом. Мы деликатно относимся к религиозным чувствам большинства. Например, не приходит в голову мысль построить в Арабских Эмиратах православный храм где-нибудь в самом центре города, да еще таких размеров, каких и мечетей нет, хотя технически это сделать возможно — кто-то, может быть, ради такого проекта и деньги даже даст. Но есть чувство уважения к культуре и религии большинства.
  Я думаю, что некоторые конфликты, которые у нас иногда возникают вокруг строительства неправославных храмов, носят этот культурный характер. Поэтому, поддерживая идею наличия необходимых храмов и помещений для религиозной жизни людей, не относящихся к Православию, я одновременно призываю всех быть деликатными по отношению к той культурной традиции, которую разделяют большинство граждан России. И тогда появление таких храмов будет свидетельствовать о том, что мы живем в свободном государстве, где каждый человек имеет право исповедовать свою веру, но где исповедание веры никогда не будет элементом, который провоцировал бы межконфессиональную, межрелигиозную и тем более межнациональную рознь.
  Задача религии заключается в том, чтобы объединять людей — в том числе и принадлежащих к разным религиям. И у нас есть некий базис, на основании которого мы это делаем. Я сегодня сказал о том, что современная безбожная цивилизация утратила понятие греха, понятие различения добра и зла. А в религиозных общинах сохраняется понятие греха, потому что большинство религиозных общин признают десять заповедей Моисея. Значит, исполнение заповедей является добродетелью и для православного, и для мусульманина, и для иудея; а нарушение этих заповедей и для православного, и для мусульманина, и для иудея является грехом. Если у нас есть общность понимания того, что есть добродетель, а что есть грех, то есть основа для сотрудничества. Именно на этой основе строится межрелигиозное сотрудничество в России. Мы глубоко убеждены в том, что люди разных религий должны уважать друг друга и работать для того, чтобы никакие межэтнические или межрелигиозные конфликты не сотрясали жизнь нашего многонационального государства.
  — В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» есть пункт о противодействии деятельности псевдорелигиозных структур, представляющих опасность для личности и общества. Но законом не предусмотрено наказание за нанесение личности психологического ущерба и вреда здоровью. Во Франции за манипулирование сознанием есть уголовная статья, предусматривающая от трех до пяти лет лишения свободы. Будет ли у нас принята аналогичная статья — поскольку преступники, совершающие психологическое насилие, остаются ненаказанными, страдают люди, разрушаются семьи?
  — Вы затронули очень важную тему. Часто под религиозной личиной осуществляется деятельность совершенно далекая от религиозных целей. Само по себе то, что мы сейчас называем сектантством, явление очень болезненное — я бы сказал, уродливое явление. В самом деле, появляется какой-то человек, который вдруг заявляет, что он и есть носитель Божией правды, что его религия — которую он сочинил — и является правильной религией. Возникает вопрос: а до тебя-то что было? Что происходило до тебя? Как создавались великие цивилизации — христианская цивилизация, исламская цивилизация, другие? В этой сектантской деятельности есть отрицание истории, есть отрицание религиозного опыта других, есть попытка монополизировать религиозный фактор и подчинить его недекларируемым целям.
  Вот в чем опасность — никто не знает подлинных целей тех людей, которые создают новые религиозные движения, привлекают туда адептов. Чаще всего это направлено против кого-то. В России это всегда направлено против Русской Церкви. Я не встречал ни одного сектанта, безразличного или доброжелательного по отношению к Русской Церкви. Всегда есть пафос борьбы, пафос разрушения. Но ведь не только борьбы с Русской Церковью — есть пафос отрицания своей истории, своей культуры. Эти люди не принимают ни Достоевского, ни Пушкина…
  Но я не хочу так далеко входить в критику этих движений — самое главное, чтобы псевдорелигиозные группы не уродовали духовно людей. Не отрывали их от Родины, не делали их иностранцами в своей собственной стране. Не подчиняли их неизвестно чьей воле… Чтобы эти люди не отрывали детей от родителей; чтобы эти люди не спекулировали на человеческом несчастье, не обирали людей, оказавшихся в тяжелом духовном состоянии, состоянии одиночества, стресса, который часто порождается болезнями. Когда мы узнаем, что родители теряют детей, что кто-то теряет жилплощадь, деньги только потому, что некто, прикрываясь религиозной фразеологией, все это умело отобрал, одурачил, превратил своих жертв в легко управляемых несвободных личностей — это, конечно, представляет не только духовную, религиозную, но и общественную опасность.
  Я не могу вам сказать, как будет развиваться законодательство, но в нашем обществе существует устойчивое убеждение, что религиозный экстремизм —а речь идет об экстремизме — конечно, должен быть ограничен законодательно.
  — Будьте любезны, разъясните. Кругом идет война; там взрывают, здесь взрывают; идут всякие техногенные разрушения. Сколько гибнет мирных людей! Ну почему люди не могут жить мирно между собой?
  — Замечательный вопрос. Я над ним думаю всю свою жизнь — и боюсь, что за оставшееся уже время не смогу сказать. Пускай каждый подумает об этом — это очень хороший вопрос в окончание нашей беседы.

Патриархия. Ру

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11–1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475