Святейший Патриарх Кирилл: «Самым убедительным доказательством существования Бога является то, что люди молятся на протяжении тысячелетий…». Из интервью телеканалу «Россия»

Из интервью телеканалу «Россия»

 — Ваше Святейшество,в годовщину Вашей интронизации я хочу напомнить нашим зрителям, как это было,и, глядя на эти кадры, я хочу Вам задать вопрос. Что Вы считаете своим главнымсвершением за истекший год, и было ли что-то, о чем, быть может, Вы сожалеете?

 — Я, конечно,сожалею.

Есть такое образное выражение, что в сутках лишь 24 часа. И я сожалеюо том, что очень не хватает времени — в первую очередь на то, чтобы читать и думать. Патриарх должен обязательно думать. От Патриарха должны исходить идеи.Он должен внимательно воспринимать все, что происходит в мире. А эта каждодневнаякруговерть дел, к сожалению, переключает сознание с тех вопросов, которые, собственно,и должны быть в первую очередь на повестке дня Патриарха, на вопросы как бывторостепенные (но на самом деле не второстепенные). Поэтому я сожалею, но будустараться, потому что нуждаюсь в том, чтобы сопровождать свои размышления и молитвы серьезным чтением.
 А что касаетсятого, что удалось сделать, — я менее всего склонен многое из того, что произошлоза этот год, отнести к своим личным заслугам. Конечно, я принимал участие во всех этих процессах. За минувший год произошло много важных событий, но я быособенно выделил решение Президента о преподавании основ религиозной культурыи светской этики в школах, а также решение о том, чтобы наше духовенство наконец-то начало работать в Вооруженных силах. Если говорить о том, что еще представляетсяважным, то, конечно, это мои поездки в Украину, Беларусь, Казахстан, Азербайджан,которые помогли многое увидеть, многое понять и, в первую очередь, остро ощутитьтот факт, что Русская Православная Церковь — это не Церковь одного государства,что в эту Церковь входят люди разных национальностей, которые живут в разныхгосударствах, которые вовлечены в решение совершенно разных проблем. Все этоявляется огромной силы пастырским вызовом, на все это нужно отвечать, все этонужно учитывать.

 — Ваше Святейшество,Вы только что сказали, что не хватает времени для размышления над самыми главнымивопросами. Все, однако, знают, что главная заповедь Христа — это любовь. Но как изменилась любовь за последние две тысячи лет, и изменилась ли она?

 — Я думаю,что сейчас существует огромная цивилизационная проблема — я бы так ее обозначил— в масштабах всего рода человеческого. Это полная деформация и искажение понятия,которое связано со словом «любовь». Для меня как для верующего человека любовь— это чудо и Божий дар, но дар не избирательный. Это не так, как таланты: одногоБог одарил, и он стал музыкантом, другой — математиком, третий — врачом. Любовь— это как воздух для всех. А уж дальше кто как может воспринимает этот Божийдар. Один под солнцем может так облучиться, что в больницу попадет, а другойукрепляет свое здоровье. Один чистым воздухом дышит, а другой делает все для того чтобы загрязнить воздух промышленными отходами, так что люди вдыхают ужене воздух, а заразу. Точно так же и с любовью. Это совершенно удивительный Божийдар, потому что любовь сама по себе способна соединять людей. Все остальное:наши таланты, наша самобытность, наши национальные, культурные и политическиеразличия — практически все работает на разъединение. В этом смысле кто-то можетсказать: «Странный Божий замысел о мире — откуда же столько различий, которыеработают на разъединение?» Да, действительно, это был бы странный замысел, если бы не любовь, которая способна соединять людей. А то, что сейчас под любовьюподразумевается, — человеческая страсть, реализация этой страсти — к любви не имеет отношения. Так разрушается это понятие.
 А теперь,может быть, о самом главном. Любовь — это Божий дар, но ведь на этот дар мыотвечаем, и отвечаем, в первую очередь, некими волевыми установками. Поэтомулюбовь — это одновременно и направление человеческой воли, воли к добру. Приведупростой пример. Вы плохо думаете о человеке, он вам не нравится — внешне или внутренне; существует масса факторов, которые одного человека часто отталкиваютот другого. Можно поддаться этому чувству и жить с ним, а можно постаратьсяэто чувство преодолеть. И ведь есть способ преодолеть — это начать думать хорошоо человеке. А есть еще одно совершенно поразительное средство — сделать этомучеловеку добро. Те, кому мы делаем добро, навсегда остаются в нашем сердце.Меняется отношение к человеку, если вы делаете ему добро. Так вот, любовь —это, в том числе, такая ориентация человеческой воли, которая направляет поступкичеловека к совершению добра. Мы знаем, что такое влюбленность: встретились молодыелюди, понравились друг другу — это хорошее, светлое чувство. Иногда говорят:«Мы полюбили друг друга». Большой вопрос — полюбили или еще не полюбили; испытаниежизнью покажет, есть здесь любовь или нет. Но для того чтобы влюбленность перерослав любовь, нужно направлять волю к добру, нужно разделять друг с другом своюжизнь, отдавать часть самого себя другому человеку.
 Поэтому любовь,с одной стороны – дар, а с другой стороны – задание, которое Бог перед каждымиз нас ставит. И пока это в роде человеческом существует, то существует такоепонятие, как общность людей, существует даже такое понятие, как добро, потомучто в основе добра – всегда любовь.
 «Бог естьлюбовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге» (1 Ин. 4, 16). Удивительныеслова. С одной стороны, такие простые, а с другой, невероятно сложные для понимания.Дай Бог, чтобы наши люди сегодня не поддались на искушение разрушить этот дар.Если он будет разрушен, думаю, на этом закончится человеческая история.

 — И все же в мире есть, к сожалению, не только любовь. Благодаря телевидению миллионы людейежедневно становятся свидетелями человеческих трагедий, терактов, смерти. Что может Церковь сказать людям, которые сталкиваются с трагедиями и смертью? Может ли она чем-то помочь?

 — Вообщетема зла на телеэкране — это очень серьезная мировоззренческая проблема. Когдав новостных блоках мы постоянно видим смерть, то происходит привыкание. Современноечеловечество привыкло к картинам человеческого страдания. Если бы на человека,жившего двадцать, тридцать, сорок лет назад, обрушился подобный информационныйряд, наверное, психика бы не выдержала. Наверное, люди бы захотели встать со своего места и побежать на помощь. Достаточно вспомнить, как люди помогали другдругу после войны, делясь последним; как было развито чувство солидарности и взаимной поддержки. Сегодня это чувство притупляется, и не в последнюю очередьпод влиянием того, что звучит слишком много рассказов о человеческих ужасах.
 А теперьо самом главном: что же можно сказать человеку, который проходит через страшныеиспытания или через смерть своих близких и родных? Я не представляю себе, как можно человеку помочь без религиозной мотивации, я отказываюсь это понимать.В самом деле, если вы действительно умираете навсегда, если вы навсегда потерялисамых родных и близких людей, если жизнь оборвалась в расцвете сил, если умираетребенок — какими словами можно объяснить происходящее или помочь человеку справитьсяс этой трагедией? Но Церковь обращается с самым правильным словом. Это для нассмерть. Это для нас трагедия. Однако нельзя мерить жизнь только отрезком видимойжизни — тогда жизнь теряет свой смысл. За 70–80 лет (или за 50–60 лет, как теперьлюди живут) ничего не может произойти такого, что действительно оправдало быэти 50 лет существования, потому что это — лишь мгновение. Но мы говорим о том,что жизнь не кончается. Да, смерть действительно приносит травму; да, эти страданиядействительно очень больно ранят; но должно хватить сил это пережить, потомучто на этом жизнь не кончается — так же, как не кончается наша связь с умершимилюдьми. Вслушиваясь в слова молитв во время отпевания, поражаешься философскойглубине всего того, что Церковь предлагает человеку, стоящему у гроба. Церковьпредлагает великую веру в то, что физическая смерть не означает смерти личности.Я другого объяснения не могу принять. Все другое, может быть, направлено на то, чтобы усыпить человеческое страдание, притупить его, но не исцелить.

 — За последнийгод появился новый формат Ваших встреч с молодежью. Этот формат называется простоодним словом — стадион. Зачем Вам это?

 — Кто-то из умных людей рассказал такую притчу. Человек прислонил лестницу к стене и полез. Лестница длинная, местами соскальзывает, и человек напрягает все силы,чтобы достичь цели, потому что там, наверху, он видит свою цель. Поднимаетсяна самый верх — и вдруг понимает, что не к той стене лестницу приставил. И состояниетакое, что готов сброситься с этой лестницы вниз — ведь потрачено столько сил,столько энергии, столько времени… Вот что такое молодежь. Это тот возраст,когда человек приставляет лестницу и по ней поднимается вверх. Это будет непростоевосхождение, и как важно, чтобы, достигнув вершины, он сказал: «Я в свое времяизбрал правильный путь».
 Мне кажется,что очень многие молодые люди сегодня не туда лестницу подставляют. Они дажеи треть пути не пройдут — сорвутся. Вот почему мне хочется встречаться с молодежью,вот почему мне хочется сказать им что-то от своего собственного опыта, вернее,не столько от собственного опыта, сколько от тысячелетнего опыта Церкви; но передать это в словах, понятных молодым людям, чтобы возбудить некую ревностьпозаботиться о самих себе, не сделать роковых ошибок.

 — На встречес молодежью в Витебске Вы цитировали французского физика и философа Блеза Паскаля.Позволю Вам предложить еще одну цитату из этого великого француза: «Есть толькодва типа людей: праведники, считающие себя грешниками, и грешники, считающиесебя праведниками». Согласны?

 — Полностьюсогласен. Могу еще одну цитату из Паскаля привести, конечно, не дословно: человеканельзя сделать святым без благодати, а тот, кто сомневается в этом, не знаетни что такое святость, ни что такое человек. Последнее утверждение очень важно,оно перекликается с тем, что Вы процитировали. Человек имеет внутри себя склонностьк греху, об этом очень ясно говорит апостол Павел (см.: Римл. 7, 14–25). Притяжениегреха обусловлено тем, что человек не живет по Божиим заповедям. Наш отказ житьпо Божиему закону создает некую внутреннюю трещину в целостной природе человека.Это как здание с трещиной: вот оно стоит и может долго простоять; а если тряхнет,здание с трещинами падает.
 Что такоесвятость? Святость — это целостность человека. Это, в первую очередь, внутренняясила. Он самодостаточен, и, что очень важно, у этого человека есть внутреннеезрение. Праведный считает себя грешником, потому что у него хватает мужестваи внутреннего зрения видеть свою неправду. А грешный человек ничего не видит— только свое собственное «я», и всегда в розовом свете. Один реалист, другойфантазер. Один человек целостный и сильный, другой внутренне очень слабый…

 — Большинстволюдей в России смотрят на Церковь как на нечто родное. И все же — как бы Выобъяснили невоцерковленному человеку, зачем нужна Церковь?

 — Мы ужеговорили о талантах. Действительно, один рождается с талантом математика, другой— с талантом врача, третий — еще с какими-то талантами. Один может быть ученым,дипломатом или бизнесменом, другой не может, а верующим человеком может бытькаждый. Вера и дает человеку внутреннюю опору и способность строить свое счастье.В сознании современной молодежи понятия счастья и веры сочетаются, может быть,с большим трудом. Да, люди приходят в храм, им нравится наше литургическое искусство;кроме того, у многих верующие родители, родственники или знакомые. И Вы правы:у большинства людей уважительное отношение к Церкви. Но ту картину, которуюони видят в храме, им невероятно тяжело актуализировать и применить к своейжизни, потому что у них нет собственного религиозного опыта. И для человекасуществуют как бы две реальности: реальность в храме – одна картинка, а на улице– другая. Другая картинка – это его жизнь.
 На самомделе, когда человек погружается в жизнь Церкви, когда он погружается в реальныйдуховный опыт, он начинает понимать, какая огромная сила его питает. Мы толькочто говорили о целостности человеческой личности, о внутренней силе — именноэто дает Божия благодать, которую мы в Церкви почерпаем, в сочетании, конечно,с человеческими усилиями. Мне кажется, никакими словами, даже выступлением Патриархапо телевидению, не помочь человеку понять то, что открывается только в глубинерелигиозного опыта. Я могу лишь пригласить людей испытать этот опыт, пройтичерез него, и тогда они, может быть, скажут лучше, чем я, о том, что в их душепроизошло и почему нужны вера и Церковь. Но это открывается в глубине религиозногоопыта.

 — Вы приглашаетелюдей в храм. Придет человек и увидит, как там люди молятся. Что для Вас молитва?

 — Все связанос нашим предыдущим вопросом. Религиозный опыт осуществляется, в первую очередь,через молитву. Без молитвы не может быть религиозного образа жизни. А что такойрелигиозный образ жизни? Это не только сознание того, что Бог есть, — это ясноепонимание того, что Бог присутствует в твоей жизни. Он не где-то на небе, Онне за горами, Он не в каком-то неведомом пространстве — Он рядом с тобой. И у тебя есть две возможности. Можно сделать вид, что Бога нет, но от этого самфакт не меняется. И есть другая возможность — попытаться вступить в отношенияс Богом, замкнуть цепь. Молитва — это и есть замыкание цепи между человекоми Богом. Когда мы нажимаем на кнопку выключателя, мы замыкаем электрическуюцепь между источником питания и потребителем. То же самое происходит через молитву:человек замыкает цепь и вступает в реальные отношения с Богом. Обращается человекс просьбой к Богу и получает просимое. Какое доказательство бытия Божия можетбыть сильнее?
 Я неоднократноговорил о том, что самым убедительным доказательством существования Бога являетсято, что люди молятся на протяжении тысячелетий. Представьте себе: вы пришлик начальнику, попросили его о чем-то, он вам пообещал и не сделал. Второй развы подумаете — идти или нет, но набрались смелости и решимости и пошли еще раз.А начальник снова вас выслушал и не сделал. Третий раз кто-то, может быть, пойдет,а кто-то уже и не пойдет. Если бы небеса молчали, если бы Бог никогда не отвечална молитвы, кто бы стал к Нему обращаться на протяжении тысячелетий? Но когдаэта цепь замыкается, человек обретает личный религиозный опыт.

 — Реальный современныйчеловек может ходить в церковь лишь по воскресеньям. Естественно, следует молитьсякаждый день, но вспоминается присказка, которая родилась в свое время в США,что по воскресеньям человек верит в Бога, а по будням — в фондовую биржу. Не кажется ли Вам, что эта проблема актуальна и для России?

 — Для началанам нужно достичь реализации первой части сказанного — чтобы люди каждое воскресеньев храм ходили. Я думаю, что уже это очень многое изменит. Но, действительно,есть проблема, которую я называю внутренней секуляризацией, внутренним обмирщением.Человек верит в Бога, признает необходимость молитвы, особенно в моменты стрессов,переживаний, болезней, неудачи, смерти близких; но жизнь засасывает, и происходитнекое отделение сознания от этого религиозного опыта, переключение вниманияна текущие проблемы, и начинает казаться, что все можно решить и без Бога. Глубочайшеезаблуждение. Мы должны призывать Бога в помощь и при решении наших профессиональныхзадач. Это не значит, что Господь нам непременно увеличит счета в банке — сомневаюсь,что молитвой можно увеличить эти счета. Но Бог может удержать нас от ошибок,удержать от действий непорядочных и греховных. Вот мы говорили о катастрофахна дорогах. Ну как, выйдя из дома и сев за руль, не перекреститься и не сказать:«Господи, помоги»? А это значит, что между воскресеньем и воскресеньем появляетсянечто, что является важным для духовной жизни человека. Приехал на работу: «СлаваБогу, я добрался». Завершился день, пришли вы домой и, если день был счастливым,поблагодарите Бога за то, что все так сложилось. А если что-то было сделанонеправильно, то следует проанализировать случившееся, а может, покаяться перед Богом. Это и есть религиозный образ жизни: когда мы постоянно ставим себя перед лицом Божиим и оцениваем с точки зрения Его заповедей, Его закона свои собственныепоступки и свою жизнь.

Беседовал Дмитрий Киселев
Патриархия.ру

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475