Под благословляющим крестом Преображенской церкви 200 ЛЕТ находят люди защиту и утешение

Каменная трехпрестольная Преображенская церковь на Уктусе готовится к знаменательному событию своей истории – 200-летию со дня закладки, которое будет отмечаться 4 ноября.

  Много воды утекло с тех пор, ушли из жизни те, кто задумал построить храм и возвел его, совершал здесь молитвенное служение и приходил на встречу с Господом в первые дни и годы с начала действия церкви.

Но все же многие исторические факты и события сохранились, их собрала и соединила в одну книгу Ольга Пономарева. Книга называется «Преображение», и это название как нельзя лучше говорит о том, что пришлось испытать и перенести за два века и самому храму, и его священнослужителям и прихожанам.

  …В те далекие годы на склонах Уктусских гор, рассекаемых речкой Патрушихой, разбросало свои бревенчатые избы поселение, получившее название Уктус. Со временем вокруг него появились мелкие заводики по производству железа и чугуна, что привело к увеличению населения поселка. Появилась настоятельная необходимость иметь свой храм.
  Церковь начали строить; очень медленно – не хватало средств. Но тут случилось чудо. Вот что гласит одно из сохранившихся в старинных летописях преданий о возникновении Свято-Николаевского храма на Уктусе.
  …Страшный снежный буран совершенно заметал дорогу. Черный лес с обеих сторон сдавливал ее, а надвигающиеся сумерки окончательно сбивали с пути. Замучены лошади. Путник-купец напрягал последние свои силы. По поручению столичных властей он проехал сотни верст, чтобы добраться до богатейшего уральского края, до железоделательных Верх-Исетских и Уктусских заводов.
  Внезапно наперерез тройке из почти уже черного леса выскочила стая волков с вожаком, стремящимся взметнуться на круп вороного. Тут бы и конец! Не одна тройка погибла так от смелых голодных и отчаянных хищников. Купец, неотступно творя Иисусову молитву, нахлестывал лошадей, отдающих свои последние силы.
  И вдруг впереди мелькнули огоньки села. Милостив Господь! Услышал молитву православной души. Не дал погибнуть. Лошади перенесли сани через застывшую речку – это была Патрушиха – и стали замедлять бег при подъеме на Вознесенскую горку, где были избы села, какие-то заборы, лай собак… словом, жизнь!
  В благодарность за спасение купцом была пожертвована немалая сумма на уже происходящее строительство Свято-Николаевской церкви, заложенной по благословению святителя Иоанна Тобольского. И было это в 1711–1712 году…
  Храм простоял почти 100 лет. Почти 100 лет наши прадеды жили под благословляющим крестом Свято-Николаевского храма, несли сюда свои скорби и радости, искали и находили там защиту, утешение и отпущение грехов. Однако в 1806 году храм сгорел – судьба многих деревянных церквей старой России.
  В 1808 году на Уктусском заводе была заложена новая каменная трехпрестольная церковь, главный престол которой был освящен в честь Преображения Господня, левый придел – во имя Святителя Николая, Архиепископа Мирликийского, правый – в честь Казанской Иконы Пресвятой Богородицы; но из-за тесноты несколько лет спустя они были упразднены и заложены в другом месте.
  Кроме того, на Уктусском заводе было выстроено три часовни, как бы с разных сторон оберегающих поселение. Одна находилась у моста при въезде в село, другая возвышалась на вершине Вознесенской горы. Названия гор: Вознесенская и Преображенская возникли задолго до объединения Уктусского завода с Екатеринбургом (так и получилось, что теперь в Екатеринбурге две Вознесенских горки: одна – в центре, где возвышается Вознесенский собор, а другая – на Уктусе, практически незаметная, застроенная современными зданиями).
  На другом берегу реки Патрушихи находилась третья часовня, освященная в честь Преображения Господня – высоко на горе, на высоте 286 метров, на каменных столбах вместо фундамента. Все они сейчас разрушены до основания.
  А рассказывают, что предки наши после службы в храме в праздник Преображения Господня совершали Крестный ход от храма, через мостик по реке, по седловине между двух гор, поднимались на вершину Преображенской горы, где и стояла часовня. Многое в прошлом. Однако две вершины Уктусских гор, мягких очертаний (но достаточно крутых для подъема), поросшие смешанным лесом, поразительно хороши и живописны в любое время года. Особенно осенью, на фоне зеленого бархата хвойных деревьев, они восхищают разнообразием красок отживающей листвы, от пламенно-золотистого до пурпурного одеяния. Словно горящие свечи среди золотых киотов. А над всем этим – божественно-голубой необъятный купол небес. Как хорошо они дополняют состояние души человека, побывавшего только что на службе в святом храме! Сколько красот, которых мы в своей обыденной жизни не замечаем, не чувствуем…

Судьбы храмов – как судьбы отдельных людей

  Судьбы храмов – как судьбы отдельных людей: кого-то невзгоды и лихолетье обходят стороной, кого-то уничтожают, а кто-то упорно сопротивляется, выстаивает, выдерживает, переживая все трудности, невзгоды и ненастья – переносит оскорбление и поругание, чтобы в долгожданный момент возродиться из пепла – пережив все ужасы попрания, вновь расцвести и опять приносить окружающим любовь, свет, очищение.
  Яркий пример такой стоической судьбы – Преображенский храм Екатеринбурга.
  В 1938 году, по постановлению президиума Свердловского областного исполнительного комитета, состоялась передача разоренного Преображенского храма шиномонтажному тресту. Почти в начале войны в бывшем храме, переданном шиномонтажному тресту, разместили «объект № 2». Это была часть эвакуированного Московского завода резинотехнических и эбонитовых изделий, объект военного назначения: все эти изделия из резины и эбонита являлись частями танков, самоходок, авиатрансторта. Объект стал закрытым предприятием.
  Храм спешно и беспощадно переоборудовали, кромсали под заводские нужды. В одну из стен врезали огромные железные двустворчатые ворота, меняли проемы старых церковных окон на стандартные заводские, пробивали кирпичные стены для труб отопления, труб так называемого «острого пара», который в зимнее время, вырываясь из соединительных стыков, замерзал, свисая рыжими ледяными наростами-сосульками. Внутри через весь храм, от Казанского до Никольского приделов, на большой высоте ходил кран.
  Подкупольная часть храма была разделена на три этажа. Грохот работающих станков, запах горелых смазочных материалов…
  В храме соорудили котельную, где осуществлялись вредные производства с использованием порошкообразной серы и сажи. Со Вторчермета протянули азотопровод.
  При всей этой ужасающей картине разрухи храма все же нельзя сказать, что во время войны он был осквернен. Да, беспощадно перекроен, перестроен, перепланирован под нужды цеха. Но – для благого дела: в храме ковали победу. Сами стены храма благословляли голодных, полуживых от усталости и напряжения тружеников, как в древние времена, на Руси, при нападении врагов, святители, настоятели монастырей благословляли воинов на битву за Отечество.
  26 мая 1944 года внутри храма от возгорания сажи и других горюче-смазочных материалов возник чудовищный пожар. В церкви к этому времени скопилось много ценнейшего, уникального оборудования, и все должно было погибнуть. Полыхали прилегающие к храму заводские корпуса, материальный склад, эбонитовый и подготовительный цеха.
  С жуткими выхлопами, как петарды, взмывали вверх пакеты с серой, неся за собой огненные струи пламени, рассыпались искрами и создавали новые очаги возгорания. Удушающий запах всей этой горящей химии лишал людей остатков сил. Огромное количество пожарной техники, казалось, не в силах было остановить разбушевавшуюся стихию огня, для которого внутри здания было столько «лакомой пищи». Сгорело бы все – Господь не допустил.
  Емкости с азотом, находящиеся тут же, раскалились, лопнули; азот, вырвавшись на свободу, моментально заполнил помещение и… накрыл огонь. Пожар утих. Уникальное оборудование в основном сохранилось, и довольно быстро удалось вновь наладить производство.
  Только чудом можно назвать и то, что приехавшая на расследование пожара экспертная комиссия не усмотрела в его возникновении злого умысла, поджога и т.д. Сколько невинных голов могло полететь! Комиссия нашла только ряд фактов неправильного хранения горючих материалов, удаленность емкостей с водой и огнетушителями… Это в разгар войны, когда сгорела большая часть завода, а виновные получили лишь выговоры, но не более… Разве это не чудо?! Но произошло другое: от огромного перепада температур не выдержал и дал трещину кирпичный свод купола храма. Как выяснилось намного позже, трещина была хоть и не сквозная и довольно узкая, но длинная, 6–7 метров.
  Много лет прошло со времени того страшного пожара, а купол храма, обгоревший до черноты, так и темнел среди заводских построек. Болтались на нем незакрепленные листы уже заржавевшего и обгорелого кровельного железа. Обгорелые стропила, черные закопченные балки и перекрытия просматривались в зияющие дыры прогоревшей кровли, наводя тоску.
  Но храм жил, вернее, то, что осталось от него: крепкие, на века сложенные стены и купол, намоленные не одним поколением наших предков, жили под возведенными заново какими-то постройками, перегородками и чудовищными переплетениями обгорелых тросов и кабелей, свисающих вдоль черных, покрытых сажей стен.
  Храм был почти погребен, завален старой, ржавой рухлядью отработанных станков и всякого ненужного заводского хлама. Для заводских цехов постепенно выделялись новые площади, что-то нужное, ценное, еще пригодное увозили туда, а полузабытый, полуразрушенный храм, казалось, замер, затих. Но… он «копил силы», чтоб, по велению Господа, в нужное время при усилиях нужных людей, стряхнув с себя всю эту многолетнюю, многотонную грязь, различные пристройки, завалы, наросты – как шелуху – явиться миру вновь и засиять как… чудо, как дивный лесной подснежник, который, пробивая еще стылую землю своей пушистой, бархатной головкой, расталкивает прошлогоднюю листву и среди пока пустого и прохладного леса выходит на свет Божий, озаряя все своим тихим упоительным светом…
  Но все это было еще впереди.

Если бы стены могли, они, наверное, плакали бы

  Настоятель храма Всемилостивого Спаса, что в поселке Елизавет, протоиерей Николай Ладюк, бывая в районе переулка Гончарного, не раз обращал внимание на страшный полуразрушенный остов с обгорелым куполом. По всем очертаниям в здании чувствовался храм.
  Любому верующему человеку, а тем более священнику, всегда больно видеть полуразрушенные святыни. Но в то время никаких реальных возможностей заняться восстановлением храма не было: ни средств, ни рабочих рук, ни свободного времени у батюшки, ни благословения Правящего Архиерея на такое громадное дело, как восстановление храма.
  А в 1994 году в Екатеринбургской епархии было принято решение о создании мужского монастыря; храм Всемилостивого Спаса в поселке Елизавет больше других подходил для этой цели. Почти в то же время выясняется, что освобожденные от заводского оборудования руины Преображенского храма, того самого, о котором скорбела душа батюшки, руководители завода планируют передать законному владельцу – Русской Православной Церкви.
  Вот так, по воле Господа, отдельные, казалось бы, не связанные друг с другом события вызывают целую нить решений, изменений как в судьбах храмов, так и в судьбах людей.
  Прихожане елизаветинского храма, отец Николай, протодиакон Спасского храма отец Анатолий Головин и председатель церковного совета Владимир Максимович Дидковский приехали на завод, вернее, в храм – посмотреть на то, что от него сталось.
  Впечатление было не для слабонервных: в синевато-мертвенном свете ртутных ламп в беспорядке громоздились полуразвалившиеся ржавые станки, ломаная арматура, какие-то куски железа – детали бывшего оборудования. Все это накрывал едкий, густой запах машинного масла, электросварки и горелой резины.
  Таков был первый этаж основной части храма, где расположен главный алтарь. Далее – бетонное перекрытие, следующий этаж – примерно с таким же интерьером, а за ним третий, верхний, почти под куполом – и все то же.
  Но ведь все это – Божий храм, и стоит он, притихший, словно малый ребенок или беззащитный старик, как будто чувствует, что решается судьба его. И вот три человека – два священнослужителя и глубоко верующий мирянин, по какому-то внутреннему велению, стоя во всей этой разрухе, запели тропарь праздника Преображения!
  О, бывают пронзающие душу минуты в жизни! Если бы стены могли, они, наверное, плакали бы. Плакали слезами счастья, а весь храм, все искореженное, пробитое, измученное тело его, казалось, издало вздох облегчения, вздох радости великой, когда все трое, посмотрев друг на друга, внезапно решили: «Берем!» Благодать Духа Святого никогда, наверное, не покидавшая храм, осенила вновь и стены его, и троих этих решительных людей, понимающих, какую гору, нет, даже не гору, а целый Уральский хребет они берут и на свои плечи, и на плечи людей, безусловно верящих в правильность их решения. Господь знает, когда наступает нужное время, и приводит нужных людей.

Да разве когда-нибудь на Руси было легко?

  Итак, решили: «Будем трудиться, будем искать средства; подключатся к благому делу православные люди, может быть, найдем спонсоров…»
  Да разве когда-нибудь на Руси было легко?! Почти такой же шок испытали и первые пришедшие в храм- «цех» помощники из верующих людей. Но огонек веры, решимости, вспыхнувший во время пения тропаря Преображению, загорелся и в них. И вот – началось! Когда, уже спустя несколько лет, у них спрашивали: «Как же вы со всем этим справились?», они, улыбаясь, отвечали: «Глаза боятся, а руки делают. Господь помогал!»
  Уже с марта 1995 года Владимир Максимович Дидковский приглашал всех желающих на субботники. Основной контингент – пожилые женщины да несколько мужчин. А нужно было вытаскивать такие тяжести: электромоторы, огромные станины и прочее железо. Ломали перегородки, разбирали заложенные церковные окна, закладывали заводские…
  Близилась Пасха. И так хотелось отцу Николаю провести этот самый светлый праздник во вновь обретенном храме, пусть даже в ремонтных условиях! Архиерей благословил.
  При кипучей энергии батюшки и церковного старосты добились самого главного – благоустроили алтарь. Заводские плотники настелили полы в алтаре, на солее и выступающем вперед амвоне. Перегородка иконостаса, выполненная из многослойной фанеры и покрашенная белой эмалью, была установлена за несколько часов. Плотники из монастыря Всемилостивого Спаса изготовили жертвенник, Престол и установили его с соблюдением всех правил.
  Еще одно большое затруднение возникло в то время. Креста на кровле не было. Храм без креста – невозможно! Долго не знали, как водрузить уже сколоченный и окрашенный крест на купол. Ведь это так высоко, а туда ведет очень старая лестница, даже неплотно прилегающая к крыше – работа для верхолазов! Двое ребят, Сергей Привалов и Олег Ладюк, благословясь, легко поднялись по этой шаткой, гнилой, разваливающейся лестнице и установили Крест там, где ему и надлежало быть – на куполе храма.
  Праздник Святого Христова Воскресения в 1995 году в многострадальном храме состоялся. Пришло неожиданно много людей, и хотя изо всех щелей сквозила бедность, такое ликование наполнило души присутствующих и сам храм, получивший первый живительный глоток церковного Богослужения, да еще и на Пасху!
  Вскоре состоялись еще два важных события. Отец Николай получил благословение епископа на проведение 9 мая торжественного молебна с панихидой тут же, рядом с храмом и заводоуправлением, у стелы-памятника погибшим сотрудникам завода. Сколько собралось людей, сколько ветеранов войны, и как эта служба была неожиданно душевна и трогательна после трескучих марш-парадов, митингов и демонстраций! Уж действительно собрались по велению души – начинающей оттаивать души.
  Близился праздник Пресвятой Троицы, на проведение которого в храме тоже было благословение епископа. Решили побелить стены алтаря, но кроме хлорной извести других материалов не было. Прокопченные стены пришлось забеливать по несколько раз, но все же добились вполне достойной чистоты. Новая трудность: поскольку служба предстояла с коленопреклонением, необходимо было привести в нормальное состояние пол.
  Троица – такой радостный, трепетный праздник света, зелени… Березок не нашлось, но разросшаяся вокруг завода и храма кленовая заросль, уже проросшая побегами в фундамент здания, сослужила прекрасную службу. Масса кленовых веток заполнила храм. Прикрыли ими недоделки, скрыли скромность убранства, и наполнился храм дивной свежестью и неповторимым ароматом весны и радости.
  А затем, опять же впервые, состоялись праздничные богослужения на праздники Преображения Господня, яблочный Спас, Успения Пресвятой Богородицы, Рождество Пресвятой Богородицы, Крестовоздвижение… Церковная жизнь в пока еще даже официально не переданном Православной Церкви здании уже началась, и ее не повернуть вспять.

Не по силам нам Господь не дает

  Говоря о восстановлении Преображенского храма, нельзя не сказать о тех, кто сделал невозможное, сотворил настоящее чудо своими руками.
  С первых дней возрождения святыни трудились здесь прихожанки Нина Власова, Мария Кузнецова, Евгения Лебединская, Мария Александровна Кузовникова – хороший организатор, сумевшая собрать большое число прихожан и духовных чад отца Николая. С первых дней восстановления храма трудится Нина Александровна Воробьева, кристальной честности человек; обладает особой финансовой сметкой и бережливостью – каждую копейку, каждый рубль она заботливо сохраняет для нужд храма.
  Работы было много как для женских, так и для мужских рук. О Николае Павловиче Парфентьеве хочется сказать особо. Человек сложнейшей судьбы, прошедший фронт, получивший чудо спасения от Господа во время расстрела, в мирное время все свои силы отдавал на благо, на пользу Православной Церкви. Он трудился над восстановлением храма с первых дней и до последней минуты. Нет предмета или вещи в храме, к которой бы не прикоснулись его добрые умелые руки, куда бы не вложен был его труд. Трудился он во славу Божию, и смерть ему Господь послал удивительную: накануне исповедовавшись и причастившись Святых Христовых Таин, на следующий день он скончался, едва поднявшись на ступеньки храма, в первые несколько минут, сохранив в сердцах своих собратьев светлую, благодарную память и пример для подражания в труде, в молитве, в светлой чистой православной жизни.
  Почти каждый день приходили Владимир Николаевич Морозов с сыном. Владимир Николаевич был и грузчиком, и плотником, и штукатуром-маляром, и землекопом. Много сил и труда приложили Михаил Романович Андриянов, Николай Романович Падерин; Сергей Мелешков как пришел, так и работает в храме по сей день. И, конечно, руководил, давал задания, следил за процессом работы бессменный Владимир Максимович Дидковский.
  Первые работы – фанерный настил на полу, фанерный иконостас с бумажными иконами – все это временно, только бы проводились Богослужения, чтобы поддерживать уже затеплившуюся жизнь храма. Без этого пусть скромного и – по строительным меркам – непрофессионального невозможно достигнуть большего, того, каким, вероятно, представляется отцу Николаю Божий храм со всей разветвленной системой его хозяйства, образования, духовного развития паствы и еще очень многого.
«Терпение, терпение, терпение и упование на помощь Господа!» В нужное время нужные люди, по велению Господа, придут в храм и окажут финансовую помощь, и дадут ценные советы и новый толчок, чтобы пусть медленно, но планомерно достигать намеченного и стремиться сделать все на самом высоком уровне.
  Думается, что в характере отца Николая выковалось огромное мудрое терпение, буквально по всем вопросам жизни, терпение, которого нам всем так не хватает и которому батюшка не устает учить свою паству.
  Если нет возможности сделать, приобрести что-то капитальное «на века» – поживем в том, что есть. Ждать и копить силы и средства, не забывая уповать на Господа, а потом – рывок… и какая-то часть храма превращается вдруг в такую красоту, что даже замирает дыхание.
  Так было и с мраморными полами, и истинно церковной архитектуры стрельчатыми рамами, и матовыми стеклами в них, и монументальными красавицами-дверями – тяжелыми и солидными. Ну а что уж говорить об иконостасах, парных (для обоих приделов), темного резного дерева с позолотой, с такими же резными киотами для икон, с бронзовыми паникадилами и многочисленными бра, заливающими храм в нужные моменты сияющим светом, с чудными иконами, древними и современной работы, с постепенно стекающимися в храм святынями…
  Тут можно только одно сказать: мудрость, терпение и горячая вера в то, что если Господь дал силы, людей, средства поднять святыню – Он поможет и дальше: не по силам Господь не дает.

Материал подготовила
Лидия ЕЖКОВА

© При использовании информации ссылка на СМИ
«Информационное агентство Екатеринбургской Епархии»
(свидетельство о регистрации ИА №11–1492 от 29.05.2003) ОБЯЗАТЕЛЬНА.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475