Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл: «Россия вступает в новую эпоху»

 – Владыка, новогоднийрубеж всегда предполагает подведение итогов и анализ времени, в котором мы живем.Его, это время, оценивают по-разному: кто-то говорит о наступлении постхристианскойэпохи, кто-то, наоборот, о возрождении традиционных религий, а для кого-то лучшимрешением многих проблем кажутся рецепты радикалов.

Каково Ваше мнение?
 – Перед этойвстречей мне довелось открывать научную конференцию, посвященную 1700-летиюимператора Константина Великого, который в 312 году легализовал христианствои с именем которого связана новая эпоха в истории Церкви. Так вот, мне кажется,что есть немало параллелей между эпохой святого равноапостольного Константинаи нашим временем.
 Конечно,нам сегодня невообразимо трудно войти в психологический мир верующих людей первыхвеков христианства. Ведь триста лет – не три года и не семьдесят лет, а тристалет подряд! – Церковь фактически находилась в подполье и в моральной оппозициик современному ей политическому режиму. И поколения христиан формировались в сознании того, что государство – это зло, что государство – это враг. А между тем Константин Великий своим Миланским эдиктом вовсе не сделал христианствогосударственной религией. Он просто провозгласил принцип веротерпимости и объявил,что христианство больше не будет преследоваться государством. Но что кардинальноизменило ситуацию, так это личность самого императора – он стал верующим христианином,а вместе с ним христианство приняла элита тогдашнего общества.
 И началсяудивительный период, который я назвал периодом «синтеза». Вспомним известныееще из «Диалектики» Гегеля и не теряющие своего значения понятия «тезиса», «антитезиса»и «синтеза». Когда существует жесткий «тезис» в виде государственного атеизма,возникает и соответствующий «антитезис» как естественная реакция на него. В условиях социально-политического взаимодействия «тезиса» и «антитезиса» всегдапривлекателен радикализм. Именно поэтому крикуны, пиарщики, политики-популистыимеют наибольший спрос в периоды общественных катаклизмов – когда сталкиваются«тезис» с «антитезисом». Но эти люди становятся абсолютно не востребованы в моменты «синтеза».
 Так вот,сегодня, по моему убеждению, Россия в своем историческом развитии вступает в эпоху продуктивного «синтеза». И поэтому радикализм становится все менее востребован.А востребована сейчас способность наводить мосты, искать точки соприкосновенияи взаимодействия конструктивных систем, взглядов, убеждений. Так, в эпоху КонстантинаВеликого богословие и нравственное учение Церкви вошли в прямое соприкосновениес тем, что прежде далеко стояло от жизни христиан – с языческой философией и культурой, с римским правом, которые при этом не отрицались как таковые и не объявлялись вселенским злом. В итоге в Римской империи было положено началомощному и творческому духовному синтезу, объединившему тогдашнюю философию,право и христианскую доктрину.
 Думаю, что в каком-то смысле переживаемое нами время – это тоже эпоха синтеза. Ибо сегодняРусская Православная Церковь, свободно выйдя на свое служение в большой мириз той социальной резервации, в которую она насильственно была заключена на протяжении долгих десятилетий, лицом к лицу встретилась с современной нерелигиознойкультурой. И перед нею встала точно та же проблема, что и во времена КонстантинаВеликого: должна ли Церковь проклясть, анафематствовать эту чуждую ее духу культуруили войти с нею в контакт и взаимодействие? Глубоко убежден, что необходимовзаимодействие, что христианская идея должна пропитать своими животворными токамиэту современную нерелигиозную культуру. Если так произойдет в России, то ееждет великое будущее.
 – Сегодня приходитсяслышать, что Церковь слишком близко стоит к государству, что слишком многоеберет на себя в смысле выполнения государственного заказа. Как Вы это прокомментируете?
 – Люди, утверждающиеэто, либо плохо осведомлены о реальных процессах в сфере церковно-государственныхотношений, либо какие-то свои собственные фобии проецируют на реальность. В обоих случаях это контрпродуктивный подход.
 На самомделе никакого госзаказа в отношении Церкви не существует. Я также не уверен,что нынешнее общее состояние умов позволит кому-либо развернуто сформулироватьконкретный заказ государства в отношении Церкви, даже если принять во вниманиете интеллектуальные процессы, которые сегодня имеют место в среде политикови философов. Ведь сегодня все в нашей жизни пребывает в движении, в формировании,в становлении. И пока что ни у кого в стране нет собственной законченной идеологии,ничего такого, что иногда называют «национальной идеей».
 Что-то в этом направлении только начинает складываться, в том числе и на уровне АдминистрацииПрезидента России. И я с большим позитивным вниманием отношусь к этому стремлениюлюдей, работающих в Кремле, философски осмыслить то, что происходит сегоднясо страной.
 Церковь,со своей стороны, готова в этом процессе осмысления участвовать, но, разумеется,не как исполнительница какого-то заказа, а как непосредственная участница общейработы. И если Церковь будет из нее исключена, я думаю, что это не принесетстране ничего хорошего.
 – Ваши телевизионныепередачи «Слово пастыря» очень популярны. А для Вас они что: послушание, долгили хобби?
 – Очень непростойвопрос. Вообще-то я себя никогда ни психологически, ни духовно не готовил к подобного рода деятельности, потому что собирался быть священником. А посколькуя принял священный сан в советское время, то отчетливо понимал, что моей аудиториейбудут только те люди, которые придут в храм. Конечно, какие-то надежды на изменениетогдашнего тяжелого положения Церкви всегда существовали, ведь без надежды житьнельзя. Но в те времена даже представить себе невозможно было, чтобы Первыйканал обратился ко мне с просьбой произнести проповедь на Пасхальной неделе.Но именно так произошло в мае 1994 года. И я произнес такую проповедь, ее передалив эфир в субботу перед Фоминым воскресеньем. Тема была о вере. Через несколькодней меня попросили произнести для телезрителей еще одну проповедь. Я в своюочередь спросил: а не получится ли так, что потом попросите о третьей? Телевизионщикиответили: очень может быть. Тогда, предложил я, давайте подумаем о телевизионномцикле, который помог бы нашим людям понять, что такое христианство. И затемв течение двух лет я пытался средствами телевидения представить зрителю своегорода введение в христианство, разговаривая с аудиторией не на специфическомбогословском языке, а на языке, понятном людям.
 Вот так всеи началось. А то, что это продолжается до сих пор, я не могу назвать иначе,чем чудом Божиим. Ведь помимо того, что я являюсь правящим архиереем Смоленско-Калининградскойепархии, мне приходится заниматься тем, что называется «внешними связями РусскойЦеркви». И эта работа поглощает огромное количество времени, накладывая массусерьезных и неотложных обязательств, заставляя быть в постоянных разъездах по стране и миру. Поэтому сам не могу ни понять, ни объяснить, каким образом вотуже двенадцать лет без перерыва мне удается каждую субботу встречаться по утрамна Первом канале в передаче «Слово пастыря» с моими зрителями, стараясь приэтом рассказывать им каждый раз что-то новое, интересное и важное.
 Каюсь, быловремя, когда я начал серьезно подумывать о том, что, может, хватит уже – поразакругляться с моими телевизионными беседами. Потому что очень не просто совмещатьцерковно-дипломатическое и церковно-общественное служение с работой автора и ведущего еженедельной телепрограммы. Но всякий раз, когда я встречаюсь с людьми,и они говорят о том, как важны для них эти телепередачи, я говорю себе, что не вправе прекращать эту работу.
 – Новый год приходитсяна время Рождественского поста. Как допустимо отмечать его православным? Что делать, если остальные члены семьи не придерживаются поста, и как быть постящемуся,если пришли гости в новогоднюю ночь?
 – После переходаРоссии в 1918 году на новый гражданский календарь между гражданским и церковнымкалендарями появился разрыв, который составил 13 дней.
 Сегодня празднованиеНового года по гражданскому календарю выпадает на период Рождественского постаи предваряет сам праздник Рождества Христова, что раньше было невозможно. Верующийчеловек попадает с трудное положение, связанное с тем, что вся страна с шумоми весельем отмечает наступление Нового года, в то время как пост более располагаетк внутренней сосредоточенности, к несуетной духовной работе. Но чтобы, с однойстороны, не впасть в фарисейство, а с другой – не растерять наше особое духовноесостояние, сложившееся в предыдущие дни поста, нужно правильно сориентироватьсяв этой непростой ситуации.
 Будет правильноотметить наступление нового года «благости Божией» новогодним молебном, которыйсовершается в храмах Русской Православной Церкви 31 декабря. Можно собратьсясемейным кругом и провести праздничную ночь в общении и взаимной радости. Поствсегда доброволен, поэтому будет неправильно обязать всех участников праздничногозастолья ограничиться исключительно постной трапезой, если некоторые из нихпоститься не желают. Можно приготовить постные блюда и скоромные, а выбор –дело каждого.
 – На Ваш взгляд,в сегодняшней власти увеличивается число действительно верующих людей? Можетекого-то из них назвать?
 – Такие людиесть, и их, слава Богу, немало. Предпочел бы не называть имена: думаю, еслибудет нужно, они сделают это сами. Это благо для страны, что к вере приходяти те, кто облечен властью. Ведь Господь ждет от Своих учеников покаяния и смирения,готовности нести крест, служить ближнему. Конечно, процесс обретения веры частобывает «растянут» во времени. Безусловно, принадлежность к власти оказываетизвестное влияние на склад личности. Ведь это нелегкое бремя. Мешает ли пребываниево власти прийти ко Христу? Все зависит от стремления самого человека и от помощиБожией. Думаю, что верующий человек должен осознавать временный и ограниченныйхарактер своей власти, равно, как и самой жизни. А каждый из нас призван жизньпрожить так, чтобы не было стыдно перед Богом, ближними и самим собой. Как учитнас Слово Божие: «От всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому многовверено, с того больше взыщут».
 – Когда Вы личноповерили в Бога?
 – К счастью,в моей сознательной жизни не было периода, когда я не ощущал бы себя православнымхристианином. Бог судил мне появиться на свет и воспитываться в благочестивомрусском семействе, где веру в Бога я впитал, что называется, с молоком матери.Мои покойные отец и дед были священниками, при этом оба они были самыми настоящимиисповедниками – пострадали за веру, прошли лагеря и ссылки. Великий пример их церковного служения, который я имел перед глазами в собственном моем семействе,безусловно, во многом определил мой ранний жизненный выбор – посвятить себяЦеркви. Однако в нашей стране, где атеизм на протяжении семи десятилетий пребывалв статусе государственной доктрины, выросло несколько поколений людей, насильственноотторгнутых от отеческой веры, от тысячелетней духовной традиции нашего народа.Путь таких людей к храму, к обретению Бога в душе и сознательной жизни по Егозаповедям бывает не всегда прост и гладок. Поэтому я придаю исключительно важноезначение, во-первых, задаче воцерковления взрослых людей, а во-вторых, делувоспитания подрастающего поколения граждан России в отечественной религиознойтрадиции. И здесь огромную положительную роль должно сыграть преподавание «Основправославной культуры» в школе. То же самое относится к преподаванию аналогичногокурса детям из семей мусульман или буддистов в местах их компактного проживанияи там, где это возможно. А тем детям, чьи родители хотели бы, чтобы их детиничего не знали ни о христианской, ни о мусульманской, ни о буддистской культуре,можно было бы предложить в соответствующие учебные часы изучение основ светскойэтики.
 – Приходилось ли Вам жалеть о том, что Вы избрали монашеский путь? В чем преимущество этогопути?
 – Нет, я никогда не сожалел об этом выборе, потому что такова была воля Божия о моемпути. Заканчивая семинарию и размышляя, быть мне женатым священником или монахом,я решил, что если Господь благословит мне встретить такую девушку, которая составила бы счастье всей моей жизни, то я пойду с ней под венец, а если такой встречине произойдет, значит, Господь желает моего иночества. Так в 22 года и определилсямой жизненный путь.
 «Неженатыйзаботится о Господнем, как угодить Господу; а женатый заботится о мирском, как угодить жене», – говорит апостол Павел. В этой формуле и заключено, на мой взгляд,представление апостола о преимуществе монашеского пути. Церковь понимает монашествокак духовный подвиг и нескончаемый духовный труд. Но все люди не могут и не должны становиться монахами, равно как все они не обязаны быть женатыми. В моментвеликого выбора своей судьбы человек должен прислушаться, к чему его призываетГосподь. У Отца Небесного обителей много, и верующий женатый человек всегданайдет такую модель существования, которая позволит ему честно служить Богу,своему семейству и ближним, жить по заповедям Божиим. Женатое состояние православногоили его иночество имеют равную честь в глазах Церкви при наличии твердой и деятельнойверы.
 – Говорят, что в школьные годы Вы не скрывали своей веры и продолжали успешно учиться в советскойшколе, как же возможно это было в то время?
 – Это правда,я никогда не скрывал своей веры и не отрекался от Христа. Я также никогда не был ни октябренком, ни пионером, ни комсомольцем. Учителя пытались дискутироватьсо мной по вопросам веры, меня вызывали на педсоветы. Но им нечего было противопоставитьмоим убеждениям, а я, признаюсь, к таким разговорам специально готовился. А впервые написали обо мне в ленинградской газете именно в то время, когда я былшкольником. Помнится, автор заметки грозно ставил вопрос о том, куда глядятмои учителя, товарищи и общественные организации: мальчик по успеваемости одиниз первых в классе, а верит в Бога, и это в наше время! Как бы то ни было, в пятнадцатилетнем возрасте я вынужден был пойти работать и одновременно заканчиватьвечернюю школу.
 В юностия участвовал в геологических экспедициях и до сих пор высоко ценю полученныйтогда жизненный опыт. Потом поступил в Ленинградскую Духовную семинарию, что вовсе не приветствовалось властями, которые как раз в те времена обещали, еслипомните, показать по телевизору последнего попа. Однако, никогда не скрываясвоих убеждений, при этом политическим диссидентом я тоже никогда не был, потомучто считал для себя невозможным бороться со своей страной.
 – Можно ли совмещатьверу и суеверие? Если православный человек, увидев черную кошку, переходит на другую сторону или сплевывает через плечо, он грешит?
 – Если этоправославный человек, то, значит, он не тверд в своей вере или немного знаето ней. Потому что мы веруем в Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, а не в черного кота, не в сон после обеда и не в разбившуюся чашку. Истинную верув Бога невозможно соединить с суеверием, потому что одно отрицает другое в принципе. Либо человек на всех путях своей жизни надеется на помощь Божию и к ней прибегаетв молитве, либо он надеется на силу различных магических обрядов.
 – Почему получаетсятак, что с мусульманами у Русской Православной Церкви конфликтов практическинет, а с католиками много проблем, хотя они вроде бы по вере нам ближе?
 – Я не стал бы сравнивать отношения нашей Церкви с мусульманами и ее отношения с католиками.Было бы некорректно рассуждать о том, где больше проблем, а где меньше, потомучто это совершенно разные сферы, затрагивающие различные культурно-историческиепласты. Единственное, что можно сказать с достаточной определенностью, так этото, что отношения Русской Православной Церкви с исламом являются более устоявшимися,так как в России издавна существуют регионы компактного проживания мусульман.За многие столетия жизни бок о бок мы выработали, как я считаю, уникальный опытдобрососедства, мирного и взаимоуважительного сосуществования. Присутствие католиковв России также является неотъемлемой частью отечественной истории: в различныеее периоды в состав нашего государства входили такие традиционно католическиетерритории, как Литва и часть Польши. Однако с тех пор многое изменилось, и в нынешней Российской Федерации католики не составляют численно значимой общины.Подавляющее большинство католического духовенства прибыло в Россию из-за границы.Этим людям, может быть, непросто сориентироваться в наших реалиях, что обуславливаетих не совсем верные шаги в плане миссионерской деятельности и в отношениях с православными. По крайней мере, мне хотелось бы верить именно в это, а не в чью-то злонамеренность.
 – У Вас личнои у Церкви есть позиция относительно будущего президента страны и возможностиостаться на третий срок нынешнему Президенту?
 – ПозицияЦеркви – быть всегда с народом, но вне политической борьбы. Она не участвуетв предвыборных баталиях, видя в них разделение людей, тогда как ее долг – собиратьих воедино во Христе Иисусе. Это положение со всей определенностью сформулированов 2000 году в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви». За каждой Божественной литургией во всех православных храмах неизменно возносятсямолитвы о благополучии родной страны, о властях и воинстве ее, «да тихое и безмолвноежитие поживем во всяком благочестии и чистоте». Мне представляется, что для России в следующем четырехлетнем президентском цикле очень важно сохранить преемственностьгосударственной власти, последовательность политического курса и обеспечитьпродолжение обозначившегося успеха нашего развития.

Беседовал Валерий
Коновалов, газета «Труд»

Патриархия. Ру

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475