Доктор философских наук Людмила Шумихина: «На Руси вся жизнь человека протекала под колокольные звоны»

Беседа журналиста Полины Митрофановой с доктором философских наук Людмилой Аркадьевной Шумихиной

— Людмила Аркадьевна, почему Вы, доктор философских наук, и вдруг заинтересовались темой колоколов и колокольного звона, почему Вам стала близка эта тема?

— Дело в том, что я давно занимаюсь темой русской духовности и у меня есть две монографии: «Генезис русской духовности», и вторая – задуманный трёхтомник о русской духовности. Первый том уже вышел, но очень быстро разошёлся. Первая моя книга была окончена темой древнерусской иконописи. Когда книга была окончена и уже вышла, я гуляла на Рождество в лесу, и вдруг послышался из соседнего монастыря колокольный звон, и в этот момент меня осенило: «Как же я могла пройти в своём исследовании русской духовности мимо колокольных звонов?». Ведь говорят, что вся жизнь древнерусской культуры и культуры послемонгольского периода была освящена колокольными звонами. Потом я довольно легко и быстро написала достаточно большое исследование о колокольных звонах. Я столкнулась с тем, что мы огромное количество информации, литературы о колокольных звонах утратили за ХХ век. Это ведь не ценилось, уничтожались даже колокола. В 20-е годы собрались уничтожить великолепную коллекцию колоколов Свято-Данилова монастыря, и в момент их снятия у стен монастыря провидением Господним оказался англичанин Витмар, он предложил за ничтожную плату выкупить эти колокола, он для нашей культуры, Церкви сохранил эти святыни, и 2 года назад они вернулись обратно в Свято-Данилов монастырь. Колокола снова звонят, радуют нашу душу. Пока они находились в Англии, на протяжении ХХ века, участь их была совершенно плачевная: сначала они на стадионе оповещали о футбольных матчах, потом их в Гарварде куда-то поместили. Но мы всё равно благодарны Витмару за то, что колокола не уничтожили. И мы имеем представление о древнерусских колокольных звонах.

Литература утрачена, и информации не так уж много о колокольных звонах осталось, и я посчитала, что существует острая необходимость заняться проблемой, пока ещё не совсем поздно. И потом я лично это ощутила, когда осознала, что об этом нужно писать. Я обратила внимание на то, как у нас звонят. В то время начинали красиво и по-настоящему правильно звонить в Берёзовском, особенно перезвон, – он вообще считается похоронным, но очень красив, когда идёт перебор всех колоколов по очереди. Раньше, в старину, особенно с перезвонами, хоронили священников, когда их несли от одной церкви в другую, то обязательно в каждой церкви ударяли 12 раз в колокол, а потом шёл перезвон.

Меня радует, что идёт процесс возрождения, я думаю, что маленькую толику в этот процесс я вношу тоже, хотя бы тем, что совпали мои исследования с возрождением колоколен, звонниц, в том числе и в Екатеринбурге. Когда я делала доклад в университете на семинаре «Русская идея», впервые вышла на большую уважаемую аудиторию с темой «Колокольные звоны» и увидела, что в зале сидят 4 священника, очень разволновалась: «А как же меня сейчас оценят?». Священнослужители проявили интерес к моей работе, я считаю, что эта тема сегодня очень актуальна для жизни и духовного развития России в целом, а не только для возрождения Церкви.

— Когда появилось первое предание о колокольных звонах?

— Впервые о колокольных звонах упоминается в «Новгородской летописи» 1066 года. В ней говорится о том, что колокола уже звонят на церквах в Новгороде, в Киеве, на Десятинной и Иринской церквах, а также в Пскове и Нижнем Новгороде. Впоследствии о колоколах упоминается всё чаще. Сами отливать колокола мы начали в XIII веке, а до этого привозили из-за границы. Есть предположение, что их привозили из Германии, но я на этот счёт сомневаюсь, потому что христианизация Руси пошла из Византии. Есть другая информация, что впервые о колоколах упоминается в 988 году (дата Крещения Руси), поэтому я считаю, что это наше родное изобретение. Тем более что изначально колокола очень сильно отличаются от западноевропейских и от всех восточных, включая китайские колокола, они и звучат иначе, и физические характеристики совершенно другие. Во-первых, нигде в мире нет таких полновесных, тяжёлых и звучных тембровых голосов колоколов, как у нас.

У нас существует даже классификация: например, 600–700 пудов – это полиелейные колокола, по ним звонили в праздники апостолов и святых. От 700 до 1000 пудов считались воскресные колокола, а более тяжёлые звонили только по двунадесятым праздникам и Царским дням. Когда к нам приезжали иностранцы, их всегда удивляли не только огромные размеры наших колоколов и особенное звучание, но их удивляло то обилие колокольных звонов, которые существуют у нас на Руси. Нигде в Европе в их культуре никогда такого не было.

У нас особая колокольная культура, и в миру пронизан был русский человек с колокольными звонами, и в церковной жизни все богослужения проходили обязательно под колокольные звоны. Людей невоцерковлённых, исповедующих другие конфессии, звучание колоколов удручает и смущает, они жалуются, что колокола мешают им жить. Эти жалобы я могу интерпретировать следующим образом – это ведь связано с самим феноменом колокола, как духовного символа нашей Церкви и нашей культуры.

Ведь для чего существует символика в иконе, в колокольных звонах? Символика – это возможность скрыть информацию от непосвящённого, от чужого, но открыть её для того, кому она близка и естественна, для кого колокольный звон не есть звучание сфер. Как писал об этом князь Евгений Трубецкой, который был великолепным знатоком не только колокольных звонов, но и нашей иконописи. Жил он в 40 верстах от Троице-Сергиевой Лавры, вырос под колокольные звоны, постоянно исповедовался и причащался в Лавре. Он прекрасно пишет о том, что колокольный звон как символ скрывает от непосвящённых информацию и как бы сохраняет её для посвящённых, т.е. людей верующих всей душой, искренне вбирающих эту информацию. И для тех, кому она близка, кто это чувствует и понимает, – это звучание «христианского космоса», который вбирает в себя и русскую иконопись, и колокольный звон. Он повествует, если угодно, о присутствии фаворского Света на земле в виде святых людей, иноков, подвижников, молящихся, верующих людей, но у колокольных звонов есть ещё и другие функции.

— Какие существуют классификации колокольных звонов?

— Роли и функции колоколов на Святой Руси были самыми разнообразными. Дело в том, что ХХ век лишил нас всеприсутствия колоколов в нашей жизни, а на Руси вся жизнь человека протекала под колокольные звоны, колокол оповещал о радости и печали. Перезвон звонили перед Пасхой, в печальные дни, в связи с какими-то трагедиями; набат всегда звонил, если случалась беда, пожары, страшные болезни и т.д. Русский человек вырос на фоне этого, его жизнь протекала под колокольные звоны.

— Колокольный звон сопровождал человека по жизни – крестят, венчают, отпевают – всё под этот звон. Роль колокола в жизни была глубока. Как Вы думаете, удастся ли нам к этому вернуться?

— Я не думаю, что мы вернёмся на круги своя в том же варианте, как это существовало в истории нашей культуры, но в ином варианте – это может быть тоже неплохо. Можно, наверное, сказать, что сегодня эта ситуация возвращается, и это очень естественно. У меня в Берёзовском похоронен папа, и когда мы приезжаем туда на кладбище, иногда это совпадает с траурными процессиями, начинается печальный перезвон. Всё происходит так естественно и гармонично, что я не могу представить себе более правильной жизнетворческой позиции в решении таких трагических ситуаций, когда мы теряем близких людей. С этой точки зрения – как о возвещении о гласе Божием, об этой музыке сфер – Сараджев (был такой уникальный музыкант) говорил: если в европейской музыке различается 12 тонов, в индийской 22, то в музыке колоколов он различал 1071 тон. Он говорил, что колокола – это музыка будущего, что в колоколах воспроизводится музыкальная гармония самого мироздания. Сараджев жил в советское время, был человек верующий, прожил очень мало. Дружил с Мариной Цветаевой, она потом написала о нём прекрасную книгу — «Мастер колокольного звона». Со слов Цветаевой, музыкант не мог слушать фортепиано, он воспринимал только колокольные звоны, поскольку утончённость мироздания он слышал только в них. Сараджев говорил, что фортепиано по сравнению с колоколом – это «темперированная дура».

— Людмила Аркадьевна, на Ваш взгляд, действительно ли колокола могут являться сегодня символом возрождения духовности нашей страны?

— Безусловно, потому что колокола прошли через всю культуру – сначала Древней Руси, потом XVI-XVII века России. Пётр I пытался обновить древнерусские стили колокольных звонов и привёз колокола из Европы. Дело в том, что их звон существенно отличается от нашего русского звона. Если русский православный колокольный звон ведёт за собой тембр, ритм, тон, то европейский звон ведёт за собой мелодия. И отрадно сегодня слышать именно русский стиль наших колокольных звонов, когда ещё присутствует и импровизация. Звонари всегда были очень талантливые люди, а талантливый человек в своём творчестве всегда импровизирует. Надо радоваться, что мы сегодня слышим колокола и древние, как в Свято-Даниловом монастыре, и новые колокола неплохие. Это дело возрождается, и я думаю, что Россия возродится под колокольный звон. Я очень уважаю творчество Георгия Свиридова, он в отличие от многих советских композиторов, сохранил древнерусские традиции музыкальной культуры, и он относился с уважением именно к колокольным звонам. Он сказал следующее: «Музыка пребывания, созерцания состояния, пребывания в Истине – это Православие, это Греция, это песня, и, в конечном счёте – колокольный звон». К сожалению, он был единственным советским композитором, кто писал об этом, как о музыке будущего.

Расшифровка аудиозаписи –
Илья ЦЫГАНЦОВ

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475