«Традиция — это нормообразующее явление в человеческой жизни». Лекция митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла в РГГУ в рамках Дней русской политической культуры

Лекция митрополита Смоленского и Калининградского Кириллав РГГУ в рамках Дней русской политической культуры

 Благодарювас за возможность выступить, особенно в связи с Днями русской политическойкультуры. Полагаю, что развитие политической культуры в нашей стране являетсяделом чрезвычайно важным.

Но когда мы говорим о культуре, то мы должны яснопонимать, что есть нечто более общее, чем культура. Ведь культура к нам приходитиз прошлого. Вообще, чисто феноменологически, к сожалению, в массовом сознаниилюдей, прошлое присутствует не очень отчетливо, так человек устроен. Ему кажется,что главным для него является настоящее. На самом деле это миф. Вот начало нашейс вами встречи – это уже прошлое. А настоящее — это некое мгновение, котороеимеет не очень большое значение для человека.
 Когда мыговорим о культуре, то, конечно, говорим о том, что сделано до нас или намив прошлом. Поэтому тема культуры очень тесно связана с темой традиции. Можнобыло бы смело назвать – Дни русской политической традиции, потому что культураи традиция – это неразрывно связанные друг с другом понятия.
 Я начну своевыступление с того, чтобы просто поделиться некоторыми своими мыслями о значениитрадиции. У традиции есть много различных определений, достаточно открыть энциклопедическийсловарь. Поэтому я не буду давать какого-то общего определения и не буду предприниматьпопыток объединить существующие определения, а скажу о том, что для меня являетсяважным в традиции и то, чего, в существующих определениях понятия традиции мыне находим.
 Традиция– это нормообразующее явление в человеческой жизни. Понятие нормы тесно связанос понятием традиции, любая норма входит в человеческое сознание и практику жизничерез традицию. Это касается культурных норм, мировоззренческих норм, нравственныхнорм, эстетических норм.
 Теперь возникаетвопрос: а может человек существовать без нормы? По всей вероятности, физическисуществовать, конечно, может, но что происходит с человеком, который утрачиваетсвои некие нормы бытия? Он утрачивает свою самоидентификацию, потому что самоидентификацияличности зависит от системы ценностей, в которой живет человек, а система ценностейформируется неким нормативным началом, которое приходит к нам из традиции. Воткогда мама говорит дочери: это нехорошо, – она даже не удосуживается доказать,почему это нехорошо. Дочь воспринимает материнский наказ чисто аксиоматически,как некую данность, некую норму. Все воспитание строится на передаче последующимпоколениям некоей нормы жизни. И когда мы себя самоидентифицируем как личности,или как общество, или как государство, мы всегда оперируем нормами, исходящимииз нашей традиции.
 А что происходит,если разрушаются нормы, если разрушается традиция? Происходит саморазрушениеидентификации. И через это проходили страны, и народы, и государства. Россияпрошла дважды за сто лет через такую ломку традиции, ломку самоидентификации.Самой страшной ломкой была ломка революции – «Мы этот мир до основания разрушим»,– что значит «до основания разрушим этот мир»? Ведь не рушили же станки, светскиездания, дороги, разрушили систему ценностей, до основания. А для чего нужнобыло разрушить эту систему ценностей до основания, для чего нужно было разрушитьнормы бытия? А потому что предполагалась абсолютная смена парадигмы, нужно былосоздать нового человека. А создать нового человека в условиях традиции невозможно,он же все время апеллирует к тем самым нормам. Ему говорят: вы знаете, можноехать голым в трамвае, – это Коллонтай объявляла, запросто, – а люди говорят:да нет, нельзя. А почему нельзя? Не так воспитан, это уходит корнями в нашуисторию, в нашу психологию, в нашу жизнь, в нашу культуру. Поэтому для того,чтобы сломать национальную самоидентификацию России, нужно было просто отказатьсяот традиции. А как иначе объяснить этот какой-то дикий культуркампф с разрушениемкультовых зданий? Ну, хорошо, не признаете Бога, ну считаете это опиумом для народа, но зачем здания-то разрушать, зачем уничтожать материальные свидетельствакультуры народа? То же самое происходило и во Франции во время Французской революции.А потому что даже внешний вид здания заставлял людей сохранять некое живое воспоминаниео традиции, а никаких воспоминаний не должно было быть, нужно было создать новогочеловека. Я думаю, что разрушение традиции – это путь к разрушению самоидентификацииличности, общества, государства и цивилизации.
 Теперь важныйвопрос: что такое сохранение традиции на языке философии и на языке политическогомышления? Это консерватизм. Консервация сохранения. В массовом сознании, до недавнего времени, консерватизм был почти ругательным словом: «ну ты, консерватор».Консерватизму противопоставлялось нечто новое, прогрессивное, обращенное в будущее.И это было понятно, это тоже произрастало из нашей политической философии XXвека, которая предполагала разрушение традиции как нормы бытия. Сейчас насталовремя переосмысления понятия консерватизма. Русская политическая мысль всегдавключала в себя идею консерватизма. И позвольте мне теперь проиллюстрироватьна одном примере, что означает консерватизм. Я хотел бы привести в пример Церковь:Церковь – это консервативное начало, Церковь призвана сохранять традицию, мыв данном случае используем русское слово «предание», в переводе на латинскийязык это и будет традиция. Церковь сохраняет Предание. Предание с большой буквыи является источником вероучения, в него входит и Священное Писание как частьПредания, и весь тот поток жизни Церкви, который имеет нормативное значениедля людей, – все это входит в понятие Предания. Что же сохраняется, и как онасохраняет? Она сохраняет веру, апостольскую веру, то, чему она научена Христомчерез апостолов, она сохраняет ядро духовных и нравственных идей и ценностей.Это ядро является для верующих идеей, абсолютной истиной, потому что полученоот Бога, через поколения. А вот для того, чтобы эта истина усваивалась в разныхнародах, в разные эпохи, в разных культурах, на разных языках – что нужно делать,как нужно передавать эту истину, как ее нужно сохранять? Можно ее просто законсервировать,никак не менять, не двигать. Но, в таком случае, где гарантия, что каждое последующеепоколение людей будет эту истину принимать? Где гарантия, что для каждого последующегопоколения людей эта истина не будет отождествляться с неким плюсквамперфектом,потерявшим всякое значение для современной жизни? Поэтому задача и миссия Церквизаключается в том, чтобы каждому последующему поколению людей передать незыблемыйкорпус идей, но на языке понятном для современного человека.
 Есть такоепонятие: инкультурализация – вхождение в культуру, – это имеет отношение к каждомупоследующему поколению людей и к каждому народу, каждой местной культуре, каждойсубкультуре. Вот в Церкви все конфликты практически всегда между решениями однойи той же проблемы с разных точек зрения: одни считают, что главная задача Церкви– сохранить неповрежденной истину, а другие считают, что самая главная задачаЦеркви – быть понятным для народа, чтобы истина была актуальна. Вот и сейчаста же самая проблема стоит перед Русской Церковью. Практически на каждой пресс-конференциинас спрашивают о языке богослужения, о новых формах и о новых методах работы.И некоторые у нас тоже считают, что ни в коем случае ничего менять нельзя во внешней жизни Церкви, нужно все сохранить как было. А другие считают, что консерватизмзаключается в том, чтобы послание Церкви было актуальным для людей, хотя и содержаниемэтого послания являются истины, уходящие в глубочайшую древность. Мне кажется,что консерватизм, если он желает быть актуальным, понятным, творческим и созидательным,должен всегда сохранять то ценное, что является непреходящим для людей, но –сохранять таким образом, чтобы это ценное и непреходящее всегда было понятнои актуально для каждого последующего поколения людей. Иными словами, если речьидет о неких важных базисных ценностях для жизни народа, для жизни государства,то они должны непременно сохраняться, но должны актуализироваться посредствомконкретного политического послания.
 Трагедиянаша заключается в том, что мы отказываемся от базисных ценностей, от традиции,от предания. Каждый приход к власти новой политической силы означает попыткуписать все заново, либо наоборот, считаем, что нам нужно только повторять схемыдалекого прошлого, восстанавливаем государственный строй столетней давности,культурные традиции двухсотлетней давности. Думаю, что во многом этот спор между западниками и почвенниками – это как раз спор вокруг того, о чем мы с вами говорилисейчас. Дело ведь в том, что когда возникли все эти споры между славянофиламии западниками, то самые лучшие люди, которые участвовали в этом споре, виделинекую искусственность проблемы. Между консервативными и либеральными силами,между почвенниками и, условно скажем, либералами, в основном и чаще всего этоте споры, которые можно было бы примирить, объединить в рамках взвешенного и сбалансированного подхода. Только для того, чтобы это произошло, нужно договоритьсяо самом главном: нужно договориться о базисных ценностях нашего государстваи нашего общества. Я бы хотел в двух словах, на примере, показать, как можнодоговориться. Если послушать людей, которые считают, что самое лучшее, что у нас было в прошлом, и что наше спасение заключается в том, чтобы это прошлоереставрировать, будь то советское прошлое или прошлое Российской империи, то можно увидеть в этой позиции некий страх перед модернизацией страны. Страх заключаетсяв том, что мы не являемся лидерами в модернизации в мировом масштабе. Россияне является лидером в модернизации. И поэтому призывы модернизировать странуочень часто отождествляются с призывами вестернизировать страну. И сторонникитакой вестернизации говорят: ну а зачем выдумывать велосипед, какой такой ещеособый путь у России? Для того, чтобы жить так, как живет Запад, мы должны простоповторить их путь. И поверьте, здесь есть очень сильная логика. В области экономическогоразвития, – ведь экономический успех западных стран очевиден, – эта системаработает.
 Россия должнамодернизироваться. И я думаю, что этот постулат сегодня должны принять и почвенники,и либералы, и западники, и патриоты. А чаще всего у нас споры вокруг этого.Иногда говорят, что у нас должен быть совершенно особый путь экономической модернизации.Давайте обсуждать, давайте формулировать. Если на Западе банковская системаработает хорошо, так почему же нам избегать тех же самых принципов работы банковскойсистемы? Я думаю, что тема модернизации должна восприниматься чисто прагматически:если некая система себя уже оправдала, то почему эта система не может работатьв России? Конечно, мы ее должны адаптировать к нашей психологии, к нашему общественномусознанию, ко многим другим вещам.
 Теперь о том, что нужно сделать для того, чтобы Россия осталась Россией. Если нам говорят,что для успеха, для процветания мы должны принять некие чужие, другие экономическиесхемы, то это означает, что, принимая иной опыт, мы должны его воспринимать,во-первых, критически, рационально, и что самое главное, с опорой на свою традицию,если мы не хотим потерять свою национальную самоидентификацию, то есть еслимы хотим, чтобы Россия была Россией. С другой стороны, конечно, есть кто-то,кто этого не желает, но вот тут мы должны договориться о базовых ценностях.Если какая-то политическая сила провозглашает, что не желает, чтобы Россия оставаласьРоссией, пускай она открыто об этом скажет. А мы спросим у народа, и если народскажет: нет, мы хотим оставаться Россией, – давайте запишем это как фундаментальнуюбазовую ценность. Ни одна политическая сила, приходя к власти, не имеет праваставить под вопрос духовную и культурную самобытность своей страны, – Россиядолжна остаться Россией. А вот для того, чтобы, заимствуя технологические, техническиеобразцы, мы не потеряли самих себя, не превратились в очередной раз в ведомую,лишенную национального самосознания массу, мы должны сохранить непреходящиеценности, которые до нас доносит наша традиция. Если мы модернизируем техническистрану и сохраняем базисные духовные, культурные и нравственные ценности в жизнинарода, в жизни России, то я думаю, мы на практике можем объединить правое и левое, построить очень стабильную систему, развивающуюся систему.
 Кстати, естьведь какие-то и мировые образцы такого рода подходов. Давайте возьмем Япониюили эти быстроразвивающиеся страны Юго-Восточной Азии – ведь они не выдумываютновых компьютеров каких-то, которые были бы принципиально противоположны тем,которые существуют во всем мире, они не изобретают велосипед, если велосипедизобретен, они его покупают или покупают лицензию. Наверное, и нам не нужноизобретать второй раз велосипед. Но как цепко эти культуры сохраняют свои традиции!И японец, который в светском западном платье сидит в офисе, и снимает это платьеу себя дома, он сохраняет культурную, духовную, нравственную традицию своегонарода. И именно Япония остается самобытной культурой, самобытной цивилизациейпри всей своей внешней вестернизации. Способны ли мы на такой же цивилизационныйход? Я глубоко убежден в том, что способны, но для этого должен быть очень высокийуровень общественного согласия относительно необходимости сохранения фундаментальныхбазисных ценностей в жизни нашего народа. Политика – это область надстроечныхценностей, но не базисных ценностей. Если это будет внедрено в сознание нашейэлиты, то тогда у нас очередные выборы не будут превращаться в национальнуюкатастрофу, так, как очередные выборы не превращаются в национальную катастрофу,допустим, в Соединенных Штатах Америки. Там есть своя система базисных ценностей,и любая партия, пришедшая к власти, эти ценности обязана уважать, иначе этапартия потеряет доверие народа. То же самое должно быть в России. Поэтому я думаю, что очень важным сегодня является диалог о ценностях.
 И позвольтемне перейти ко второму тезису, на примере которого я бы хотел показать, как можно соединять правое и левое, в том числе и в нашем национальном дискурсе.Хорошо известно, что в течение двухсот лет европейское общество, а также и российскоеобщество было разделено на тех людей, которые в качестве приоритета своей жизни,особенно своей политической деятельности, своей философской деятельности считализащиту человеческих прав и свобод и в центр ставили человеческую личность. Естьи другая философия и другое политическое мышление, которое в центр поставляетне права и свободы, а поставляет иные ценности: например, Отечество, народ,культуру, веру и так далее. Если взять всю нашу российскую историю, то она представлена,по крайней мере, на политическом уровне, как столкновение двух точек зрения,что продолжается и до сих пор, и я уже об этом два раза сказал. Возникает вопрос:а на ценностном уровне возможно согласовать вот эти идеи? Или между ними непроходимаяпропасть? Некоторые считают, что невозможно. Невозможно, и поэтому нужно всемисилами отстаивать свою точку зрения. Я вспоминаю, как в 90-х годах, не будуназывать святые имена, чтобы никого не обидеть, но вот эта борьба она была оченьзрима в России. В последнее время стало потише, а ведь в то время – включаешьтелевизор – так и видишь, как русские с кабардинцами сталкиваются и искры летятиз глаз. И вот эта борьба «правых» и «левых» – борьба идей, обеспокоенных индивидуальнымиправами, свободами, с теми, кто считает важными ценности Отечества, народа и государства и так далее – высекала страшные искры. И политическая борьба украшалавсе это.
 И вот однажды,когда люди, представляющие ту либеральную сторону нашего спектра и либеральныйспектр нашей общественной жизни, вроде как победили тактически, я помню, одиниз наших государственных деятелей, принадлежащих к этому крылу, громогласнозаявил по телевидению: наконец мы вбили последний гвоздь в крышку их гроба!Я улыбнулся и подумал: да, бывает так, что забываем историю. Никто никогда последнегогвоздя в крышку гроба противника не вобьет, но все потрясения России, все войны,все гражданские войны, революции – все от этого столкновения. Возникает вопрос:а можно ли рационально преодолеть этот конфликт? Можно его преодолеть во всеологическихтерминах, то есть, терминах ценностей? Можно ли это преодоление реализоватьпосредством конкретной политики, в том числе и кадровой политики? Я глубокоубежден, что можно.
 И вот хотелось бы сказать о том, как на Х Всемирном Русском Народном Соборе была предпринятапопытка согласовать эти ценности. Вы знаете, что Х Всемирный Русский НародныйСобор принял Декларацию о правах и достоинстве человеческой личности. Казалосьбы, ну а зачем еще какую-то декларацию принимать, когда есть Всемирная Декларацияправ человека, отличного рода европейские хартии о правах человека? Зачем жееще одну? Проблема заключается в следующем: то, что корпус идей, связанных с правами и достоинством человеческой личности, как известно, сформировался в западной культуре. И Восток, православный Восток, мусульманский Восток, иудейскийВосток, буддистский, индуистский и так далее, вот к этого рода деятельностине имеет никакого отношения. Творческого столкновения идей, то есть, выработкиэтих ценностей, обеспечивающих права и свободы человека, никогда не было. А просто при создании Организации Объединенных Наций были приняты те кодексы,те идеи, которые сформулированы в недрах западной цивилизации. Я уже так долгооб этом говорю, что, к сожалению, советская дипломатия в то время совсем не интересовалась мировоззренческими вопросами, она просто блефовала, подписываявот эти всеобщие декларации. Правда, никто тогда не верил, что это когда-то будет актуально для Советского Союза. А вот теперь, когда мы живем в единоммире, когда рухнули все стены, разделяющие Восток и Запад, теперь все эти нормы,на которых основывается западное законодательство, стали обязательны для нашегозаконодательства. И поэтому наступил процесс переосмысления. Но не можем жемы в очередной раз принять очередной -изм так же бездумно, как мы в свое времяприняли марксизм. Не может же русский народ, великая Россия быть постоянно ведомыми?Постоянно «брать под козырек» перед чужими идеями?
 И поэтому,не отвергая эти идеи, мы сказали: слушайте, давайте посмотрим на них с точкизрения нашей традиции. Может быть, что-то полезное получится из этого? И, на мой взгляд, получилось нечто полезное. Идея заключается в следующем. Если мынастаиваем только на правах и на свободах человека, если мы подчеркиваем приоритетправ и свобод человека, то мы ставим под вопрос другое, присущее человеку и человеческой природе, нечто очень важное. Мы ставим под вопрос систему нравственныхценностей. Вы спросите: а почему? А вот почему. Потому что человек, реализуясвою свободу, может совершать поступки добрые или злые. И что происходит, когда,реализуя свободу, человек совершает злые поступки? Он умножает зло, он совершаетнечто опасное для самой жизни человеческой цивилизации. Вот Всемирный РусскийНародный Собор предложил маленькую поправку к существующим Декларациям о правахчеловека. Было сказано о том, что человек должен реализовывать свою свободув системе нравственных координат, человек должен реализовывать свободу в системенравственной ответственности. А если будет так, что произойдет на практике?А на практике произойдет следующее. Люди, прикрываясь идеей свободы, не будутраскрепощать свой инстинкт, не будут разрушать нравственность, не будут осквернятьсвятыни, не будут разрушать национального начала, не будут сталкивать лбаминароды и цивилизации. Ведь только грех, который господствует как бы в условияхсвободы, он и приводит людей к некоему коллапсу. Но нам сказали сразу же послеВсемирного Русского Народного Собора: знаете, это какая-то очередная доморощеннаявыдумка русских, вот видите, они говорят, что нужно соединять нравственную ответственностьс правами и свободами. Вопрос: а кто определяет эту нравственную ответственность?Кто вводит критерии? И тут же на «Эхо Москвы» кто-то сказал: «Это Церковь Православнаяхочет вам снизить права, судить, – опять-таки идеи инквизиции, – Церковь, видители, будет нам указывать, что хорошо, что плохо». Такая спонтанная была реакция.
 Но мы отвечаемна эту реакцию следующим образом: а почему Церковь? В первую очередь, сам человек.Ведь человек является хранителем нравственного начала. Сам человек должен определять,что хорошо и что плохо, но определять человек может тогда, когда сохраняетсянорма. Когда есть понимание того, что хорошо, а что плохо. А как сохраняетсянорма нравственности в нашей жизни? – Через традицию. Пока существует норма,представленная в традиции, у человека есть точка отсчета. Вот мы говорим, что воровство – это плохо. Почему? Да потому, что это заложено в нравственной традициичеловека, не укради – заповедь Моисея. Она включена была во все законы, во всекультуры. Нам говорят: не существует объективно никакой нравственности. Нравственность– это производное, бытие определяет сознание, а нравственность зависит от социальногои культурного контекста. А потому – сколько условий жизни, столько и нравственности.На что мы отвечаем: «нет», «нет» и еще раз «нет». И, слава Богу, что «нет».И знаете, какое доказательство того, что существует, объективно существует нравственность?– Универсальное для всех времен и народов, совершенно неожиданное доказательство:наличие положительного героя. Что такое положительный герой в литературе, в искусстве? Он всегда один и тот же. Даже в самом низкопробном американском боевикепобеждает положительный герой, и ни у кого не возникает мысли, что положительныйгерой может быть вовсе и не положительным. Потому что добро – есть добро, благородство– есть благородство, честность – есть честность, а зло – есть зло, и пока существуетобъективная нравственность, которая может судить поступки каждого человека,– до сих пор люди и не теряют способность отличать добро от зла. И к счастью,пока это так, хотя в последнее время предпринимаются невероятные усилия, чтобыу людей была потеряна способность различать одно от другого. В данном случае,добро от зла.
 Что же происходитсейчас? Происходит следующее: есть такое понятие, как постмодерн. Не знаю, насколькоправомочен этот термин для описания нашей эпохи, но так философы используютпонятие постмодерна. И отличительной чертой постмодерна является идея плюрализмамнений. Нет правды и лжи, нет истины, есть «плюрализм мнений». Всякая точказрения имеет право на существование. А сам человек выбирает, что хорошо, что плохо, что правда, а что ложь. Вводится релятивизм, в том числе и в нравственнуюсистему ценностей. Нет хорошего и плохого, это «вопрос вкуса». Каждый человекможет решать, что хорошо, что плохо. Вот эта идея разрушает идею положительногогероя. Если серьезно принять философию постмодерна, то тогда завтра появитсясовершенно другой положительный герой. И ведь так и происходит. Всем хорошоизвестно, что происходит в области сексуальной этики сегодня, когда принимаютсязаконы, поставляющие на один уровень гомосексуальные браки и нормальные браки.Вы знаете, я неделю тому назад в своей лекции сказал: я предвижу, что произойдетдальше на этом пути, на этом пути смешения греха и святости, добра и зла. Моглимы представить себе еще двадцать лет тому назад, что так будет поднята темагомосексуализма? Да никто бы не поверил! Но никто бы не поверил, что мэр Москвыпринуждается к гей-параду. Сказали бы: чушь собачья, быть этого не может. Но сегодня мы соглашаемся, многие соглашаются и говорят: а почему нет? Вы знаете,что будет дальше, что будет следующим витком? Запомните, пожалуйста, мои слова,– педофилия. Следующий виток – оправдание педофилии. И педофилия будет обсуждатьсятак же, как сегодня обсуждается гомосексуализм. Вы знаете, я провозгласил вотэту вещь пару недель тому назад, а вчера, просматривая интернет, наткнулся на невероятное сообщение: в Голландии зарегистрирована политическая партия, котораяставит своей целью легализацию педофилии. Поверьте мне, это первая ласточка.Если разрушено понятие добра и зла – нет границ. А дальше – самоубийства. Будетназвано «качество смерти». Есть понятие «качество жизни», будет «качество смерти».И вы не докажете, что добровольный уход человека из жизни – это грех, что этосоциально опасно, что это опасно для целостности человеческой жизни. Добро и зло смешиваются: постмодерн, «нет правды, выбирай что хочешь». Читая Апокалипсис,я много раз задавал себе вопрос: как это может так антихрист прийти? Как этотак? – Непонятно. Ну, придет антихрист… Что такое антихрист? Антихрист – этозло, персонифицированное зло, антихрист будет учить злу. Значит, давайте примерконкретный, он будет учить тому, что убийство – это хорошо, что воровство –это хорошо, что разрушение человеческой личности – это хорошо. Но кто же приметтакого лидера? Это все равно, что сейчас положительного героя заменить на отрицательногои сказать, что убийца, насильник, педофил, мерзавец, кощунник, разрушитель общественныхотношений – герой. Никто же не примет такого героя. А вот что если внедритьсяв наше сознание: вот эта идея, что нет истины объективной, нет объективной правды,нет объективного добра и зла, все относительно. Почему же не принять все этиидеи? Мы же принимаем с вами гомосексуализм сегодня? Не мы с вами, но во многихстранах уже все принято. Как отличать добро от зла? Сохранять нравственное чувство,нравственность – это и есть способность отличать добро от зла. А что такое антихрист?Антихрист – это неспособная цивилизация. Я понимаю, что кто-то из вас веритв антихриста, кто-то нет, но я говорю о том, что если власть в глобальном масштабебудет властью зла, если через власть в глобальном масштабе будет господствоватьзло, то человеческая цивилизация нежизнеспособна. Потому что зло всегда динамично,оно развивается, у него нет границ. Человек начинает с того, что ворует в трамваеили автобусе, вытаскивает кошелек. Если его не остановить, кончается убийством.Потому что все больше, больше и больше понижается порог чувствительности. Для достижения своих целей человек готов использовать еще больше агрессии и большезла включать в отношения с другими. И зло всегда стремится к своему апогею.Оно никогда не останавливается. Апогеем зла является небытие, смерть. Поэтому,если зло будет господствовать в планетарном масштабе, это будет означать конецчеловеческой цивилизации. И мы с вами сегодня не о шутках говорим, это не простополитический изыск о постмодерне. Мы сегодня говорим о судьбах России и человеческойцивилизации. И вот на каком языке нужно говорить с теми, кто чрезмерно подчеркиваетправо человека иметь автономный выбор, в том числе и в нравственной системеценностей. От того, какой мы выбор сделаем, зависит наша с вами жизнь и жизньнаших детей. И вообще будущее человеческой цивилизации.
 Откуда приходятэти мысли? Они приходят от живой традиции, с которой мы связаны. Они приходятот Пушкина и Достоевского, от Ломоносова и Лермонтова, от Иоанна Кронштадтскогои Серафима Саровского. Они приходят из глубин, из недр нашего историческогобытия. Но может народ отказаться от этих святынь и от этой нормы, нравственнойнормы, содержащейся в нашей традиции? Если он отказывается, он перестает бытьнародом. Я глубоко убежден в том, что если человеческая цивилизация глобальноотказывается от этих норм, она перестает быть жизнеспособной. У нас нет другогопути, как объединять усилия «правых» и «левых», у нас нет другого пути, как модернизировать Россию, чтобы быть современным, развитым государством, как правильноговорит наш Президент, комфортным для жизни. Но делая все так, чтобы развиватьи модернизировать страну, мы никогда не должны забывать о базисных ценностях,мы должны инкорпорировать эти ценности в политическое мышление, в программныедокументы наших партий, в законодательную базу России. Вот тогда модернизацияне станет вестернизацией, тогда у России сохранится уникальность послания, конечно,всему миру. Я сегодня говорил в терминах христианского богословия, но поверьтемне, то же самое можно сказать в терминах исламского богословия, иудейскогобогословия. Потому что религии – в центре, в сердцевине традиции. Уже по одномутому, что они хранят веру и передают из поколения в поколение, передают ее так,что эта вера все-таки постоянно является актуальной для огромного количествалюдей, пока еще большинства людей, живущих на Земле. И в этом смысле, многонациональныйхарактер России имеет огромное значение, потому что мы основываемся на оченьвысоком уровне согласия между всеми традиционными религиями России.
 В началеиюля в Москве в преддверии саммита «большой восьмерки» пройдет саммит мировыхрелигиозных лидеров, по инициативе Русской Православной Церкви и Межрелигиозногосовета России. Мы приглашаем впервые за всю историю мировых религиозных лидеров.Некоторые напугались и говорят: приглашают для того, чтобы смешать все религии,сделать какую-то сверхрелигию, сверхцерковь, что, Бог знает, не конец ли этосвета, не восьмой ли это вселенский собор. Могу успокоить: это не конец света,не смешение религий, это будет разговор не на богословские темы, это будет разговоро том, каково место религии, религиозных ценностей в жизни современной цивилизации.И как, опираясь на эти ценности, можно выстраивать конкретные ответы на те проблемы,с которыми сталкивается человеческая цивилизация. Мы очень надеемся, что этоуникальное собрание людей первой величины, представляющих традиционные религиивсего мира, скажет свое слово и «большой восьмерке». Потому что очень важно,чтобы в нынешнее время был реальный живой, как говорят на Западе, транспарентный,то есть, прозрачный, честный и открытый диалог между религией и политическимисилами и Европы, и всего мира. Я счастлив тем, что Россия, пройдя через многиеиспытания конца ХХ века, сегодня тоже выходит на осознание необходимости диалогаполитического мира, светского мира, мира науки с религией, с Церковью, потомучто от результата этого диалога, я думаю, будет зависеть наше будущее. Благодарювас за внимание.

«Интерфакc – религия»

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475