Чему учит Беслан православных христиан?

(Окончание. Началов № 41)

 Христосучил любви. Но именно любовь, замечает Ильин, подъемлет жертву неправедности.

Взявшие меч погибают от меча. Но любовь может побудить человека принять и этужертву. Так поступали православное воинство и советские воины. “Ибо братьсяза меч имеет смысл только во имя того, за что человеку действительно стоит умереть:во имя дела Божия на земле”. Умирающий за такое дело в себе самом, в другихлюдях и в мире отдает “меньшее за большее, личное за сверхличное, смертное за бессмертное, человеческое за Божие”. В этой отдаче он делает свое меньшее —большим, свое личное – сверхличным, свое смертное – бессмертным (1, с. 469).Бессмысленно браться за меч тому, кто не знает и не имеет ничего выше себя и своей личной жизни. Себялюбцу вернее бросить меч и спасаться ценой предательстваи покорности злодею. Это и предлагают нам сегодня российские непротивленцы.
 Пока в человеческойдуше живет зло, писал Ильин, необходим будет меч – сильный в своей неизвлеченностии в своем пресекающем ударе. И борьба со злом должна быть в руках лучших людей– честных, совестливых, религиозно мыслящих. Весьма спорно утверждение А. Кураева– “нельзя воевать без ненависти”. Ненависть – аффективное состояние, она туманитразум. Воины, ведомые ненавистью, как правило, проигрывают сражения. Выигрываютте, кто перекалил начальную ненависть в уверенность в своей правоте. Счастливымонахи, ученые, художники и созерцатели, восклицает Ильин: им дано творить чистоедело чистыми руками. Не осуждение они должны нести политику и воину, а благодарностьи молитву за них. Ибо “их руки чисты для чистого дела только потому, что у другихнашлись чистые руки для нечистого дела”. Непротивленцы обязаны подвигам и страданиямтех, кто из поколения в поколение обуздывал зверя в человеке и освобождал другихот напряжений отрицающей любви. Непротивленцы же, пользуясь благами вековогодуба, стали подрывать его корни и валить его: они начали осуждать благодетелей,своих защитников, отрицать необходимость пресечения злодейства, ханжески гордитьсясвоей нравственной чистотой. Отвергает путь меча тот, бросает в лицо сентиментальнымморалистам Ильин, кто всю жизнь мирился с неправедностью “в свою пользу”. А когда необходимо принять на себя бремя служения, тогда такой моралист вспоминаето том, что он должен быть безгрешным праведником. Но опять в свою пользу. Если бы теория непротивленцев стала практикой, то на свете остались бы одни злодеии рабы.
 Острая полемика,которую вызвала книга Ильина, очень поучительна для понимания позиций современныхроссийских либералов. Она ясно обнажила два умонастроения: православно-патриотическоеи либерально-западническое. Идеи Ильина поддержали иерархи Русской ПравославнойЦеркви, философы и военные. Митрополит Антоний отметил: если “не казнить нераскаявшихсязлодеев, то они будут казнить мирных граждан”. Ильин “глубоко и всестороннепонимает христианское учение о степени совершенства и смотрит правде в глазабез замалчивания” (2, 372). Архиепископ Анастасий Иерусалимский писал, обращаяськ Ильину: “Ваш труд зажигает сердце горящим дерзновением правды. … Пусть Вашесмелое слово послужит светочем для всех, кто привык честно и нравственно мыслить,не уклоняясь в словесах лукавых. Оно явится укрепляющей солью для нашего словоблудия,приведшего нас к нынешнему плачевному состоянию” (2, 398). Твердую поддержкуоказал профессор П.Б. Струве: “И.А. Ильин есть интересное и крупное явлениев истории русской образованности…. Такого, как он, русская культура еще не производила”.В замечательной книге автору удалось “поставить и в определенном христианскомсмысле разрешить проблему противления злу силой”. Оппонентам Ильина Струве задаетубийственный вопрос: “Какой меч благословил Преподобный Сергий Радонежский,и каким мечом сражались иноки Пересвет и Ослябя?” (2, с. 306–307, 402). Историкфилософии Р.Н. Редлих отметил “неустаревающее значение” книги Ильина, напоминающейо том, что “принципы мирного сосуществования и ненасильственного разрешенияконфликтов” имеют “определенный этический предел” (2, с. 479). Профессор А.Д.Билимович обратил внимание на двойную бухгалтерию “гуманистов”. В их ожесточенныхнападках на книгу Ильина “очень много злобы” и “фальши”. Требующие сейчас христианскойлюбви не вспоминали о ней, когда их товарищи по журналу или по партии признаваливозможность бросать бомбы в выходящих из церкви губернаторов, разрывая в клочьяни в чем не повинных молящихся. Эти “две мерки уничтожают всякое доверие к их писаниям” (2, с. 450). Крайне резко и непристойно реагировали на книгу авторы,опубликовавшие свои мнения в масонских изданиях “Дни”, “Последние новости”,“Путь” (ИМКА), обвиняя Ильина в “злом добре”, “взвинчивании страстей”, в фашизме,антисемитизме, “в военно-полевом богословии”, “палачестве” и т.д. (2). Самойнепристойной была большая статья Н.А. Бердяева, послужившая сигналом к травлеИльина. Книга Ильина, по Бердяеву, — “застенок моральной инквизиции”, “кошмарная”,с атмосферой “духовного удушья” и “одержимости злом”, с “антихристианской настроенностью”,с “языческим обоснованием государства”. Ильин – “не русский мыслитель”, он принадлежит“отмирающей эпохе” с ее “культом государства, с ее национализмом” и т.д. и т.п.(2, с. 378–379, 383–384, 392).
 Сильная злобакритиков объяснялась тем, что Ильин похоронил масонские установки “гуманизма”,“толерантности” и др., разоблачил антиправославную и противогосударственнуюлинию Н.А. Бердяева и его сторонников. Ильин показал необходимость согласияЦеркви и государства. Христианин должен принять государственное дело. Оно совместимос христианским вероучением. Тем самым Ильин крепил духовную основу государства– христианское правосознание. Во-вторых, он проясняет назначение меча – защищатьдело Божие, Родину и народ и не служить иным целям. В противостоянии злу армияесть мужественное начало народа, его духовная воля и сила, ограда национальнойцелостности и независимости, школа патриотизма, верности и чести, дисциплиныи стойкости. Бердяев же тщательно обходит вопрос о государстве. Втайне считаягосударственное дело противохристианским, он и его сторонники, в отличие от Толстого, боятся это выговорить. Уходя от традиции Православной Церкви, онине хотят дать государственному делу христианского осмысления, одобрения и укрепления.Они поносят того, кто это делает. Они “систематически выдвигают именно противогосударственнуютрадицию и выдают именно ее за единственно православную”. Они таким образомфальсифицируют сразу и Православие, и государство. Они принимают так, чтобыне принять, допускают с тем, чтобы осудить. Их воззрениям соответствовала безвольнаяи предательская “государственность” временного правительства (3, с. 247). Такое“приятие” государства, втайне считающее его противохристианским делом насилия,будет и впредь чревато предательством Церкви и Родины. В критический момент,предупреждал Ильин, когда борьба за Церковь и Родину потребует войны или казни,скрытое отвержение государства выйдет из подполья наружу и наложит запрет на меч. Всегда найдутся люди, которые “приемлют государство, чтобы “пролезть наверх”,но у которых это “приятие” настолько неискренне, чтобы предать государственноедело, предоставить злодеям свободу, отвергая наступательную пресекающую борьбу.В России сегодня, похоже, сложилась подобная ситуация. По Бердяеву, “отрицаниесвободы зла делает добро принудительным” (2, с. 386)! В этом его высказываниираскрыта вся его безответственность, софистика и путаница, вся шаткость егомысли и воли; вся губительность либеральной установки, делающей идол из сентиментальнойгуманности. Слезами и горем народа оборачивается такая «гуманность».
 Отвечая критикам,Ильин их спрашивал: «Как мог прп. Сергий Радонежский вдохновлять Дмитрия Донскогок кровавому побоищу? А монахи Троице-Сергиевой Лавры, воевавшие в Смутное времяс воровскими шайками, тоже творили вслед за прп. Сергием противохристианскоедело? А св. Патриарх Гермоген, поднимавший грамотами Россию на поляков и воров?А митр. Ростовский Кирилл вместе с князем Пожарским, организовавший и ведшийополчение на Москву? А наши полковые священники, ходившие с крестом в атакуи благословляющие на смертный бой за Родину? Они тоже извращали христианствои взвинчивали страсти? Что было бы с Россией, если бы царь Алексей Михайловичстал бы ожидать покаяния Степана Разина и его шаек? Если бы Петр Великий и ЕкатеринаВеликая не взяли на себя решимость казнить злодеев? И когда Церковь не осудилаправителей, она действовала вопреки христианскому учению? Кто из русских православныхсвятителей, строивших Русь, учил непротивленчеству? Феодосий Печерский? Или епископы, советовавшие Владимиру Святому казнить разбойников? Или Сергий Радонежский?Или Петр, Алексий, Иона и Филипп? Или Гермоген? Или Филарет и Никон? Или СерафимСаровский? Или старцы наших дней? Что может этому противопоставить толстовствующийнепротивленец? Личное “не приемлю”? Но это “нет” имеет, замечает Ильин, не “публичное”,а сугубо “личное” значение. Подумайте только: русская интеллигенция, иронизируетИльин, гуманнее апостола Павла и преподобного Сергия, милосерднее апостола Петраи любвеобильнее патриарха Гермогена. И традиции наших великих святых оказываютсятрадицией “злого добра”. “Учитесь христианской любви, — обращался Ильин к молодежи,— у преподобного Сергия, у патриарха Гермогена, у Александра Невского и не учитесьей у Льва Толстого и его последователей” (3, с. 285), равно как и у шаткой либеральнойроссийской интеллигенции, подтачивающей волевое начало армии. В современнойРоссии непротивленцы верны прежней тактике. Это – шельмование патриотов и государственников,намеренная деморализация армии в средствах массовой информации, пацифизм, требованиеотмены смертной казни, проповедь “толерантности” к злодеяниям, неощутимое, медленноеразложение государства, насаждение “гуманности” к злодеям, под прикрытием которойвымирает народ, а меч НАТО приближается к Смоленску.
 Зло в современнойРоссии интеллектуализировано. Его обосновывают “нанятые гуманисты”, многие из которых отрабатывают гонорары мировых деньгодателей. Необходимо восстановитьиммунную систему государства по отношению к торжествующему злу и поставить на его пути молитвенное укрепление духа, законы правосудия и меч воина. Религиозность,проповедующая непротивленчество, ведет к предательству Родины и государстваи работает на “мировую закулису”. Для строительства России русский человек нуждаетсяпрежде всего “в воспитании волевого характера”. Горе тому народу, восклицаетИльин, который утратит волю к борьбе со злом, ибо злодеи истребят его лучшихсынов, а оставшихся превратят в своих покорных рабов. “Да проснется же в русскихсердцах воля к этой борьбе! Да подвигнет она всех верных сынов России!” (4,с. 227).
 Непротивленчествона рубеже XX-XXI веков проникло и в область теологии в виде пассивного ожиданияконца света, прихода антихриста, усиления в православных изданиях акцента на “нашем поражении”. “Христианство – едва ли не единственное мировоззрение на земле, – пишет А. Кураев, – которое убеждено в неизбежности своего собственногоисторического поражения” (6, с. 11); “свой последний, итоговый выбор человечествосделает в пользу антихриста, а не в пользу Христа” (6, с. 14). Такие сужденияпарализуют волю у шатких в вере, сеют пораженчество и чувство безысходности,обреченности. Антихрист есть олицетворение зла. И проповеди о его неизбежномпришествии, усиленные многотиражно, суть проводники зла; они программируют такоеповедение миллионов людей, которое и в самом деле может привести к реализациисумрачных человеческих видений. Может, хватить ныть?
Трагедия Беслана учит православных христиан: в годину суровых испытаний и попущенийлюбовь ко Христу и меч предполагают друг друга. Совершенство Божие и образ Божийв душах побуждают к верности, ответственности, служению и самоотверженности.Любимое и совершенное нравственный человек оберегает и защищает словом, деломи мечом. Традиции православных святых противоположны непротивленчеству, и этитрадиции призвано унаследовать в XXI веке молодое поколение православных людейРоссии.

Сергей Гончаров, заведующий кафедрой философии
Российского государственного профессионально-педагогического
университета (РГППУ), кандидат философских наук, доцент

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475