Исповедь: «Нет грешницы грешней меня…»

Я убила своих детей… В разное время, начиная с 19 лет, я сделала четыре аборта. Мой первый визит к врачу я запомнила хорошо. Она мне тогда сказала: “Приспичило же тебе: и университет ей подавай, и семью, и ребенка. Училась бы — остальное успеется. Не ты первая — не ты последняя. Вот тебе направление на аборт и анализы. Быстро все успевай. Срок уже большой. Почти 12 недель. Да не трясись, это — почти как зуб выдрать.

…После наркоза долго не могла очнуться и несколько часов лежала в одной сорочке в холодном коридоре. Туда меня переложили с операционного стола, чтобы не задерживать очередь! Мимо ходили врачи, медсестры, очнувшиеся от забытья пациентки. До меня долетали фразы: “Этой надо было поменьше вколоть. Полдня валяется, посинела уже, придется в палату самим тащить”.

Чувство опустошенности горьким комом подкатило к горлу. Кровавая пеленка упала к ногам. Ужас охватил меня — это кровь моего ребенка! Я сама позволила его растерзать, уничтожить. Я убила его!

Какие мы нежные, — ворчали медсестры, поднимая меня с пола. — Поздно локти кусать. Раньше надо было думать. Ничего, это первый раз в обмороки у нас падают. Потом как посуду сдавать приходят. Не ты первая…

В последний раз я тоже плакала. Прямо на кресле били по щекам:

— Дома будешь падать в обморок, а тут лежи смирно, говори что-нибудь. Говорят, у вас на заводе опять зарплату задерживают, пособия детские повидлом и сапогами выдают…

На мне закончились стерильные инструменты. Пока ждала — анестезия закончила свое действие. Закусила губы. Вывели под руки, уложили на кушетку животом вниз:

— Лежи отдыхай, теперь пустая, как все. Да не закатывай глаза, улыбайся, какие проблемы — выскобленная уже.

Другие улыбались, лежа на грелках со льдом. Их позы напоминали отдыхающих на пляже: согнутые в коленях ноги беззаботно повисли в воздухе. На окне стоял магнитофон. В такт мелодии женщины болтали ногами. Слезы полились из моих глаз в два ручья. Соседки зашикали, недоумевая:

— Мини-аборт — это же как пробку из бутылки выдернуть или муху прихлопнуть. Не больно же было!? Ты радуйся, опять налегке. Помню, ноги домой не несли. Стыдно было в глаза мужу и детям смотреть. … Господь милосерден бесконечно — сподобил нас родить двоих детей.

К тому времени мое невежество в этом вопросе было преодолено, и множество причин в пользу абортов оказались надуманными. Стали мучить страшные сны. Будто в лабораторной колбочке запечатаны дрозофилы. Их там несколько. Они живые. Бьются крылышками о стекло, словно на волю просятся. Присмотрелась: вместо мушиных головок — лица детей. Сколько слез на подушках просохло.

Я мечтала о несчастном случае, даже под трамвай попасть хотела. Мне казалось, этим я смогу искупить гибель нерожденных детей. Мужа это очень тревожило. Попытки успокоить меня ни к чему не приводили. Ведь утрата такая, что никаких оправданий не хватит. Да я и не искала больше причин, извиняющих мои поступки.

Аборт — это детоубийство, грех перед Богом и перед детьми. У Зинаиды Гиппиус в стихотворении “Грех” есть такие строки:

И мы простим,
и Бог простит,
Но грех прощения
не знает,
Он для себя —
себя хранит,
Себя во веки
не прощает -
Хотя и мы простим,
и Бог простит.

Бог дал нам третьего ребенка, но его мы не смогли сберечь. Уже на 20-ой неделе я заболела гриппом. Три дня с температурой под сорок градусов, почти в бессознательном состоянии пролежала в постели. И снова снится мне жуткий сон: моего желанного ребенка вырывают из меня щипцами. Я проснулась в слезах. Была напугана вся семья. С криками: “Не отнимайте моего ребенка”, — я умоляла пощадить мое дитя.

Из женской консультации меня пешком отправили в больницу на сохранение. Неделю я жила среди будущих рожениц с мыслью о том, что опасность миновала. На многочисленные вопросы мне отвечали: “Разве вы еще не почувствовали, что мы относимся к вам как к беременной?! На питание дополнительное поставили по губернаторской программе “Мать и дитя”…

Да, все было хорошо как будто. Ежедневные витамины, капельницы, посещения родных и знакомых действовали ободряюще. Дети наши даже имя придумать успели будущему братику или сестренке. Но вот книгу муж неудачно выбрал мне для чтения. “Маленькая хозяйка большого дома” у Д.Лондона так и не стала матерью и даже погибла в конце романа. О мнительности беременных женщин я знала непонаслышке. И все же попросила дать мне направление на УЗИ.

По дороге на обследование шла, размахивая обменной картой. Настроение было великолепное. Любуясь стаей снегирей, я, помню, даже вслух сказала: “Дочка или сыночек, скоро я покажу тебе этих красивых птиц!” Через полчаса эта стая показалась мне кровавым пятном. Я еле вышла самостоятельно из кабинета после напутствия: “Регрессирующая беременность — надо срочно удалять плод”. Мой ребенок давно был мертвым. Снова наркоз, синяки на венах, белые одежды…

…Пятнадцать лет копилось это в сердце. Мы всей семьей воцерковились. Но страх и стыд остался даже после исповеди в Храме.

Батюшка успокаивал: “Бог силен помиловать того, кто искренне покается в содеянном. Господь — источник любви. Он не отвергает заблудших, но ждет их, как Отец — блудного сына”.

Спасибо церкви православной, что наставляет нас, вразумляет, избавляет от боли сердечной, дает силы жить дальше, волю, смирение, возможность замолить грехи.

В прощеное воскресенье я молилась: «Господи, Боже мой, прости мою душу грешную за совершенное детоубийство. Дай мне надежду на встречу с детьми моими нерожденными. Я им в ножки поклонюсь, буду плакать и просить у них прощения за то, что не позволила увидеть им белый свет, солнышко, звездочки».

Простите меня, люди…

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475