10 декабря — память священномученика Николая, епископа Владимирского

Архиепископ Николай (в миру Николай Павлович Добронравов) родился в 1861 г. в Московской губернии в семье священника. После окончания Московской Духовной Академии преподавал в Вифанской Духовной семинарии. Рукоположен в сан священника. Преподавал Закон Божий в Александровском военном училище Москвы, в Московской мужской гимназии № 7. В 1908 г. возведен в сан протоиерея. С 1912 г. — настоятель церкви во имя святой мученицы царицы Александры при Александровском военном училище, позже — настоятель Всехсвятской церкви Москвы.

В 1918 г. овдовел, был пострижен в мантию, затем возведен в сан архимандрита. В 1921 г. хиротонисан во епископа Звенигородского; в 1924 г. — становится архиепископом Владимирским. После кончины Патриарха владыка Николай подписал акт о передаче церковной власти митрополиту Крутицкому Петру. Через несколько месяцев он был арестован по делу митрополита Петра. Приговорен к трем годам ссылки, которую отбывал за Северным Полярным кругом. Возвратившись, проживал в Москве. 27 октября 1937 г. арестован по обвинению в контрреволюционной агитации и участии в церковно-монархическом объединении ИПЦ (Истинно Православной Церкви). 10 декабря расстрелян на Бутовском полигоне.

Вот все, что официально известно о жизни архиепископа Николая. Но до нас дошли и другие свидетельства, в частности, записки священника Сергия Сидорова, из которых мы можем подробнее узнать о священномученике.

“Из знаемых мною иерархов, я особенно был близок с епископом Николаем, с самым значительным иерархом наших дней… Твердо и непоколебимо стоя у кормила Церкви, он был управляющим Московской епархией в бурные годы живоцерковников. Епископ Николай умел в эти смутные годы и проводить важные церковные реформы, и подготавливать почву для грядущего слова Христовой Церкви…

Он сыграл главную роль в неприеме Красницкого (протоиерей Владимир Красницкий — глава обновленческой “Живой Церкви”. В 1924 г. покаялся перед Патриархом, но не прекратил своей антицерковной деятельности) в Патриарший Синод, он провел проект реорганизации прихода, в котором указывал на необходимость введения в приходе благотворительности, даровых исполнений за счет всего прихода необходимых треб …

Взыскательный епископ, отказывающийся служить с бритым диаконом, строгий аскет, молящийся целыми ночами, Владыка Николай в отношениях людских необычайно был прост, внимателен и любвеобилен. Редко кто мог с таким внутренним тактом утешить, обласкать человека… И эту внимательность особенно ценили люди, бывшие с ним в тюрьме и ссылке. Владыка Николай особенно любил детей. И странно было видеть его, такого обычно строгого, весело смеющимся и болтающим с крошкой четырех-шести лет.

Когда я в первый раз приехал пригласить епископа Николая ко мне на служение 13 сентября в день храмового праздника, он был расстроен жалобой на него Патриарху прихожан церкви Трифона мученика. Жалоба заключалась в том, что Владыка Николай покинул всенощную, когда вместо стихиры Рождества Богородицы певцы запели стихиру Рождества Христова и не послушались приказания прекратить рождественские стихиры и петь то, что положено по уставу службы Рождества Богородицы. Владыка говорил мне: “Не могу же я из вежливости к их настоятелю и из любезности к прихожанам нарушать устав и этим оскорблять Господа и Пресвятую Богородицу. А они не понимают самых простых вещей и говорят, что устав зависит от приходского совета”…

Я видел Голгофу епископа Николая. На первом моем допросе в ноябре 1925 г. следователь потребовал от меня выдачи автора письма к митрополиту Петру. Я отказался его назвать, и Тучков (Е.А. Тучков — уполномоченный ГПУ по делам религии) потребовал очной ставки моей с епископом Николаем… На Владыке была сероватая ряса и зимняя скуфья. Утомленные глаза были холодно строги. Встав со стула, С. разразился такими воплями, что звякнули стекла дверей и окон. Преосвященный Николай властно прервал его: “Выпейте валерьянки и успокойтесь. Я не понимаю звериного рычания и буду отвечать вам тогда, когда вы будете говорить по-человечески. И спрячьте вашу игрушку”. Чудо совершилось. С. спрятал револьвер и вежливо стал спрашивать Владыку…

Мне удалось узнать подробности пребывания Владыки Николая на Лубянке. Я с ужасом узнал об издевательствах над ним, о его сидении в подвале тюрьмы и о постоянных ночных допросах. И с тем большей благодарностью я склоняюсь перед величием его духа, благодаря которому удалось Владыке спасти многих и сохранить многие тайны церковные. В московской тюрьме особенно ярко выявился его лик, строгий и правдивый, смелый лик человека, забывающего о себе и готового к смерти за свою веру.

Много благодарен и я лично за свою судьбу. 26 декабря 1925 г. у меня было двадцать три допроса, всю ночь под 27 декабря я был почти под непрерывным допросом. Утомленный и нравственно и физически, я готов был сдаться на требование следователей, я готов был наклеветать на себя и друзей… Привели епископа Николая. “Я требую, — сказал Владыка, — чтобы вы оставили в покое Сидорова. Я его знаю как нервнобольного человека, а вам, — обратился он ко мне, — я запрещаю говорить что бы то ни было следователю, властью епископа”. Меня увели в коридор, я слышал неистовую ругань Казанского. Вряд ли эти мои строки будут когда-либо прочтены многими, но если мои дети и близкие прочтут их, пусть они склонятся перед дивным ликом епископа Николая, некогда в застенках ГПУ избавившего меня от самого большого несчастья — от горя выдачи друзей врагам веры и Церкви…”.

Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13–16 августа 2000 г. архиепископ Владимирский Николай (Добронравов) причислен к лику святых.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475