Девятый вал Анны Балакиревой

Всю первую половину жизни, до тридцати с лишним лет, Анна Ильинична Балакирева ждала от судьбы шторма. Позиция наблюдателя ее не устраивала. Казалось, вот-вот придет какое-то событие, которое все переломит, закружит, втянет в жизненный вихрь… Но ничего не происходило. Жизнь упрямо выстраивалась по трафарету: школа, Свердловский горный институт, подруги, работа в лаборатории, какие-то походы на байдарках… Все это не оставляло впечатлений, обтекало, потому что — как всерьез считает эта женщина, — в человеке должна жить глубокая внутренняя идея. «Мне никогда не хотелось сделать карьеру, получать большую зарплату, все это была тихая заводь, в которой неинтересно, — вспоминая те дни, рассказывает Анна Ильинична. — В то же время я понимала, что из меня не идут жизненные токи, события сами не притягивались ко мне. Значит, надо было отправляться за ними самой». В поисках перемен и поехала работать на Дальний Восток. Увы, житейское море не взволновалось и там, среда опять не соответствовала внутреннему строю, но именно в тех краях Анна Ильинична сделала решающий для женщины шаг — вышла замуж, причем избранный ею человек удивительно совпадал с образом, заранее построенным в сознании. «Он был в океанах, в шахте, прошел все мужские напряжения, все умел делать своими руками. Ветер — семь баллов по жизни!» — в глазах Анны Ильиничны светится благодарность, кажется, что она переживает все заново. Однако более всего выбор мужчины был связан с тем, что это — будущий отец, причем отличный отец! — замужество было напрямую сопряжено с мечтой о ребенке. …Удивительно, но в наше смутное время, когда люди отгородились друг от друга железными дверьми с непременными «глазками», квартира Балакиревых открыта почти всегда. Страха, что может что-то случиться, нет. Страх, неопределенность, душевная маета покинули дом с тех пор, как появилась на свет долгожданная дочь Лиза. Жизнь теперь четко разделилась на «до» и «после» Лизы. До — как понимает теперь мать — это обида на мир за то, что он так долго не давал почувствовать праздник, обрести свою высоту, ощутить победу. Рождение ребенка в 36 лет явилось тем девятым валом, который так долго ждала Анна Балакирева. Роды были стремительные. В тот день, главный в ее жизни, от всех обид оставалась лишь одна: хотелось, чтоб была рядом душа, которая бы разделила ощущение пира, а все, увы, шло по заведенному распорядку: навещали врачи, входила санитарка с тряпкой, тикали часы… Когда мать пыталась узнать, кто принимал роды, врачи почему-то пугались, а ей хотелось сказать спасибо, что-то подарить, встать и идти домой пешком… На шестой день девочку разбил паралич. Она лежала в детской, неестественно запрокинув головку, отбросив изогнутую ручонку. Жизнь ей сумели сохранить — мать бесконечно благодарна за это Богу. Все остальное надо было принять без смятения: что Господь дал, то и счастье. Детский церебральный паралич, если не вдаваться в медицинские подробности, это «ватные» ноги, некоординированные движения, хаос сознания. «Как дождь с ветром», — говорит Анна Ильинична. Странно, но в своих мечтах о ребенке она никогда не представляла дочь школьницей, не видела ее среди детей на прогулке. Хотела просто ребенка. В роддоме предложили сдать девочку в детдом, но мать смотрела непонимающе… До Лизы у нее было понятие Неба, ощущение, что есть сила, которая правит всем. Теперь, когда на руках лежал Божий подарок, пришла настоящая вера. «Теперь я знаю, что Господь не оставит нас, — говорит мужественная мать.– То, что с обычной точки зрения горе, для меня счастье. Лиза защитила, заслонила от того мира, где радости не было. Теперь, с дочерью, я знаю куда идти: от суеты — к себе, к пониманию ответственности за нее, за свой род. Я ничего не делаю без молитвы». Четырнадцать лет назад, когда девочку впервые внесли в дом, отец не мог наглядеться на ее восточный тип лица, на реснички-стрелочки. С тех пор завязалась какая-то светящаяся нить между отцом и дочерью: что бы он ни делал — все было для Лизы. Девочка ничего не понимала, но ей было хорошо. Все это бросалось в глаза, «как бриллиант в ушах женщины», — сравнивает мать, счастье их семьи удивляло многих. А ведь все шло так просто, по Божьим законам: уход за больным ребенком, дом, никакой душевной смуты. Что-то навсегда отпустило, оставило, явился ясный смысл жизни. Особенно запомнился эпизод, когда девочке было около года. Тихий сентябрьский вечер, пустынный сквер… Лиза уснула после долгого беспокойства и плача. Мать положила ее на траву, встала рядом на колени и вдруг ощутила свое единство со всем сущим: вот солнце, земля, спящий ребенок, не надо больше ничего искать. Высшее назначение осуществилось. Шторм улегся, но теперь была не тихая заводь, а высокий покой, трудное счастье смирения и служения. Четыре года назад остановилось сердце отца Лизы. С тех пор все заботы полностью легли на плечи матери. Отлучиться из дому сложно, поэтому и оставляет Анна Ильинична открытой квартиру: дверь — это препятствие к дочери, когда девочка одна, дорога каждая минута. В свои четырнадцать лет Лиза не умеет сидеть, стоит только при помощи специального устройства. Лечение пока не обнадеживает. Мать умывает ее, терпеливо поит из соски, показывает в окно: «Смотри, Лиза, луна». Дочь улыбается далекой улыбкой, а ведь было время, когда она не умела улыбаться совсем… В комнате тихо, тепло, красиво. Здесь не живет беда, это чувствуешь сразу — по обстановке, оживлению матери, той любви, которой наполнен дом. Для многих людей понятие девятого вала связано с опасностью, кораблекрушением. Но для моей героини (имя ее здесь изменено) — это долгожданный пик судьбы, высшая точка, от которой ближе к Богу. Людмила КОСОВСКАЯ l

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475