О почитании икон Пресвятой Богородицы

Cвятая икона, особенно икона Пресвятой Богородицы, всегда была любима русским народом, и, насколько мы себя как народ помним, с нами всегда был образ Пречистой и Преблагословенной. В Своих особых, чудотворных иконах пришла Она к нам впервые в первой половине XI века как “Одигитрия” — “Путеводительница”.

Пришла с греческой царевной Анной, дочерью византийского императора, выданной за великого князя Всеволода Ярославича, и стала именоваться у нас “Смоленской”. Век спустя, с князем Андреем Боголюбским, уже в другой Своей иконе — Владимирской, пришла Она из Киева на север. После Смутного времени как Феодоровская-Костромская благословила нам на царство отрока Михаила, а накануне небывалых потрясений революции взяла землю Русскую под покровительство Своей Державной иконой.

Россию можно было бы назвать Богородичной страной. Любовь и благоговейное отношение русского человека к иконе Той, Которая — честнейшая Херувим и славнейшая Серафим, и милость Самой Царицы Небесной к земле нашего Отечества сделали то, что в России явлено более 468 именований Ее святых икон. Но сколько бы ни было у нас икон и как бы ни были различны их названия, происходящие главным образом от названий мест, где они были явлены, у нас ни на йоту не уменьшилось сознание, что эти различные изображения есть изображение все Той же единой Матери Божией.

Однако все же может возникнуть вопрос: не слишком ли мы за двадцать веков существования Христовой Церкви на земле ушли от исторической правды? Не примешалось ли в нашу иконопись много исторических погрешностей — воображаемого, принимаемого за действительность? Что ж, вопрос вполне законный.

На вопрошание апостола Фомы о реальности Его ран, Господь ответил словами: “Прииди и виждь”. На вопрос о правильности иконописных традиций Господу было угодно на протяжении двадцати веков сохранить людям ответ почти той же осязаемости, как и ответ апостолу Фоме, то есть “приди и посмотри”.

Был всемирно известный скульптор, художник, математик, архитектор, изобретатель — редчайший талант первой величины — Леонардо да Винчи.

Был отец Павел Флоренский — писатель, математик, богослов, физик, философ, которого называли русским Леонардо да Винчи. В книге отца Павла Флоренского “Столп и утверждение Истины” мы читаем: “По преданию, сохраненному церковным историком Никифором Каллистом, Богородица была роста среднего или, как иные говорят, несколько более среднего; волосы златовидные; глаза быстрые, со зрачками как бы цвета маслины; брови дугообразные и умеренно черные; нос продолговатый; лицо не круглое и не острое, а несколько продолговатое; кисти рук и пальцы длинные”.

Приведем еще один отрывок из книги отца П. Флоренского: “Могучее и неизгладимое впечатление, которое производила на очевидцев Дева Мария, изображено яркими словами в замечательном памятнике, известном под названием “Письма св. Дионисия Ареопагита к апостолу Павлу”. Вот что значится в этом письме, повествующем о посещении Божией Матери Ареопагитом: “Исповедую перед Богом, о славный учитель и путеводитель наш, что мне невероятным казалось, чтобы могло быть Существо, так обильно исполненное Божественной силы и дивной благодати, кроме Самого Вышнего Бога. Но я видел не только душевными, но и телесными очами то, чего никакой ум человеческий постигнуть не может. Да! Да! Я видел собственными очами Богообразную и выше всех Духов небесных Святейшую Матерь Христа Иисуса нашего”.

Нужно ли нам после этих потрясающих свидетельств, после этого почти физического осязания первых десятилетий христианской эры еще доказывать, что православная иконописная традиция за двадцать веков не уклонилась в сторону с правильного пути? Что Бог, Тот Бог Истинный, Который “с человеки поживе”, — изобразим, что и делается иконописанием; что честь, воздаваемая иконе, относится к ее первообразу, как учили святые отцы. И что поклоняющийся иконе поклоняется изображенному на ней? Ничего не нужно! Ничего больше не нужно после того, как мы “вложили персты” и от святых Игнатия Богоносца и Дионисия Ареопагита причастились к духоносному свидетельству Истины! Добавим разве только, что икона вполне становится иконою, то есть предметом религиозного почитания, лишь через освящение. “Освящением проводится непроходимая грань между религиозной картиной, как бы она ни была высока по своему религиозному содержанию и художественным достижениям, и иконой, сколь бы она ни была скромна в этом отношении”. “Освящается икона сия благодатию Пресвятаго Духа, окроплением воды сия священныя, во имя Отца и Сына и Святаго Духа” (Требник). Вот что делает икону иконой!

Грань между чудотворной и не чудотворной иконой не безусловная и не принципиальная, а лишь фактическая. В молитве из Требника на освящение иконы Божией Матери говорится: “И даждь ей силу и крепость чудотворнаго действия”.

Благодаря этому можно сказать, что каждая икона потенциально, через присутствующую в ней благодать, чудотворна. Проявляя чудеса, становясь чудотворной, икона из места прикровенного присутствия Божественной силы становится местом ее явления. Этим, так сказать, выявлением себя и отличается икона чудотворная от не чудотворной.

В чудотворных Своих иконах Божия Матерь являет Свою близость к нашему миру, с которым Она живет одной жизнью и скорбит его скорбями, — “во успении мира не оставила еси, Богородице”.

Обратимся сейчас к непосредственному рассмотрению некоторых наших чудотворных икон Божией Матери и увидим, что приведенные слова из тропаря Успению о неоставлении Ею мира находят неисчислимые подтверждения в нашей отечественной истории.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475