Из истории православного сопротивления католической экспансии

В мае с.г. Папа Римский Иоанн-Павел II во время своего визита в греческую столицу Афины принес «извинения Богу» за все вековое зло, доставленное католичеством православным всего мира. Не приходится сомневаться, что оснований для этого у главы Ватикана было более чем достаточно. Однако имеются обстоятельства, заставляющие задуматься о степени его искренности. Такими обстоятельствами Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в своем выступлении в конце марта с.г. на собрании Международного Фонда православных народов назвал «католическую польскую экспансию на территорию России, Украины, Белоруссии и Казахстана». Действия католических миссионерских организаций на постсоветском пространстве не учитывают исторических и духовных предпочтений местного населения, строятся на тезисе о якобы существующем здесь «религиозном вакууме», на игнорировании тысячелетней православной традиции восточного славянства и отличаются грубой бесцеремонностью, что в особой мере проявилось в ликвидации нормального жизнеобеспечения западно-украинских православных епархий.

Упорный прозелитизм Римско-католической Церкви в отношении славянства уходит корнями в далекое прошлое, и всегда он вызывал недоумение у русских людей: ведь Русь сделала добровольный и осознанный выбор, приняв наиболее близкое ей по духу православное вероисповедание. «Повесть временных лет» рассказывает, как св. Владимир Креститель еще в Х веке, хорошо зная разницу между Православием и латинством, весьма неласково распрощался с папскими послами: «Идите, откуда пришли, ибо и отцы наши не приняли этого». Князь помнил о событиях 961 года, когда по велению его бабушки — св. Ольги — из Киева изгнали бенедиктинского монаха Адальберта, посланного со свитой на Русь магдебургским католическим епископатом. Бенедиктинец прибыл к русичам с титулом «епископа русского», в чем проявилась самонадеянная поспешность, которая не могла не возмутить тех, кого определил в «подопечные» новоявленный «епископ» и чьим мнением он не посчитал нужным заблаговременно поинтересоваться.

Свобода выбора веры была весомым преимуществом Руси перед теми странами, которым религиозные взгляды навязывались силой. Таким навязыванием «отличился» именно католицизм, зачастую распространявший свое влияние с помощью оружия. Ватикан не считался с правом народов на духовную свободу. Объявив свое учение «тайной» и оберегая его от возможной критики, он сделал официальным языком католицизма латынь, конкурировать с которой местным языкам запрещалось. Красноречив пример, касавшийся Моравии и Хорватии, где католиками в конце IX века жестоким гонениям подверглись ученики равноапостольных Кирилла и Мефодия — выдающихся православных просветителей, создателей славянской письменности. Здесь она была ликвидирована вместе с Православием.

Русь же, став православной державой, впитала и сохранила кирилло-мефодьевскую традицию, развивая культуру на родном языке. Русскими просветителями создавались азбуки для народов, приобщаемых к Православию: св. Стефаном Пермским -для коми-зырян, священником Иоанном Вениаминовым — для алеутов, им же вместе со священником Димитрием Хитровым — для якутов, православным миссионером М.В. Челваковым — для алтайцев. Эти примеры легко умножить. Православие не лишало людей и народы права на своеобразие и на познание Божественной Истины, отвергало жесткую унификацию в ее католическом варианте, поскольку всегда ценило красоту и богатство сотворенного Господом мира и помнило о духе человеколюбия. Идеей мироутверждения, любви, сбережения и охраны всего, что окружает человека, — природы, культурных ценностей, благоволением ко всему живому всегда определялся дух Православия. Православные подвижники шли к народам с проповедью братства и соборного единства.

По-иному вели себя католики, утвердившие практику крестовых походов — военно-религиозных экспедиций против народов, находившихся вне католицизма. Принявшим обет идти с оружием против «неверных» Ватикан отпускал грехи и давал санкцию на захват земель и имущества в завоеванных странах. В 1204 году с благословения римской курии крестоносцы захватили Константинополь, являвшийся центром православного мира, подвергли его дикому грабежу, кощунственно оскорбили святыни, находившиеся в соборе св. Софии и других храмах. Одновременно католическая экспансия была направлена на земли западных славян и в Прибалтику. Здесь крестоносцы, жестоко и фанатично выполняя волю Папы Римского, уничтожали всех, кто не высказывал согласия креститься по католическому обряду. Были стерты с лица земли славянские племена лютичей и бодричей, большое прибалтийское племя пруссов. После выполнения католической «миссии» почти не осталось лужичан, была вырезана племенная знать у латов и эстов, а простое население оказалось в крепостной зависимости у тевтонских рыцарей. В 1224 году немцы захватили русский город Юрьев, основанный Ярославом Мудрым, — все православное население города погибло. Смертельная угроза со стороны католического Запада хорошо осознавалась на Руси. Православные русичи готовы были на любые жертвы, чтобы защитить свою землю и веру, дарованные им Богом. Положил предел захватам крестоносцев на русских землях святой благоверный князь Александр Невский, разбивший шведских агрессоров на Неве и тевтонов под Псковом. Духовная свобода русских людей была спасена.

Православие не может идти на компромиссы в вопросах веры, ибо его задача от Бога — сбережение и защита Истины. Иисус Христос завещал: «Познайте Истину, и Истина сделает вас свободными» (Ин. 8: 32–34). Западная же Церковь уклонилась от этой божественной миссии, соблазнившись погоней за славой и властью, вводя новые догматы, сбиваясь с пути святости и человеколюбия, присваивая себе право вмешиваться в дела Православной Церкви. Претензии папства на юридическое первенство среди Поместных Церквей были высказаны уже в V веке, когда Папа Бонифаций I заявил: «Если кто-нибудь от Римской кафедры отколется, тот да будет исключен из христианской религии». Заявка папства на единоличное господство над всей Церковью означала ревизию идеи соборности. В Константинополе, Иерусалиме, Антиохии, Александрии абсолютистские поползновения римского епископа не могли вызвать положительной реакции, но в диалоге с западными христианами Православная Церковь проявляла такт и сдержанность, стремясь сохранить церковное единство и уповая на соборную практику. Однако папы блокировали возможность здравого диалога с Восточной Церковью, усиливая категоричность своих претензий на власть. На предложения православных иерархов сообща разобраться в сути расхождений в Риме отвечали отказом, требуя подчинения папе. Естественным шагом со стороны православных стало провозглашение византийского Патриарха Вселенским. Эта мера была именно ответом папскому абсолютизму, она никак не подрывала соборный дух Православия, не урезала прав Поместных Церквей.

Христианская догматика стала использоваться папами как идеологический инструментарий авторитаризма и подчинения себе всей Церкви, которую они мыслили замкнутой, полувоенной структурой, отгороженной от влияния со стороны народных масс. Соборность подменялась кастовостью. Папе римскому стала отводиться роль наместника Бога на земле. В XIV веке Папа Бонифаций VIII издал буллу о своем праве на светскую власть и на право «карать за грехи» целые народы. Получил «официальную» санкцию принцип насилия в делах веры. Церковная мысль обрекалась на обслуживание папской администрации, подвергалась обмирщению и влиянию внешнего законничества. Церковная совесть обрекалась на молчание. Защита евангельских заповедей в таких условиях отступала на второй план.

Претензия на исключительность со временем породила догмат о непогрешимости папы. В XVI веке идеолог католицизма кардинал Баллармин провозгласил: «Верховный первосвященник в прямом и абсолютном смысле выше Вселенской Церкви». Римские понтифики требовали от своей паствы, в том числе и от светских государей, божественных почестей. Согласно пункту 9 так называемого «Диктата» Папы Григория VII цари должны были целовать папе ноги. В глазах православных это выглядело откатом к язычеству, явным пренебрежением к заповеди: «Не сотвори себе кумира».

Накапливались мировоззренческие различия между Православием и католической схоластикой. Католики, начиная с V века, стали открыто отрицать свободу воли человека и заявлять о его исконной греховности. Спасение души они трактовали как избавление от наказаний за грехи. Тем самым Богопознание, приобщение к Богу-Отцу, к Полноте Жизни подменялось юридизмом отношений человека с Высшей Силой и стремлением избежать кары за грехи. Этим стремлением объясняется появление индульгенций — отпущения грехов по тарифу, что для Православия было просто немыслимым. Лишая верующих свободы выбора между Добром и злом, католицизм обрекал их на безответственность по отношению к морали.

После окончательного раскола христианства на Православие и католицизм в 1054 году Ватикан стал наращивать враждебность к православному миру. В полной мере ее пришлось познать населению Западной Руси в ХV-ХVIII веках. Для украинцев и белорусов этот период был отмечен тяжелыми испытаниями, связанными с борьбой за свою религиозную свободу, за чистоту православной веры.

После распада Киевской Руси сохранилось религиозное и культурно-языковое единство русичей. Оно поддерживалось в течение веков: исходя из общего, древнерусского происхождения и верности духу православной соборности украинцы и белорусы называли себя «русскими», а земли свои — «русью», только для конкретизации добавляя названия «Белая», «Малая», «Красная», «Черная». В ХIII-ХIV веках западно-русские земли вошли в состав Русско-Литовского княжества. В этом образовании преобладало русское население, официальным языком был русский, общепринятым становилось Православие. Однако после Кревской унии конца XIV века, заключенной между литовской династией и католической Польшей, произошел перелом, принесший Западной Руси трагичные последствия. Не менее тяжелыми этапами западнорусской истории стали Люблинская и Брестская унии, открывшие путь польско-католическому игу на Украину и в Белоруссию. По мере усиления этого ига нарастало стремление украинцев и белорусов к объединению с единокровной и единоверной Россией.

Со времен Кревской унии католические миссионеры уговаривали русских отказаться от Православия и «принять милость» римского понтифика. Но паписты не учли мировоззренческой твердости простого народа, ясно ощущавшего, что — говоря словами русского философа А.С. Хомякова — «в делах веры принужденное единство есть ложь, а принужденное послушание есть смерть». Ни польская корона, ни папский престол не сумели найти средств для окончательного слома приверженности населения Западной и Южной Руси православной вере. Эта приверженность, кроме прочего, проявилась в закреплении за понятием «Белая Русь» сакрального смысла, связанного прежде всего с Православием. Примечательно, что это название возникло в XII веке применительно к Владимиро-Суздальской земле, когда владимирскому князю Андрею Боголюбскому потребовалось публично подчеркнуть, что он является правителем земель, сохранивших чистоту православной веры. Позднее Иван III в послании Папе римскому назвал себя «Великим князем Белой Руси», самим титулом демонстрируя Ватикану, что Русь не нуждается в его «опеке».

Сопротивлению западноруссов польско-католической агрессии способствовало осознание ими наличия своеобразного «тыла» на востоке, со стороны православной Московии. Братского расположения украинцев и белорусов к «московитам» не могли не видеть даже католические власти. В 1-й половине XVI века каноник С. Гурский писал, что население Западной Руси «склонно к переходу на сторону Москвы», причинами чего он называл «общие с Москвой язык, общие обычаи, общую с Москвой патриархию, общую ненависть к католической религии». Образно говоря, в те времена белорусы и украинцы «телом» находились в Речи Посполитой, а «душой» были в России. Их сопротивление «ляхам» и «папежникам» варьировалось в формах и средствах, но никогда не затухало. Флорентийская уния, навязанная папством Византии, находящейся в сложнейших политических условиях, на Руси была отвергнута. Не признало ее и западнорусское население. Тогда Ватикан начал кропотливую подготовку к массированной идеологической атаке непосредственно на православных Украины и Белоруссии. В конце XVI века была провозглашена Брестская уния. На русских землях появилась униатская церковь, допускавшая использование православной обрядности, но при подчинении верующих папскому престолу. При этом просматривался не афишируемый в открытую расчет на последующее полное окатоличение униатов. Уния носила в первую очередь политический смысл, связанный с вытеснением Православия из русских земель и установлением здесь папского доминирования. Осуществлялась иезуитская тактика, опиравшаяся на принцип «Не мытьем, так катаньем». Орден иезуитов развернул изощренную антиправославную агитацию. Им использовался весь набор подрывных методов — от захвата в свои руки системы образования до уничтожения православных книг.

Хитроумные уловки, однако, мало помогали папистам: в православном сознании мысль о поклонении плотскому человеку, пусть даже искусившемуся титулом «наместника Бога на земле», вызывала брезгливость. Православные люди видели, что папские установления едва ли не подменяли Евангелие, что души католиков заполнялись псевдодуховными суррогатами, уводившими от поиска благодати, от богопознавательного труда, расчленявшими «земное» и «небесное». Живые чувства подменялись буквальным следованием догмам и формальным правилам, терялось доверие к миру, ибо латинство фактически перестало нацеливать верующих на спасение души и признало зло частью Божественной программы. Все эти вирусы хорошо ощущались православными, сердечная вера которых тяжело переносила формализм и догматику.

Волю к сохранению духовной самоидентичности у русичей сломить не удавалось.

«Мира и согласия» в папской редакции не получалось, да и не могло получиться, поскольку католики и униатская верхушка действовали против православных в духе крестовых походов, в духе нетерпимости и ненависти. В массовом порядке закрывались православные монастыри и храмы, из которых изгонялись монахи и священники. Униаты захватили даже софийскую соборную церковь в Киеве, а в Пинске православный монастырь кощунственно был переделан в корчму. В других монастырях поляки устраивали склады или загоны для скота. Тех, кто возмущался произволом, ждали репрессии.

Не прекращались попытки за счет материальных посулов и экономических льгот перетянуть в католицизм и унию западнорусскую знать. У многих русских князей перспектива ополячивания вызывала негодование. Например, против католического засилья отважно боролся князь Константин Острожский, защищая Православную Церковь с оружием в руках, помогая ей материально. Но были среди западнорусских князей и бояр и те, кто ради плотских благ отступал от веры отцов. Принадлежность к католичеству давала возможность входить во власть, что, в свою очередь, предполагало переход на польский язык и заимствование шляхетских культурно-поведенческих стереотипов, отличающихся высокомерием к простым людям. В сознании народных низов с этого времени прочно утвердилось представление: «Если ты католик, значит — поляк, если православный, значит — русский». Именно простой народ, мужественно преодолевая страдания, выполнил великую историческую задачу — сохранил на Украине и в Белоруссии Православие в условиях гонений и произвола.

Православные верующие — ремесленники, торговцы, крестьяне — жестко ущемлялись в правах. К религиозной дискриминации добавлялась социальная: польские паны скупали или захватывали русские земли, насаждая безжалостную эксплуатацию и бесправие местного крестьянства. Терпеть унижения православные были не намерены: прокатилась волна восстаний в Минске, Могилеве, Полоцке, Витебске, Орше, Луцке, Львове, Киеве, Полтаве и т. д. Папа римский, отбросив миротворческие игры, обратился к польскому королю: «пусть проклят будет тот, кто удержит меч свой от крови! Пусть ересь чувствует, что ей нет пощады!». Поляки кровавыми способами расправлялись с восставшим православным населением, но остановить сопротивления не могли.

На ситуацию влияло и то, что голос Русской Православной Церкви стал гораздо слышней после учреждения в ней Патриаршества в 1589 году, поскольку значительно активней развернулась просветительская деятельность Церкви. В 1591–1592 годах на Украине вспыхнуло антипольское восстание под руководством запорожского атамана Косинского, обратившегося за помощью к московскому царю Федору Иоанновичу. Из-за задержки этой помощи восстание было подавлено. Косинский был схвачен и предан мучительной смерти — его замуровали в монастырскую стену. В 1594–1596 годах на Украине разгорелось новое казачье восстание. Его возглавил Наливайко. Поддержанные крестьянами и горожанами, казаки взяли Винницу, Кременец, Луцк, повернули в Белоруссию, где изгнали польские отряды из Пинска, Бобруйска и Могилева. Это восстание приняло большой размах, вовлекая десятки тысяч украинцев и белорусов, но и оно без поддержки России было обречено на поражение. Наливайко был предательски схвачен, четвертован и обезглавлен.

В начале XVII века «аппетиты» католической Польши распространились и на Россию. Здесь началась Смута, основной причиной которой стали вмешательство поляков во внутрироссийские дела — прежде всего в династический вопрос — и масштабная подрывная деятельность на российской территории иезуитов. Польша и стоявший за нею Ватикан сделали ставку на самозванцев, рассчитывая с их помощью окатоличить Россию. Самозванцы были людьми, отказавшимися от имен, полученных при крещении, от своих ангелов-хранителей, от уважения людей. Они были отщепенцами, отошедшими от Бога, нарушившими православный принцип «быть, а не казаться». Их финал был неизбежно печальным.

Потерпев неудачу в своих расчетах относительно самозванцев, Польша начала против России прямую вооруженную агрессию, стремясь навязать русским своего претендента на престол — королевича Владислава. Против католика на русском царстве решительно выступил Патриарх всея руси Гермоген. Он призвал православных подняться на борьбу против оккупантов. Его призыв был услышан: народное ополчение, собранное нижегородским церковным старостой Козьмой Мининым и возглавленное суздальским князем Дмитрием Пожарским, изгнало мародерствовавших захватчиков.

После неудачи в России католическая церковь удвоила свои наступательные усилия в Белоруссии и на Украине. Православие там оказалось фактически вне закона. Из делопроизводства вытеснялся русский язык. Польский сейм постановил: «Писарь должен не по-русски, а по-польски писать». Массы украинцев и белорусов, стремясь избавиться от национально-религиозного гнета, уходили в Россию. Продолжались бесконечные народные волнения, вызванные произволом польской шляхты и католической церкви. Росла численность запорожского казачества, выступавшего в защиту Православия. Против запрета Православной Церкви решительно боролся запорожский гетман Петр Сагайдачный. В 1620 году он обеспечил безопасность приехавшему в Киев Иерусалимскому Патриарху Феофану, восстановившему Киевскую митрополию. В это время важнейшую роль в противостоянии католической экспансии сыграли православные братства и крупные монастыри. Особенно — колыбель русского Православия Киево-Печерская Лавра. Общими усилиями монастырей и братств — Киевского, Львовского, Луцкого, Виленского — создавались хорошо организованные богословские школы, выпускавшие образованных защитников Православия, которые вели энергичную проповедь и издавали православные книги. Особо высокого уровня развития достигла киевская школа, из которой киевский митрополит Петр Могила образовал Духовную академию. Братства брали под свою охрану православные храмы и обители.

Весной 1648 года на Украине вспыхнуло грандиозное антипольское восстание под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого, быстро перебросившееся и на территорию Белоруссии и переросшее в религиозно-освободительную войну против католической Польши. Шляхетское правительство намерилось утопить в крови восставших. Возникла угроза настоящего геноцида. Запорожцы и горожане, учитывая опыт предыдущих восстаний, постановили соединить свои силы с силами России. Признавая их правоту, Хмельницкий обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой принять единоверную Украину в состав Российского государства. Но русский царь не стал принимать единоличного решения, положившись на соборную волю народа, на его способность к историческому творчеству.

В 1653 году Земский Собор принял решение о воссоединении России с Украиной, а в январе 1654 года народное собрание в городе Переяславле фактически единогласно проголосовало за переход Украины под покровительство «царя восточного, православного». В этих решениях проявилось братское взаимопритяжение близкородственных народов, понимание неразрывности их исторических судеб. Сложение сил в борьбе против шляхетско-католических бесчинств дало свои результаты: Восточная Украина вместе с Киевом была освобождена. Это было важной победой.

Началось долгожданное объединение древнерусских территорий. Этот процесс растянулся до конца XVIII века. Многое за это время пришлось претерпеть православным в Белоруссии и на Западной Украине. Их преследования со стороны польских властей не прекращались. В 1766 году сейм Польши постановил казнить тех, кто переходил из католичества в другую веру, и принял закон об объявлении «врагом государства каждого, кто осмелится сказать на сейме речь в пользу иноверцев». Дискриминация Православия привела к тому, что в Белорусской епархии к середине XVII века осталось только 130 православных храмов, а 164 храма были превращены в униатские. Белорусам и украинцам с каждым годом становилось все яснее, что сохранить свое национально-историческое бытие они смогут только вне Речи Посполитой, при опоре на общерусские религиозно-культурные и государственные ценности. Вхождение в состав единого Русского государства означало для них возвращение духовной свободы, возможности развивать свои культурные традиции, содействовало экономическому и общественно-политическому развитию.

В 1839 году во главе униатской церкви встали сторонники выхода из-под папской юрисдикции. Их возглавлял епископ Иосиф Семашко, проявлявший инициативу в размежевании униатской церкви с католической. По настоянию и при почти полной поддержке населения Белоруссии и Правобережной Украины Полоцкий униатский церковный собор принял решение о соединении униатской церкви западнорусских областей с русской Православной Церковью. Полтора миллиона бывших униатов добровольно пожелали приобщиться к чистоте Православия. На мемориальной медали, выбитой в честь ликвидации Брестской унии, отчеканили слова: «Отторгнутые насилием (1596) возсоединены любовию (1839)». Притязания папства господствовать над умами и душами большинства украинцев и белорусов (кроме жителей Галиции, захваченной Австрией) оказались иллюзорными. Историческая справедливость была восстановлена. Недаром сказано в Евангелии: «претерпевший до конца спасется».

За что же страдали, боролись, погибали православные белорусы и украинцы в годы польско-католического гнета? Прежде всего за право на свой, а не навязанный кем-то духовный мир, за право на свою, а не навязанную историю. Уход их потомков от православной традиции означал бы, что вековая борьба велась напрасно. Нынешние ухищрения «духовных инквизиторов» в Белоруссии и в Восточной Украине пока не дают ожидаемых ими результатов. Опыт отстаивания православных традиций белорусы и украинцы обретали в течение веков. Этот опыт закладывался еще во времена святых Владимира Мономаха, Мстислава Великого, Кирилла Туровского, Ефросиньи Полоцкой, своим подвижничеством поднимавших православную культуру Руси. И сегодня православные храмы Киева и Харькова, Минска и Бреста наполнены людьми, молящимися за те же идеалы, за которые молились древнерусские праведники. Эти соборные идеалы — единая Вера, единая Православная Церковь, единое Отечество.

Сергей Рыбаков,
докторант Уральского госуниверситета

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475