Профессор Осипов: «Нет ничего дороже в мире души человеческой»

26 НОЯБРЯ с учащимися и преподавателями Екатеринбургского Духовного училища встретился профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов. Представил гостя Ректор училища Высокопреосвященный Владыка Викентий.

— Отцы и братия, в этот вечер мы имеем возможность послушать нашего дорогого профессора Московской Духовной Академии и Духовной Семинарии Алексея Ильича Осипова, который на протяжении нескольких десятилетий… и на протяжении восьми лет, когда я учился в Академии и Семинарии, — был моим наставником. И очень много интересного я тогда услышал. Много вопросов в моей личной жизни я усвоил, благодаря Алексею Ильичу. Сейчас есть возможность и у вас воспользоваться его мудростью, для того чтобы разрешить многие свои вопросы, которые в наших душах всегда возникают. И они должны быть разрешимы, для того чтобы потом и вы могли дать отчет-ответ тем, кто будет к вам обращаться, чтобы разрешить эти вопросы. Попросим Алексея Ильича, чтобы он нам рассказал о многих вопросах, которые нас волнуют.

В качестве вступительного слова (а оно всегда требуется, чтобы начать разговор) я бы хотел обратить ваше внимание на ту особенность названия Школы, в которой вы учитесь. Духовное! училище. Это слово — духовное — сейчас употребляется настолько часто, прилагается к столь многим явлениям нашей жизни, что уже под час начинаешь себя трогать… и думать: слушай, пиджак не духовный ли я достал? этот стул, или этот стол, или эта лампочка, и все на свете… Да… Слово есть это. Но оно стало необыкновенно, необычайно много значимо. И вот здесь, поскольку мы находимся в Духовном училище, особо, видимо, важно было бы понять особенность нашего христианского понимания духовности. В отличие от светского понимания. Которое также имеет свою специфику. В чем тут различие?

Существенное различие, сразу хочу подчеркнуть! Дело в том, что мир нехристианский и, тем более, нерелигиозный мир духовностью называет обычно всю совокупность культурного содержания нашей жизни. В это понятие входит эстетика, конечно, в первую очередь, литература, искусство, мысль — философия, наука. Кто культурный человек? Тот, кто занимается одной из областей названных, тот, кто умеет себя вести, кто — говорят — умеет культурно себя вести, человек, который не опустился до самых, я бы сказал, низких потребностей, в исполнении только самых нижайших потребностей человеческого организма. Мы говорим: человек духовный.

Христианство совершенно иначе смотрит на эти вещи. Оно утверждает, что человек может быть очень образованным, очень культурным… и совершенно бездуховным. Оно утверждает: человек может быть совсем необразованным, совсем не знать правил даже поведения, не быть знакомым с какой-нибудь научной дисциплиной — ни с философией, ни с литературой, ни с искусством… и быть очень духовным.

Вы видите, как интересно! Христианство совершенно иначе смотрит на это. Я уже не хочу сейчас вдаваться в более тонкие вещи. (Может быть, если удастся, и поговорим, но пока не буду). Но хочу назвать. Я сказал — христианство. Если мы попробуем внутри христианство еще посмотреть на употребление этого термина, то, оказывается, мы найдем не менее любопытные вещи. Оказывается, Православие понимает одно под духовностью, католицизм — другое, протестантизм — третье. Оказывается, здесь есть своя специфика. Вы посмотрите — какая лесенка!

В чем же отличие христианского понимания духовности от нехристианского, от нерелигиозного. Я уже сказал, как они пронимают этот термин. Христианство исходит в своем понимании духовности из той основополагающей Истины, Которая называется Богом. Кто есть Бог с христианской точки зрения? Кто Он есть? Каково понятие христианства о Боге?

Первое, что мы встречаем и то, что является элементарной истиной, — Бог есть Дух! И, кажется, уже мы можем понять здесь, по крайней мере, в первом приближении, — что мы понимаем под духовностью в христианском смысле этого слова. Дух есть Дух. А что это значит? Что за этим стоит?

Человек создан по Образу Божию. Этот Образ Божий проявляется в том, что… как приводят может быть наилучшую аналогию из всех аналогий, которую мы встречаем, аналогию, исходя их понимания Человека (этот образ — из понимания Человека как высшего творения Божия; этот образ можно рассматривать так: ум человека является образом Отца, мысль (это значит — мысль выраженная есть слово) — образ Сына, и, наконец, дух человека — образ Духа Святаго. Человек богоподобен. И, оказывается, вот они — три составляющие человека, которые указывают нам на тот центр и то основное, в чем мы можем видеть существо понимания самой духовности.

Ум. Слово. Дух… Как мы можем здесь говорить о Боге и о человеке? В чем тут духовность, как таковая. Наверное, в богоподобии. Но, с одной стороны, богоподобие может носить, так сказать, конститутивный характер — когда мы называем: образ Божий — это есть ум, сердце человека, его совесть, его личность… и т.д. И другая сторона — в какой степени эти наши все, будем называть, составные части действительно подобны Богу. Действительно! В какой степени?

Верно — ум-то ум! Ум — верно. Сам по себе. Но ум-то может быть богоподобен, а может быть и диаволоподобен. Не правда ли? Не скажем же мы тогда, что это диаволоподобное существо богоподобное — оно духовно! только потому что у него есть тоже ум. Тоже слово. Тоже дух. Верно. Есть. Но как-то странно бы какого-то Иуду Искариотского назвать — духовное существо, духовный человек. Видимо, суть не в этом. Речь идет, значит, не о конститутивном подобии, а о чем-то другом. О чем же? Здесь мы подходим к самому важному.

Дело в том, что святоотеческое учение утверждает: грех первых людей произвел в природе человеческой разрушение, раздробление, рассек этот ум, это сердце и — говорят они -тело на автономно функционирующие в человеке части. Ум говорит об одном. Сердце тянется к другому. Тело плюет и на ум, и на сердце. Оно свое делает. Раз-дроб-лен-ность! Полная!

А ведь все прекрасно понимают: если щуку, рака и лебедя запрячь в одну повозку… наверное проку не будет. Что даже — даже! — дедушка Крылов говорил. Вот у нас, к сожалению, это и получается. Вот такая раздробленность. Кажется, мы и понимаем подчас, где правда, а сердце так и требует — слукавить. И тянет совсем в другую сторону. Раздробленность вот эта!

Одна из характеристик духовности с христианской точки зрения — заключается как раз в чем? — В том, чтобы привести в согласие в человеке, в индивидууме вот эти три (это главные, на самом деле их конечно же больше) — привести в согласие единства это раздробленное существо. Как это происходит? Каким образом это достигается? Что для этого необходимо?

Если быть очень кратким, произнесу одно такое слово, которое часто пугает людей мирских. Для этого необходимо знать одну науку. Наука, которая не числится в реестре Академии Наук, но которая стоит на первом месте в реестре наук богословских. Ну хотя мы как-то о ней всегда немножко забываем… Как-то она нам немножко мешает, понимаете, немножко как соринка в глазу. Называется эта наука — аскетика. Что это за наука?

Аскетика — если дать краткое и точное определение (как мне кажется, точное), — это наука о правильной человеческой жизни. И больше ничего! Хотя само слово «аскетика» — греческое, происходит от «аскео» — упражняюсь, тренируюсь. Компьютер перевел слово «аскет» — спортсмен. И он был бы прав, ничего тут не поделаешь, прав и все…

Правда, мы тут понимаем нечто другое. Вот это нечто другое для нас является в высшей степени важным. Что же это такое?

Аскетика вся построена на идее, на опыте, на первой и окончательной идее — восстановлении того единства, которое изначально было в человеке, но было утрачено. Первая идея — это цель. Вторая идея, своего рода задача, указывающая на то, как достичь этой идеи, при каком условии это возможно. И не только это. А есть еще одно, в высшей степени важное.

Вы представьте себе, что человек достигает того, что было. А какая гарантия, что он опять не повторит того, что уже сделано — первыми людьми в Раю? И что проку? Опять начнет? Круговорот вещей в природе?

К чему же стремится человек?

Православие говорит, что духовность — это то состояние, оказывается, которое не даст повториться истории грехопадения. Не даст не потому, что человек, достигший подлинной духовности, потеряет свободу, а напротив, он приобретет и полную свободу. Я говорю — и — поскольку приобретет и многое другое.

Полная духовность, оказывается, заключается не просто в восстановлении того единства, а еще в приобретении чего-то очень важного. Того важного, чего не имел прежний человек.

Вот вопрос… Вы, конечно, все изучаете догматическое богословие, Катехизис. Вопрос действительно интересный — что не имел первозданный Адам? Когда Сам Господь сказал: «Се добра зело!» То есть, все прекрасно! И уж человек, конечно, был прекрасней всего. Что-то у него не хватало. Чего-то не было… Верно. Не было. Не было того, чего Бог не мог ему дать. Не мог дать, представляете! Сам Господь Бог не мог ему дать! Что же такое — чего Бог не мог дать человеку, но что крайне необходимо для человека? Без чего человек не может достичь цели своего бытия и не может быть в полном смысле слова существом духовным?

Первый человек не знал и не мог знать, не имел опытного познания того, кто он есть без Бога. Вы знаете, как трудно сытому понять голодного? Он всегда сыт. Он не может представить себе — как это возможно такое! не знать, что он будет есть. В Индии — говорили — 300 миллионов человек не знают, что они будут есть завтра! Представляете ситуацию для человека, живущего в довольстве, в богатстве — ему совершенно это непонятно. Непонятно состояние человека, который умирает от голода. Непонятно молодым часто, что такое старость, когда человек кряхтит: тут болит, там колет, здесь свербит.

Первый человек и не знал, и не мог знать, и не имел познание того, кто он есть без Бога, ибо он пребывал в единении с Богом!

Спрашивается, а зачем это нужно, не правда ли?

Оказывается, увы! это крайне необходимо. Без этого человек не может достичь цели даже своего бытия. Без этого, если хотите, он не может быть даже духовным существом. Именно вот это-то незнание человеком, кто он есть без Бога, в то же время видение и переживание этим первочеловеком и своей Славы, и своего могущества перед всем этим тварным миром, своей власти над ним, своего познания вещей (ибо вы знаете, как все святые отцы трактуют то, что Адам нарек имена всем тварям земным — то есть, это было что такое? — это было познание существа этих всех тварей и знак власти над ними, он обладал всей властью и всем познанием) — вот что явилось для него, для этого первого человека (при отсутствии его понимания того, кто он есть без Бога) — явилось вот тем пробным, если хотите, испытанием, тем экзаменом, которое он не выдержал!

Пришла мысль о том, что он сам Бог в этом тварном мире! Он видел свое Божество в этом мире. Помните фразу «Будете как Боги!»? Это изображено в таком интересном очень сказании библейском в образе Змия. Лукавого. Лукавая мысль. Мысль убийственная. Мысль сатанинская. Мысль, которая противопоставила первого человека — Кому? Тому Единому, Кем человек и живет, и движется, и существует. Вот что произошло с человеком. Вот откуда началось падение. Вот где стена разделила человека и Бога-то.

Я иногда своим студентам привожу такой образ, объясняю, что произошло. Представьте себе Красное море. Красивые кораллы. Корабль исследует там что-то. Спускают водолаза на дно — посмотреть, что там. Он в восторге, кричит: «Все! Я в Раю. Больше вы ко мне не приставайте!» А его дергают: «Хватит, давай вылезай, докладывай, что там у тебя». — «Что мне там командуют! Я сам с усам!… Нож. Р-раз — шланг! Ура! Свобода! Я сам Бог!»

Потом его вытаскивают. Откачивать надо. Какие-то необратимые процессы с ним произошли. То ли он жив, то ли он мертв, то ли здоров, то ли пойди-не-разбери…

Вот примерно такая ситуация произошла с человеком. От отрезал себя от Бога. «Я сам Бог! И Ты мне там, сверху, не указывай, что мне есть и что пить и как мне быть». Вот, оказывается, произошла какая примерно интересная ситуация! Вот отчего произошло раздробление человеческого естества, человеческой природы. Вот она где нарушилась — та цельность духовная, которая присутствовала в человеке!

И вот парадокс, кажется, мы все видим, что — у меня, действительно, ум иногда одно хочет, сердце, тело — второе и третье. Кто этого не видит? Я не знаю, не видел такого человека, который бы не видел. Правда же! И в то же время — не вижу этого. Все решаю, кажется, я! Так кто — ты? То за меня решает желудок, то, извините… еще ниже, то решает за меня тщеславие, то хвастовство, то гордыня, то зависть. Причем, так решает подчас, что из-за зависти убивают. Это все я решаю? Да, всюду присутствую я. Трудно себе представить, что я стал настолько одержимым, что и по зависти могу подставить ножку. Могу отправить человека в тюрьму. Часто человек гибнет из-за зависти, теряет все, что он имеет здесь, — пропитание… Что только ни делается по зависти, Боже мой! И это все живет в этом человеке?

Только иногда нажмут одну кнопочку — зависть вылетает. Нажали меня с другой стороны — чрево мое вылезает… не будем перечислять, мы все проходим по богословию и знаем восемь главных страстей. И плюс еще 888… или больше? Других. Все мы знаем.

Как любопытно — с чем мы имеем дело. И при этом, это уже, в общем, парадоксально…вот это совсем парадоксально… Я, в общем-то, хотя и сталкиваюсь с этим, что у меня там кое-что есть, но, в общем-то, я этого практически не вижу. Я себя чувствую очень хорошим человеком. Представляете? Настолько хорошим! что… я, конечно, этого никому никогда не скажу (с вами я только по секрету, вы никому не расскажете) — лучше меня и нет никого! Я по себе только и меряю других. И говорю: «Ну, это ничего человек. А вот этот — дрянь. Этот вообще никуда не годится. Но с этим еще можно…». Я — центр Вселенной!

Вот любопытная вещь. Феофан Затворник в одном из писем (я немножко, правда, его подправляю — так, чтобы звучало лучше, такая у меня склонность, ну уж вы, наверное, меня за это не осудите? Но мысль его точнейшая — «Человек сам дрянь дрянью, а все твердит: несь яко же правый человеце!»

Чем занимается аскетика? Первая и главнейшая задача — главнейшая! важнейшая задача, равной которой нет просто в человеческой жизни, — это увидеть себя, что я не такой хороший. Вот это задача задач — увидеть, что на самом деле я вовсе не такой хороший, как мне это кажется. Ведь просто невозможно увидеть. И когда мне делают замечание, я кричу: «Сам знаю! Посмотри на себя!» То есть, я опять хорош — в душе-то. Всегда хорош. Труднейшая задача посмотреть на себя, снять розовые очки, подойти к зеркалу и посмотреть, и убедиться и сказать: ну и хорош! Как тебя еще мир терпит!

Итак, задача аскетики как главнейшей науки о правильной жизни — увидеть себя, познать себя. Не в античном смысле, не в том, о котором говорил Сократ. Помните? когда он подошел к дельфийскому храму с учениками и указал им на фронтон: «Видите, что тут написано?» — «Познай самого себя». Там было нечто другое. Для нас с вами важен христианский смысл. Пимен Великий говорит: «Человек — это тот, кто познал себя».

Мы часто говорим: «Я — грешник… ха-ха-ха!» Я по академии бегаю, кричу: «Я грешный… и поэтому мне все позволено. Это вон святые — они пусть делают, монахи, например, вот им положено… а мне-то что, я христианин что ли, правда?» Какое прямо карикатурное что-то…

А ведь на самом деле что такое — «я грешный»? Если я иду и наступил на гвоздь пяткой… интересно, буду я бегать и кричать: ха-ха, я грешный! мне все положено, я могу не только на гвоздь наступить, а уж на бутылку-то разбитую тем более ни по чем?

Тут мы понимаем, оказывается, наша кожа в тысячу раз умнее нас. Мы понимаем, что грех — то, что Церковь называет грехом, каждый грех меня точно так же ранит, как заноза, как гвоздь, как разбитое стекло, и т.д.

Грех — это то, что ранит. Ранит не кожу уже, а ранит самое ценное, что есть во мне. Нет ничего дороже в мире души человеческой. Душу ранит! Вот что такое грех. Грех — это вовсе не запрет вольной жизни, как это часто подразумевают. «Вот, Бог надавал заповедей! Как бы хорошо жить без заповедей, правда? Без Бога широка и дорога. А тут, на тебе! Заповеди всякие».

Заповеди — это вовсе не препятствие к вольной жизни. А это есть не что иное… мы на каком этаже-то находимся с вами? на втором? заповедь состоит в том, что мне скажут: «Алексей Ильич, не ходите туда на улицу — в окошко, лучше по лестнице пройдитесь»; я скажу: «Ну, вот еще! я гость, а он запрещает мне свободу — препятствие к вольной жизни? -я гость, мне надо идти к машине, я пошел»; потом поднимают Алексея Ильича — «Ах ты, Господи, искушение-то какое! Да что ж делать-то с ним!»

Грех — это нарушение законов присущих, объективно существующих в нашем мире. Только надо быть до того уверенным, что признаем только законы физические — когда, действительно, в пятку гвоздь, или — юридические, когда милиционер хватает тебя и одевает наручники.

И мы понимаем о том, что самыми первичными законами являются законы духовной жизни. Любой грех — это рана. Мы говорим — грехи разной тяжести. Совершенно верно, раны могут быть разные. Бывает тяжелое состояние, среднее состояние (средней тяжести), легкое, и т.д. Каждый грех есть рана.

Аскетика чем занимается? — Как ни удивительно, что мы живем самым безобразнейшим образом… а другого слова я не нахожу, мы грехов за собой почти не видим. Простите, я «мы» говорю, а ведь надо говорить о себе. Это нехорошо, наверное, ну уж снизойдите ко мне, к моим оговоркам. Это действительно факт — мы не видим. Аскетика и указывает путь, средство, с помощью которого я могу увидеть свои грехи. В чем тут дело? Парадокс — постоянно грешим. Вся суть аскетики, все направлено на решение этой задачи, ибо без решения этой задачи, оказывается, ни о какой духовности говорить не мыслимо, бесполезно, бесплодно, безумно. А в чем дело?

Самую простую мысль скажу. Мы утверждаем, что мы — христиане, и утверждаем, что Христос есть Спаситель. Что из этого следует? Следует, что Он пришел спасать тех, кто погибает! И если я не отношусь к категории погибающих, значит мне Бог не нужен. Не нужен! А кто мне нужен? Мне нужен другой. Который вместо Христа. Который меня наградит, который меня похвалит, который меня превознесет, вознесет и всеми благами осыплет в своей «добродетели».

Оказывается, христианином становится только тот, кто, наконец, начинает понимать, что ему нужен Спаситель! Христос. Христос же нужен, повторяю, только тому, кто видит, что он никак не может справиться с собой. Сел за стол — объелся, опился. Вышел на улицу — глаза как шары — по всем сторонам катаются. Увидел — друга наградили, лучшего друга! — позеленел! Зеленее елки лесной. Куда ни коснись. И опять убеждаюсь в одном и том же — оказывается, что я болен.

Вот аскетика-то и есть целая наука, великолепнейшая, прекраснейшая наука, касающаяся существа человеческой жизни. Какой же она предлагает метод познания себя?

Сначала маленький парадокс. Мы наверное грешны, и отчего-то грехов не видим. А святые считали себя самыми великими грешниками. Сысой Великий когда умирал, вокруг него собрались ученики, сподвижники… А он молится. Причем лицо его, как вы помните, просияло как солнце, невозможно было смотреть на него (это действительно — факт). О чем же он молился? Он молился. Чтобы Бог дал ему еще время. На покаяние. А когда сподвижники сказали: «Отче, тебе ли каяться!» — все же знали Сысоя! Великий же Сысой-то! Действительно великий! Что он ответил? «Поверьте, братия, я не знаю, положил ли я хоть начало покаяния моего».

Что это такое? Лицемерие, что ли?

Мы стоим перед потрясающей реальностью. Какого рода? Французы говорят: «Ночью все кошки серы». И белые, и черные, и серые, и полосатые…Потому что ночью-то ничего не видно. А когда открывается день, когда солнце приходит, тогда начинаем мы все видеть и отличать — на кристально белой рубашечке малейшее пятнышко видно! Сразу вижу: не то. А о рубахе, в которой мы работаем, землю копаем, и мне кто-то скажет: «У вас грязно»… Я просто засмеюсь. Грязно? Так она просто такая и есть. Это и есть чистая.

Святые… Действительно святые приближались к Богу, Свет осеевал их души, И души становились чистые. Поэтому малейшее несоответствие воле Божией они видели в своей душе. Видели и глубоко переживали.

Более того, я вам скажу. Это должно быть неточный образ — то, что я вам сказал: малейшее что-нибудь они видели. Более точно надо сказать так: они видели, что вся наша жизнь в целом в общем-то не соответствует Тому, Кто есть Бог. Все время мы не туда идем. Все время мы подливаем деготь. Кто — в бочку меда ложку дегтя. А кто — наоборот, может быть, в бочку дегтя ложку меда маленькую. Все время несоответствие видят они! Более того, поразительная вещь (вот это обязательно надо нам знать всем и помнить) — святые оплакивают свои добродетели — я подчеркиваю — свои добродетели! как грехи. Об этом бы отдельно надо говорить, особенно сравнивая с католицизмом. Здесь особенно ярко прослеживается то принципиальное различие, которое существует между Православием и католицизмом.

Оплакивали свои добродетели как грех. Почему? — Потому что видели, что постоянно поступают не так. Делом. Если не делом, так мыслью. Самим настроением, самим своим направлением жизни. Мы все время, к сожалению, не соответствуем этому.

Оказывается, мы подходим к решению основной задачи, одного вопроса: как же это мне стать христианином? То есть, как же это мне убедиться, что мне нужен Христос?

Вопрос, как ни удивительно, в высшей степени насущный. Я знаю, Христос конечно мне нужен… когда нужно мне сдать экзамен, к примеру, тут я даже свечку могу поставить, и не только Христу — кому угодно! Какому там положено святому? И заказать молебен могу… Или жениться нужно удачно. Правда? Христос мне тогда поможет, еще бы! А если еще какие-то дела надо проделать, тут я буду молиться изо всей моченьки. Тут Христос мне нужен. Зачем Он мне нужен, для какой цели? Дай мне благ земных. Вот тут мне Христос нужен. А как только касается вопроса, что я лгу, лукавлю, лицемерю, обманываю, завидую… не буду перечислять, тут что-то такое я и забываю и Христе. И никак не могу от этого избавиться. Почему-то мне Христос и не нужен.

Преподобный Симеон Новый Богослов в Х! веке дает (если хотите, выражусь физическим математическим языком) — дает формулу, которую бы надо выбить золотом на граните… открывает секрет, как же можно увидеть себя грешного, как же добиться того, чтобы я стал Христианином, чтобы увидел, что Христос мне нужен? Он произносит следующие замечательные слова: «Тщательное исполнение заповедей Христовых (то есть, Евангелия) научает человека в его немощи».

На первый взгляд, чего тут особенного. На самом деле, это величайшая истина. Внимательное исполнение заповедей христовых научает (то есть открывает) человеку его немощь, его действительное состояние. Вот, оказывается, каким образом только человек может познать себя, увидеть, кто он есть, и прийти ко Христу.

Дело очень простое. Нужно попытаться жить по-христиански. Что такое Александр Карелин? Знаете Александра Карелина — борца. Который всех побеждает и все в страхе перед ним, даже иногда отказываются от борьбы — подумаешь, я его запросто… Карелина… только пусть он сюда не приходит.

Мы все так себя чувствуем сильными и хорошими и способными, пока не пытались, палец о палец не двинули, с тем чтобы исполнить Евангелие в своей жизни.

Что даем себе утром? Что делает человек утром? — Вычитываем молитвы. А даем ли мы себе: Господи, помоги мне в этот день, на сколько это можно, без греха сохраниться!

Нужна решимость — даже чтобы попытаться исполнить то Евангелие, которое для меня, который назвал себя христианином, — является высшей ценностью. «Господи, я же верю в Тебя! И я хочу! поскольку я Тебе верю… я хочу жить так, как Ты говоришь». Вот только человек, который поставит себе задачей, поставит себе целью, начнет постепенно убеждаться, кто он есть на самом деле, начнет видеть себя — «то и дело я спотыкаюсь, при всем искреннем моем желании исполнить Евангелие, я вижу, как я спотыкаюсь и падаю!»

Вот откуда начинается одно из величайших состояний истинной духовности, основополагающее состояние истинной духовности — видение греха своего.

Феодор Дамаскин говорит: «Первым признаком начинающегося здравия души (слышите? — «первым признаком» — раз — слово «первый») является видение грехов своих бесчисленных как песок морской». Вот откуда начинается истинная духовность. На этом пути понуждения себя я начинаю видеть себя — кто я есть, и чем большей ревностью я пытаюсь осуществить Евангелие в своей жизни, тем больше я убеждаюсь в том, что во мне есть, что во мне живет, и насколько я действительно нуждаюсь во Христе Спасителе. С этого начинается истинная духовность. Отсюда рождается смирение не поддельное, не фальшивое — «я грешный» или «грешен, батюшка». Настоящее. Отсюда возникает переживание своей действительной немощи. «Пытаюсь сделать! И опять. Кажется, все хорошо — бах! свалился! Иду — вот, упал».

Отсюда, кстати, рождается снисхождение к другим людям. Ибо, видя себя, я посочувствую и другим. Если сытый голодному не товарищ, то голодный-то голодному — ой как посочувствует. Ведь откуда начинается истинная духовность. Вот отсюда по мере понуждения себя рождается истинное покаяние, более ревностная молитва, рождается смирение, из смирения проистекает вот эта любовь к человеку, сострадание к другим людям, милосердие к другим людям, — вот оно! Начинаются некоторые признаки духовной жизни.

А теперь отвечу на тот вопрос, который я поставил и не ответил — специально, чтобы теперь сказать.

Да, Адам не имел знания того, кто он есть без Бога. Вот здесь, когда человек понуждает себя и когда он убеждается в том, кто он есть, я начинаю видеть не просто свою духовность. Тогда человек может в отчаяние просто впасть. Я начинаю видеть реальную помощь Божию, когда я прибегаю к нему с искренним: Господи, помоги! Ну помоги, не могу я не завидовать, зеленею, и все тут!

И по мере нашего смирения — смирения! то есть, осознания себя, что действительно уже вижу, что я не могу… Господь помогает!

«Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию!» — говорит Господь. «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные».

Вы слышите, какие вещи говорит! Вот, оказывается, в ком истинная духовная жизнь начинается! В этом кающемся мытаре, в этой кающейся блуднице, в этом раскаявшемся разбойнике — они выше всех этих праведников оказались. Почему так это важно? Отвечаю.

Только на этом пути человек приобретает так называемое непадательное состояние. Вспомним, почему Адам пал? Увидел себя Богом без Бога. Почему здесь человек приобретает непадательное состояние? Он познал себя. Познал: я без Бога, без помощи Божией все время буду в дерьме валяться. Вот откуда приобретается действительно то состояние, которое Отцы называют непадательным состоянием. Через этот опыт познание себя, через этот опыт жизни — когда кажется, что я отделен от Бога, я, наконец, начинаю понимать, почему мне Бог нужен, начинаю понимать, почему Христос мне нужен, я становлюсь христианином, хоть чуть-чуть, наконец-то. Вот такой человек, теперь уже помилованный Богом, по милости Божией принятый Им, не падет. Почему не падет? — Потому что он прекрасно на себе познал, кто он есть без Бога. Тогда-то он и сможет быть действительно истинным Богом в Царствии Божием. Истинным. Во Боге и Сынове Вышнего — все вы. И тогда он сможет быть Богом — с Богом и никогда не возомнит себя Богом без Бога. Это и составляет истинную духовность, основу истинной духовности.

Вы же понимаете, самое важное для нас — увидеть основы. Я же не буду говорить сейчас о плодах духа. Где нам говорить о плодах Духа, Господи! Хоть бы грешными себя увидеть. Господь, может быть, и даст нам счастье вкусить и плоды Духа. Вот тогда и мы узнаем, что такое духовность. Это, оказывается, не культура, не наука, не просвещение, не этика — а что такое духовность? Действительно, это есть то состояние человека, при котором Дух Божий может уже вселиться в человека. Может! Душа наконец-то открывается, потому что она просит помощи Божией! Вот тогда Господь и начинает действовать всеми дарами — дарами Своими в душе человеческой. Действовать по мере смирения человека. Мера святости — мера смирения.

И мы видим, что чем больше великий святой, тем больше в нем истинного смирения. Из этого истинного смирения рождается и истинная любовь, которая и является средоточием, существом истинной духовности.

Еще раз повторяю, друзья мои, это сейчас особенно важно. В чем отличие православного понимания любви от всех этих сектантских штучек? Тем, что истинная любовь рождается только на почве истинного смирения, познания себя. А не взбрык чувств: Христос нас спас — бросимся Ему в объятия! Только абсолютно ничего не понимающие нехристи могут так сказать. На почве смирения истинная любовь рождается. И больше ни на чем. Нет истинной любви без истинной любви без истинного смирения. Вот тут и будет истинная духовность.

Высокопреосвященный Владыка Викентий по завершении встречи сказал:

— Это ваше такое доброе назидание, как основа духовной жизни, я думаю, положит начала духовного строительства в нашем Духовном училище жизни духовной, когда уже инспектор или проректор не будет ходить и заставлять делать добро, или идти на молитву, или исполнять все те предписания, которые предписано здесь исполнять как график всех лекций и служб, а добросовестно будем исполнять свое призвание, чтобы научиться молиться, научиться делать добро, научиться видеть себя, видеть свои грехи и, оплакивая их, идти к Богу и приобрести в своем сердце Спасителя, Который пришел на Землю спасти нас. Особенно сейчас нам нужно это исполнять, почувствовать в себе нужду в спасении, — когда мы приближаемся к 2000-летию рождества Христова. Чтобы не было так, что Господь пришел 2 000 лет назад, чтобы нас спасти, а мы еще Его не приобрели, 2000 лет проповедовалось Слово Божие, а мы еще не знаем, что Он есть, что мы нуждаемся в Его спасении.

Вы просили, отцы, чтобы мы встречались. Будем встречаться. И будем на основе той лекции, того поучения, которое мы получили от нашего дорогого профессора Московской Духовной Академии и Семинарии, — будем дальше строить и нашу жизнь, наши дальнейшие лекции и наши встречи. Спасибо вам большое.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475