Игумен Лука (Степанов): Слово Господне – наставление для всякого, грядущего в мир

В Евангелии у меня есть одна из любимых фраз. Христос говорит Своим ученикам о том, что нет пророков в своем отечестве. Насколько эта фраза жизненная! Когда говоришь о вере, о Боге, о Церкви с людьми, которые тебе кажутся наиболее близкими, – они-то тебя и не слышат. Часто бывает, что народ более восприимчив к проповеди в храме чем к тому, что говоришь дома. Почему так?

– Слово священника, конечно, имеет особое значение. И стоит заметить, что эти слова Господь с любовью и скорбью говорит о Своих соплеменниках по плоти. «Иерусалим! Иерусалим! сколько раз хотел Я собрать тебя, как птица птенцов своих, и не захотели» (Ср. Мф. 23:37). Это сравнимо со скорбью Моисея, который, сойдя с Синая, увидел безумствующий народ, поклоняющийся идолам. И тогда он молился так: либо помилуй, Господи, народ сей, не знающий, где право, где лево, либо меня изгладь из книги жизни сей. Здесь Господь со скорбью констатирует, что не хотят последовать за Ним и признать Его те, ради кого Он пришел.

А то, что близкие, известные нам своими человеческими слабостями, кажутся не способными быть причастными к высшей премудрости, вполне понятно. Трудно маме, возрастившей ребенка с мокрых пеленок, с его бессознательного и неразумного состояния (когда вся ее жизнь годами была сфокусирована на том, чтобы предупредить всякую опасность, угрожающую беспомощному младенцу), признать возможным наставление со стороны этого ребенка, пусть и взрослого. Родительское попечение безгранично простирается на подрастающее поколение, даже если это поколение уже в преклонных годах. Это нормально. И лучшая миссия родственника (как учителя в отношении своих учеников) – это все-таки привести душу к священнику. Если кто-то, хоть немного доверяя авторитету или мнению своего близкого, все-таки добирается до Исповеди, до внимательной беседы со священником, то это уже большое достижение. А решить, что достаточно моего краткого слова (а еще хуже – раздражения, если меня не слышат), это, конечно, не способ серьезного вразумления и наставления ближних.

Звонок телезрителя: «Церковь проповедует, что Христос спускался в ад и его разрушил. И в то же время она утверждает, что души грешников мучаются в аду по сей день. Если ад разрушен, где они мучаются?»

– Мы говорим не о том, что ад уничтожен. К сожалению, ад – это перспектива. То огненное озеро, уготованное не для человека, но для дьявола, таинственным и непостижимым для нашего ума образом вместит и тех, кто за время земной жизни не возжелает и не предпримет усилий быть с Господом. Говорится о том, что Господь разрушает твердыни адовы, его затворы. И оттуда Он изводит тех, кто ждал Его, кто жил упованием на Христа в ветхозаветные времена. Именно об этом сообщает нам Священное Предание: мертвый ни един во гробе, и все мертвые ко времени Светлого Воскресения Христова оставляют свои гробы и воскресают для вечной жизни с Богом. «Все питались, – говорит апостол Павел, – от одного и того же духовного камня, камень же есть Христос» (Ср. 1 Кор. 10:14).

Но те, кто жил до Христа, питались только упованием. И это было благодатное состояние ветхозаветных праведников, ветхозаветных сынов Израилевых – жить упованием на грядущего Мессию. Именно их светлой радостью, спасительным лучом касается Христово Воскресение. А вовсе не всех ветхозаветных людей, которые, отойдя к праотцам, тотчас бы встрепенулись и вспорхнули к светлой области, когда Христос Воскрес. Господу известны сокровенные сердечные мотивы каждого. Святитель Феофан Затворник говорит: Страшный суд – это только лишь обнаружение советов сердечных, и от Господа они не сокрыты.

Мы говорим об аде совершенном – по завершении мировой истории после Второго пришествия Христова и предания каждому вечной участи в соответствии с его расположением. Речь не об отмене ада, а о состоянии его предожидания, которое не слаще самого ада, но в котором, к сожалению, несмотря на предупреждение Господне, окажутся все те, кто не воспользовался протянутой Господом рукой любви.

Мы недавно вспоминали Усекновение главы Иоанна Предтечи. В кондаке праздника есть такие слова: «…да и сущим во аде Спасово проповесть пришествие». То есть Предтеча, как и все праведники, после смерти попал в ад, где также проповедовал пришествие Христово на землю?

– Я бы сказал, что это несколько смелое предположение о новом круге испытаний, которое совершилось уже в связи с пришествием в темницы адовы Иоанна Крестителя. Для такого предположения оснований у нас нет, и благовестие Предтечи, несомненно, надо понимать условно: оно и во аде является зарей, как является зарей проповедь Крестителя над всем человечеством прежде явления Солнца Правды – Христа. Предположение, что там есть некое чистилище, где еще есть возможность исправиться, если услышишь Предтечу или еще кого-либо, может быть больше отнесено к православному фэнтези.

Об этих предметах лучше рассуждать осторожно и благоговейно – не более тех слов, что открыты нам Божественным Откровением. И география адских или райских просторов, какие-то диалоги, имеющие состояться там, мне кажутся больше областью воображения и индивидуального размышления, но никак не общецерковных понятий. Поскольку в этом заочном мире, в мире Небесном, умном, действуют свои законы, и мы их постигаем (или, точнее, приближаемся к ним) верой по тем знаниям, которые нам открыты Господом о Самом Себе и об этом грядущем мире.

Не для того Господь говорит об этом ужасном состоянии, чтобы напугать нас или страхом загнать в Свои объятия, но для того, чтобы всякий, проявив благоразумие, по вере словам Господним, туда не попал.

Вопрос от телезрителя: «Мой вопрос о словах молитвы святителя Иоанна Златоуста: „Господи, избави мя от человек некоторых, и бесов, и страстей, и от всякия иныя неподобныя вещи”. Разъясните, пожалуйста, смысл этих слов. И почему на первом месте стоит человек?»

– Святитель Феофан советует поступать, как и вы поступаете: задерживаться на каждой из этих 24-х молитв Иоанна Златоуста (они размещены в вечерних молитвах, по нашей русской традиции) с неторопливым размышлением. Феофан Затворник даже предполагает, что углублением в молитвенное созерцание с помощью одухотворенных глаголов Иоанна Златоуста вполне можно было бы заменить вечернее правило.

«Избави мя от человек некоторых». Видите, даже не упоминаются лично люди соблазна, люди пре́лестные, люди зложелательные. Очевидно, что не со всеми людьми нам полезна встреча. И это признак нашей человеческой ограниченности: были бы мы совершенны, мы бы всех жалели, всех любили, ни на кого бы не обижались. Но есть люди, которые своим колким и неприязненным характером, своим часто эгоистичным (а иногда и злобным) отношением все вокруг себя заквашивают. Они вносят какое-то смятение, может, и невольно проявляя из себя протуберанцы немирности. И это не всегда бывает посильно нам преодолеть.

Часто спрашивают люди: должен ли я прощать человека, который тем-то и тем-то нехорош для меня, и нужно ли поддерживать с ним отношения? Благоразумнее удалиться. Не торопитесь преумножать ваши беседы с теми, кто не может помочь вам в исцелении души. Хорошо избегать лишних контактов там, где мы предполагаем возможность нашего смущения, увлечения, прельщения или огорчения.

В этой молитве исчисляются все опасности на человеческом пути: враги тайные и явные, и обольстители, и лжебратья. И мы усматриваем, что за этим стоит враг нашего спасения. И первая его жертва – это тот, через кого зло достигает нас. Поэтому, говоря сначала о видимом, Иоанн Златоуст потом призывает молиться и о сохранении от невидимого.

«…И всякия иныя неподобныя вещи». Мы призваны к преподобничеству. А «неподобничество» – это все то, что лишает нас того примера, который мы видим во Христе Иисусе. Таким образом, эта коротенькая молитва пробуждает в нас всякую бдительность в отношении состояния собственного сердца и в общении с ближними. Так, по совету святителя Феофана, можно размышлять по каждой из 24-х молитв Иоанна Златоуста.

Ольга спрашивает: «Почему Христос в некоторых местах Евангелия повелевает рассказывать о чудесах исцеления, а в некоторых главах говорит, чтобы люди никому не рассказывали?»

– Такого, чтобы Господь повелевал трубить о Нем, не было. Он часто говорил: идите, засвидетельствуйте священникам о вашем исцелении. А это было предписание Моисеева закона: исцеленный от проказы должен был засвидетельствовать перед священниками о своем исцелении (неважно, как это произошло), представить им свою очистившуюся плоть и принести жертву в соответствии с законом. Мы видим Христа, удерживающего исцеленных и чудесно воскрешенных от рассказов об этом, ибо Он совершал чудеса по милосердию Своему, ради укрепления в вере учеников (они тоже в этом нуждались), и того народа, который ждал от Него исцеления, но часто относился к Нему только как к врачу, как к благодетелю, от которого получают в достатке хлеб. За это Господь обличал: «Не потому ищете Меня, что всерьез воодушевились попасть в Царство Небесное, а потому что ели хлеб и насытились» (Ср. Ин. 6:26). Господь Своим словом и делом всегда показывает, что не ищет от человека славы, ибо достаточно свидетельствующих о Нем – Его Отец Небесный и Он Сам, свидетельствующий о Себе.

Если говорить о будущем – когда закончится мир, и человек дождется Страшного Суда, воскресения и новой жизни, то он все равно остается сотворенным? Он же не может быть вечным по своей природе, он может быть вечным только по своей сопричастности Богу? Вот будет ли в той грядущей жизни присутствовать время? В жизни, которая будет для человека вечной?

– Времени не будет! Это иная жизнь – после жизни. Жизнь, которой приобщается человек. Это некий способ пребывания личности в единстве с Божественными энергиями, со способом бытия Божия, но вне Его непознаваемой сущности. Божественной сущности наше приближение невозможно. Но таинственное сочетание человеческой личности с этим способом Божественного бытия вне Его сущности – то, что мы именуем «Нетварным Светом», «Божественными энергиями» – это нам и обетованно, обещано Спасителем. И это пребывание уже не носит категорию времени, поскольку все то, что временно, имеет свое завершение. А Христос говорит о том, что уже не будет никаких ограничений: ни временны́х, ни пространственных, а только качественных – между спасенной личностью и Господом. И это вечное движение к Богу будет и блаженством нашим, и бытием, превышающим всякие земные категории.

Но упражняться в богомыслии, думаю, надо в меру, поскольку нам достаточно сказано Господом о том, что отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло и се, творю все новое. Иерусалим Небесный, в который входит Господом спасенная душа с благодарением, любовью и изумлением уже и будет этим будущим. А образ нового бытия представляет нам Воскресший Христос. Являясь Своим ученикам, Он никогда не бывает узнаваем по одному виду. Вы можете пересмотреть все Евангельские свидетельства о Воскресении Христовом – всегда Он узнаваем либо по словам, либо по действиям. А просто очертания, человеческий облик – таинственен, так что ни Мария Магдалина, ни апостол Лука не признают Его, пока Он не объявит словом о Себе, пока не узнают Его в преломлении хлеба или еще в каком-то действии, о котором свидетельствуют евангелисты.

Иоанн Златоуст говорит о том, что насколько недопустимо помыслить о том, что естество Господне при Его жизни было каким-то иным (не таким же, как наше), настолько же недопустимо после Воскресения Его посчитать Его естество таким же, как у нас. Понятная мысль, что это Пакибытие. Хотя и язвы от гвоздин, и иные способы подтверждения Господом, что это есть Он, только уже в преображенном естестве, – это и есть указание на грядущее бытие человеческой личности в преображенном состоянии. Но поскольку нам этого не узнать, а только, как написано в Апокалипсисе, на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает камень. Поэтому, прежде наступления будущих времен, иметь какое-то внятное и осязаемое представление об этом бытии невозможно, но мы питаемся верой, надеждой и любовью.

Хочется же знать, что ждет потом.

– Да, но тут Господь все благонадежно высказал, и святые подтверждают, что ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящым Его. Апостол Павел и Серафим Саровский в известных вам словах говорят, что можно спокойно и благодушно надеяться, что Бог знает, как устроить нашу вечную жизнь с Ним, так что личность наша будет продолжать себя сознавать, а единство с Богом будет нерасторжимым.

Вопрос от телезрителя: «Как сдерживать свои эмоции и как перестать бояться?»

– Кто сдерживает свои эмоции – тот «муж совершенный». Для начала сдерживаем хотя бы слова, потом постепенно изнемогают дурные эмоции (во всяком случае они не становятся такими уже пламенно возбужденными, что невозможно уже их удержать никак). Аскетика, святоотеческие писания пронизаны школой послушания, смирения ради счастливой и важнейшей цели обуздания страстей. Страсти в эмоциях очень часто и проявляются, поэтому христианский образ жизни, молитва, покаяние, терпение скорбей – это все и есть средства, которыми постепенно приобретает человек (взрослея, старея, болея и гоним бывая) для эмоций своих узду, и они почти управляемы становятся. А он, наблюдая за содержанием сердца своего, с удобством отсекает всякую «малую главу гидры», оттуда подымающуюся, умея навык от многолетнего внимания замечать проявление дурных чувств, эмоций и порывов страстей. Вся наша христианская жизнь этому посвящена.

А, отвечая на первую часть вопроса, а именно – «как перестать бояться» – умнее Писания мы не скажем. Страх – это пока мы не доверяем Промыслу Божию. Интересно мне тут сказал один православный байкер: «Автомобилисты зря говорят, что мы пользуемся каким-то ненадежным, опасным транспортным средством. На самом деле, – говорит он, – благодаря двум колесам и необходимости постоянно поддерживать внимание, мы находимся в гораздо более благонадежном положении, чем автомобилист, который сидит, как в кресле, и ему кажется, что он в безопасности. Он может СМСку писать, общаться, механически выполнять свои водительские функции. А поскольку ты всегда на двух колесах и в напряжении, всегда балансируешь, то у тебя навык отвлекаться пропадает, поэтому ты благонадежен».

Так же и в отношении страха, и в отношении страстей. Ведь страх – это тоже страсть (малодушия, маловерия), это последствие невнимания к Промыслу Божию, божественному присутствию. Эта страсть изживается доверием к Промыслу Божию, когда человек уже понимает, что, с одной стороны, он старается исправно делать все, что от него зависит, и он тогда не укоряет себя за лень, неосторожность, безрассудство, а, с другой стороны, – не теряет никогда чувства и мысли о Божественном присутствии. И тогда, если рядом с тобой Господь, которого ты зримо для сердца созерцаешь, то места для страха в такой душе просто не остается.

Правильно я понимаю, что все страсти появились как извращения добродетелей? В принципе, страх же сам по себе не греховен, но бывает так, что он вырастает до такой степени, что становится страстью...

– Господь укоряет апостолов: Что вы так боязливы? как будто у вас нет веры. Явно веры не хватает там, где торжествуют боязнь и страх. Благоразумная осторожность и некоторое томление от ожидающих испытаний понятны. И Господь до пота кровавого молился накануне Своих крестных страданий. Но этим чувствам свойственно быть побеждаемым упованием на Господа. Иначе они, торжествуя в человеке, способны совратить его с доброго пути и принудить к делам богопротивным. Некий шаман говорил (один исследователь приводит его слова): «Мы смерти не боимся, у нас есть понятие о том, что нас ждет, но мы боимся страданий, поэтому выполняем оставленное нам нашими предками, надеясь, что эти мистические ритуальные действия помогут нам избежать страданий. Так что все, что мы делаем, – в общем-то, из-за страха». Христианину тоже свойственно нежелание претерпевать скорбь, страдание и боль (не может естество человеческое от них не отвращаться), но именно эта ограниченность наша, нищета духовная признаны быть причиной усиленного упования, молитвы и устремленности ко Господу. Вода, стиснутая с разных сторон, устремляется вверх. Господь попускает нам, потомству Евы, быть уязвляемому, доступ зла до нас оставляется именно для того, чтобы мы в этом смиренном состоянии, то и дело повергаемые во всякую скорбь, укреплялись в уповании на Него и таким образом достигли бы совершенства в этой внутренней связи с Господом через всегдашнюю к Нему обращенность, как малыша к собственной матери.

Отец Лука, завершая нашу программу, прошу Вас подвести итог и напутствовать нас...

– Итог для всех, кто был с нами, самый утешительный. Великая благодать, сравнимая с молитвой в храме, – провести какое-то время в обращении ко Господу, к целям и способам своего спасения, так что ничего лучше не пожелаешь, как только сменять богословскую беседу молитвой, а, оставляя молитву, вновь возвращаться к добрым созерцаниям и размышлениям о законе Господне. И так вся жизнь наша окажется под «паутинкой шотландского пледа», как писал О. Мандельштам. А на самом деле эта паутинка тонкого размышления о Господе, чередующаяся с молитвой ко Господу, создает самое чýдное одеяние для души: всегдашней радости, непрестанной молитвы и благодарения, чего и себе, и вам желаю, дорогие друзья.

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475