Епископ Красногорский Иринарх: Бог ждет раскаяния от всех

Продолжение. Начало в №№33–35 (2014)

Были разработаны методические указания со стороны Федеральной службы исполнения наказаний, которые были разосланы всем пенитенциарным учреждениям, и там дано разрешение проносить спиртное (только не более 0, 5 л) – необходимое количество для совершения Евхаристии. Если остается вино, оно не должно храниться на территории.

Мало того, там еще мы решили ряд вопросов относительно обыска храмов. Бывает так, что кто-то – вольно или невольно, специально или нарочно – говорит, что «есть наркотики под престолом» (в Челябинской епархии был случай, когда только освятили храм – и через месяц дали такую информацию. Пришли ОМОНовцы, охрана, разломали весь престол, нам пришлось все это заново делать, освящать. Но это же недопустимо!). И было сказано, что если священнослужитель проходит через контроль, через КПП в учреждение, и у него есть с собой Святые Дары, богослужебные предметы, антиминс – Литургию совершать в молитвенной комнате, а это нельзя брать в руки мирянам, охранники должны потребовать все это развернуть и показать. Священник из своих рук показывает все, опять складывает и проносит. Либо это проходит через сканер – он сам кладет и сам забирает. Недопустимо осматривать храмы с собаками. Недопустимо, когда ОМОНовцы, сотрудники берут с престола кресты, дарохранительницу и все прочее – они обязаны опечатать храм, вызвать священнослужителя или представителя епархии, и священнослужитель сам им все развернет и покажет.

Владыка, послушаем звонок.

Меня зовут Александр, я из деревни. В компании находятся протестанты, и они пропагандируют, а я – православный христианин. Иногда даже девушка, женщина начинает читать молитву и благословлять. И потом они говорят: «Вот, вы только целуете Евангелие, а мы все время читаем». И все время приводят цитаты из Евангелия. Это протестанты из «Слово жизни». Как мне себя вести? Спорить с ними?

Александр, если это протестанты, которые имеют законную регистрацию, если государство их признает и не считает их экстремистами или тоталитарной сектой, они имеют право исповедовать свою веру. Но это несправедливо, что мы «только целуем Евангелие, а его не читаем». Да мы постоянно его читаем, постоянно цитируем. Мало того, у нас еще масса есть литературы, толкований на Евангелие. Мы стремимся его понимать не как протестанты – как им собственное соображение подскажет, а мы стремимся знать, как Церковь на протяжении двух тысячелетий изучала, толковала, преподавала, учила. Мы все это изучаем и стремимся быть без отрыва от Древней Церкви. А если они говорят, что вы не читаете… Там могут быть различные группы, секты незапрещенные, которые дальше собственного носа ничего не видят. Что касается того, что они проповедуют… Никто не препятствует вам тоже проповедовать; сейчас при каждом приходе должен быть миссионер, который получает зарплату от прихода. В викариатствах, в епархиях есть свой миссионер, который ведет за благочиниями контроль, надзор, и есть Синодальный отдел миссионерского служения. Мы призываем всех мирян изучать наше вероисповедание, проходить курсы катехизации и вести миссионерскую работу среди населения.

Очень плохо, если они такую работу ведут и вводят людей в заблуждение, а мы эту работу не ведем. Вы должны из этого почерпать силы: надо и нам защищать свою веру словом и образом нашей жизни. Ведь Господь сказал: «Не всяк глаголяй ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное: но творяй волю Отца Моего, Иже есть на небесех».

Владыка, продолжая наш разговор об окормлении заключенных: насколько тяжело вести диалог с ними?

С заключенными, конечно, тяжело вести диалог, ведь человек в заключении ограничен в своих правах. Самые главные ограничения – в свободе передвижения и в общении. Он может общаться только с заключенными, которые находятся рядом с ним, если он, конечно, не в камере сидит, не в тюрьме (где есть одиночки, есть по два, по три человека). Но если это колония, то они живут гораздо в большем количестве, есть определенная возможность ресоциализации, когда он работает...

И куда ни глянь, кругом депрессия. Священник, который работает с этими людьми, принимает в себя их боль, страдания, переживания. Здесь необходима глубокая духовность священника, необходимо, чтобы он много молился, чтобы он как можно больше служил, чтобы он мог получать благодать Божию, те Божественные энергии, которые дают нам силы совершать порой непосильный труд...

То есть не формально подходить к работе...

Да. Я видел священнослужителей, которые уже около 10-ти лет служат и работают (священник служит, но одновременно он еще и работает с людьми), и когда они действительно сопереживают заключенным, то говорят, что такой благодарной паствы не встречают на свободе, ведь человек оторван от семьи, от друзей, от всех оторван. И когда он видит священнослужителя, если у него есть искра религиозности, если он верит, что Бог ему может помочь, если он с верой и искренне участвует в таинствах и получает Божественную помощь, Божественную благодать в общении со священником, то он благодарен. Действительно, это часто бывает очень благодарная паства.

Священник получает определенную отдачу, зная, что очень хорошим, добрым делом занимается, полезным, которое имеет конкретный успех. Но часто бывает, что этого успеха нет. Заключенные разные, они могут формально подходить к Церкви и иметь очень слабую религиозность. А ведь «если бы вы имели веру с горчичное зерно», как Господь сказал, то «горы можно передвигать». Это можно понимать в переносном смысле, в буквальном смысле – как угодно: жуткие вещи можно преодолевать, имея веру даже с горчичное зерно, самое малое из всех злаков полевых. А если они имеют веру, то, конечно, будут преодолевать все трудности, которые их постигли в заключении. (Продолжение следует)

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»: http://tv-soyuz.ru/peredachi/arhipastyr-s-episkopom-irinarhom

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475