Священник Максим Плякин: Новые имена в Соборе Саратовских святых

Чьи имена пополнили Собор Саратовских святых и почему это такое значимое для нашей митрополии событие?

– По решению Священного Синода в список святых, в земле Саратовской просиявших, внесены три новых имени. Это святитель XIX века – святитель Иоанникий, митрополит Киевский и Галицкий, и два российских новомученика – священник Гавриил Архангельский и послушница одного из монастырей города Москвы матушка София (Селиверстова).

Отец Гавриил был расстрелян в 1937 году в городе Пензе вместе с тогдашним Правящим архиереем, тоже уроженцем саратовской земли, священномучеником Феодором, а матушку Софию расстреляли в феврале 1938 года на Бутовском полигоне в Подмосковье.

В первую очередь для меня как члена Комиссии по канонизации значимо то, что мы, предоставляя документы на внесение имен святых в соборную память, обязаны обосновать тесную и максимально близкую связь этих святых с нашей землей. И решение Священного Синода – это, конечно, проверка нашей работы, наших материалов. И мы в своих подготовительных материалах смогли обосновать тесную связь этих святых с нашей землей и тем самым обосновали возможность их включения в список именно Саратовских святых, а не только вообще в список святых угодников Божиих, эта работа была выполнена до того.

Давайте о каждом из них расскажем немного подробнее, что это были за люди, почему они были прославлены. И начнем со святителя Иоанникия. Мы привыкли, что новые святые – это, как правило, новомученики, пострадавшие в богоборческие годы, а деятельность Владыки Иоанникия пришлась на XIX век, вполне благополучное время. За что он был прославлен?

– Почитание святителя Иоанникия в первую очередь связано с его архипастырской деятельностью. Он происходил из семьи простого сельского дьякона Тульской губернии, окончил Тульскую семинарию, Киевскую духовную академию, и после этого начался его путь, как говорили в XIX веке, ученого монашества. Он принимает постриг там же, в Киеве, и потихоньку продвигается по ученой карьере. Сначала – преподаватель Киевской академии, потом – поверяющий семинарии, была такая должность. Это нечто вроде современных ревизоров. В его обязанности входило изучение быта, состояния семинарии. А потом для Синодального учебного комитета он давал отзыв о том, в каком состоянии находится семинария, и рекомендации, что нужно сделать.

В должности ревизора он осматривал несколько семинарий, потом стал инспектором, был некоторое время ректором Киевской духовной академии и настолько хорошо зарекомендовал себя на этом посту, что его следующим местом служения стало руководство самой главной нашей духовной школой, столичной, – Санкт-Петербургской духовной академией. Он был ее ректором. И вот именно из Санкт-Петербурга его отправляют в епархию, епископом Саратовским и Царицынским, может быть, не без тайной цели, чтобы он занялся там духовным образованием.

И одним из первых дел, которое он здесь устроил, была реализация идеи, высказанной еще его приснопамятными предшественниками: завести в епархии свой журнал. До него, видимо, то ли сил, то ли средств не хватало, но Владыка Иоанникий это начинание довел до логического завершения, и в июне 1865 года вышел первый номер «Саратовских епархиальных ведомостей». Выходил этот журнал до лета 1918 года, когда епархиальная жизнь была практически разгромлена. Но епархия из последних сил, из последних средств, издавая сдвоенные, строенные номера, все-таки старалась до последнего журнал выпускать.

То есть это был некий прародитель нашего Информационного отдела?

– Не просто прародитель. Приснопамятный Владыка Пимен, когда в начале 1990-х годов возобновил выход епархиальных ведомостей, прямо заявил: мы не создаем новый журнал, мы продолжаем выпуск того же самого журнала, что был основан в 1865 году. Поэтому для меня это даже не прародитель, а человек, который начал информационно-издательскую деятельность в нашей епархии.

Второе его колоссальное дело – создание «Братства» в нашей епархии. Базой для этого был выбран как раз храм во имя Страстей Господних, который по почину Владыки Иоанникия был полностью перестроен в камне, очень сильно расширен, святитель сам его лично освятил. При этом храме было создано Миссионерское училище, оно позже получит имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. При «Братстве» и при храме открыли детский приют, и одной из самых известных воспитанниц этого приюта была крестьянская девочка Прасковья Лейкина, будущая замечательная наша певица Лидия Русланова. Если бы на нее, на ее удивительные вокальные данные не обратили внимание те, кто занимался хором при «Братстве», то, возможно, наша культура не получила бы такую замечательную певицу.

При «Братстве» была создана библиотека, и святитель Иоанникий сам лично на нее выделил деньги, и почти до конца своих дней, хотя он уже давно не был Правящим архиереем Саратова, регулярно переводил «Братству» средства для того, чтобы эту библиотеку пополнять, поддерживать в должном состоянии. Кроме того, «Братство» получило право создавать общедоступные бесплатные библиотеки в населенных пунктах Саратовской губернии. Братство получило право в тех случаях, когда в каких-то населенных пунктах не было епархиальных миссионеров, направлять в эти населенные пункты для помощи священникам своих собственных миссионеров.

При этом Владыка Иоанникий организовал в нашей семинарии специальную кафедру для подготовки этих миссионеров, то есть подготовка шла параллельно и в училище при «Братстве» – это братские миссионеры, и в семинарии, чтобы священники, которые придут потом на саратовские приходы, получили соответствующее образование и подготовку.

Два других имени относятся к периоду богоборчества, это люди, пострадавшие в страшные годы гонений. Что о них известно?

– О них известно гораздо меньше. Все же святитель Иоанникий занимал виднейшие кафедры, возглавлял крупнейшие духовные школы. Конечно, информации о нем сохранилось очень много.

Отец Гавриил и матушка София – это сельский священник и послушница не самого крупного монастыря. В первую очередь их почитают не столько за их жизнь, сколько за стойкость в конце жизни. Но все-таки итог жизни из чего-то должен складываться, и мы сейчас, прослеживая их жизнь, историю их становления как священника – в одном случае, и насельницы монастыря – в другом, видим то, что действительно закладывалось с детства.

Отец Гавриил родился в священнической семье, пошел по стопам своего родителя, сначала закончил училище, потом семинарию. В 1913 году он был рукоположен во дьякона, в 1918 году стал священником, в 1920 году получил назначение на свой последний саратовский приход и в 1923 году перешел на служение в Пензенскую епархию. В селе, куда он был направлен, его в 1929 году первый раз арестовали, приговорили вместе с настоятелем его храма к пяти годам заключения. Отец Гавриил отбыл срок заключения, выжил, вернулся и получил новое назначение.

В середине 1930-х годов, когда, как и по всей стране, шел один и тот же процесс, когда епархию давили, максимально старались обескровить епархиальную жизнь, Владыка Феодор, тоже саратовец по происхождению, перевел отца Гавриила в Пензу. В Пензе к тому времени скопилось столько священников, что отцу Гавриилу даже не нашлось священнического места, юридически он числился псаломщиком.

В конце 1936 года целый ряд клириков города Пензы во главе с епископом Феодором арестовали и в августе 1937 года приговорили к высшей мере наказания. 4 сентября 1937 года они были расстреляны. И за стойкость на последнем следствии, за то, что он не подписал признательных показаний, не признал ту ложь, которая на него была возведена, за то, что он до последнего сохранил верность своему епископу и отказался от многочисленных предложений уйти в раскол – вот за эту стойкость его последних лет Церковь назвала его мучеником. А нам, его землякам, интересно, как он рос, как из паренька из села, из поповской семьи, вырос мученик.

Семинарию он заканчивал уже практически под грохот канонады, отец Гавриил – выпускник 1917 года, и это был последний год перед разгромом, уже в 1918 году семинарию закрыли. А в 1917-м году отец Гавриил Архангельский получил семинарский аттестат. Но он понимал, что не доучился, он понимал, что ему нужно образование. И несмотря на то, что кусок хлеба у него уже был, к священному служению его допустили, он чувствовал, что ему не хватает образования и надо учебу закончить. И он доучивается. 1916–1917 учебный год был чрезвычайно тяжелый, многие воспитанники семинарии тогда просто ушли, не смогли выдержать тягот времени, в семинарии очень сильно урезали финансирование, часть помещений семинарии занимал военный госпиталь, где лечились солдаты Первой мировой войны, а вот отец Гавриил все-таки сумел доучиться. Он стремился к священству, получил дар священного служения, и с этим даром прошел последние годы своей жизни.

Матушка София тоже происходила из крестьянской семьи, она родилась недалеко от Ртищево. Когда ей было всего 10 лет, родители отдали ее в приют для девочек при одном из монастырей Саратовской епархии – Краишевском Тихвинском монастыре Аткарского уезда. Там она приохотилась к ремеслам. И еще совсем маленькой девочкой она смотрела на монашескую жизнь и училась ей. Потом у нее был длинный период в жизни, когда она еще не выбрала монастырь окончательно, но навыки ремесла, которые она получила сначала в этой школе, а потом в монастыре, ей очень сильно пригодились. И когда она все-таки сделала выбор в пользу монастыря, то она поступила в Москве в монастырь во имя Страстей Господних, там получила послушание – во-первых, в рукодельную мастерскую, а во-вторых, так как у нее был серьезный художественный талант, учила сестер рисованию.

Монастырь закрыли, послушниц отправили на все четыре стороны, и шесть послушниц Страстного монастыря вскладчину сняли полуподвальное помещение на улице Палеха в городе Москве, продолжали там жить маленькой общинкой – вместе молились, вместе совершали иноческое правило. Монастырь закрыт, стен нет, а монашеская жизнь должна продолжаться. И в этом полуподвальном помещении с 1926 по 1938 год просуществовала эта подпольная монашеская община. В конце концов на них поступил донос, и в конце 1937 – начале 1938 года всех шестерых сестер арестовали.

В итоге из шестерых сестер двух расстреляли на Бутовском полигоне, две погибли в лагерях, и только две смогли этот лагерный путь пройти, выжить и выйти на свободу. Причем, судьбу одной из сестер до сих пор не удается проследить. Она получила свидетельство об освобождении из лагеря, и неизвестно, что с ней стало дальше.

А вот жизненный путь четырех погибших сестер удалость проследить. Две были расстреляны на Бутовском полигоне – матушка Вера (Морозова) и матушка София (Селиверстова), и две сестры сгинули в лагерях. Удивляет их стойкость, их желание продолжать монашескую жизнь, а ведь они формально даже не были пострижены, они так и оставались до самого закрытия монастыря послушницами. То есть им по букве закона ничто не мешало вернуться в мир, они не принесли обетов, они не обязаны были соблюдать монашеский уклад, но внутри себя они считали, что они-то как раз это обязаны были сделать.

Создавая подпольный монастырь на улице Палеха, они для себя решили вопрос, как продолжать монашескую жизнь, если нет монастыря, – общим житием, молитвой и взаимным послушанием. Вот три обета, которые дает монах: послушание, общее житие и молитва до конца своих дней. И матушка София, несмотря на то, что юридически монахиней не была, эти, так и не принесенные обеты выполнила, и поэтому, когда ее прославляли в лике святых, ее прославили как монахиню, как преподобномученицу, потому что по своей жизни, по складу этой общины, все они оказались действительно монахинями.

Фактически ее почитание началось тогда, когда стала известна история этого подпольного монастыря, когда из документов гонителей мы узнали об этой небольшой общине, когда из документов гонителей мы узнали о том, что так и не постриженная монахиня на самом деле закончила свою жизнь вполне по-монашески.

И чувство общности, чувство сопричастности к тому, что наша землячка прошла таким путем, дало толчок к ее почитанию на родине.

Ее не помнили, но это бывало часто с очень многими мучениками, потому что за советские годы, когда сменилось три, а то и четыре поколения, память о тех, кто когда-то, в детском или юношеском возрасте уехал из этих мест, не сохранилась. Зачастую даже не помнили священников, служивших в этих селах. И мы сегодня, приезжая в села, говорим, что в вашем храме, от которого не так много осталось, но который еще стоит, служил святой. Это было 80–90 лет назад, но вы знайте, что в вашем селе жил и служил святой.

А какое это на людей производит впечатление?

– По-разному. Но самая частая реакция – ошеломление. Как? На нашей земле, в нашем захолустье, в нашей глухой деревне был свой святой? И это на самом деле людей сплачивает, именно осознание того, что святой – твой земляк. Порой находятся родственники, которые не помнят совершенно про эту ветвь семьи, но они теперь знают, что они – родственники. И начинается почитание святого в семье, среди его потомков, среди каких-то боковых ветвей этой семьи, среди прихода. Узнав о том, что в этих стенах служил святой, прихожане заказывают его икону.

Точно так же в храме, где я служу, висит икона священномученика Василия Горбачева. Это святой, который служил в нашем храме. И прихожане знают – это наш батюшка, они так и говорят: «поставить свечку батюшке Василию». Это чувство сопричастности. И когда мы добиваемся включения новых имен в Собор Саратовских святых, то в первую очередь нас радует эта сопричастность, то, что это не просто почитание святого. Святых у нас очень много. Только новых мучеников за веру XX века у нас почти 2000 в календаре. Но из этого огромного перечня мы можем выбрать те имена, которые что-то скажут нашей земле.

И они действительно громко говорят о том, что они служили здесь, они здесь родились, они здесь учились, остались здесь мучениками, как святой Феодор (Богоявленский) в Балашове, здесь были их родные, села, где они когда-то служили на маленьких сельских приходах. Чувство сопричастности, чувство общности – это как раз то, что дает возможность сначала нам подобрать документы для включения их в список Саратовских святых, а потом, уже объявив об этой новости Саратовской митрополии, рассказать людям: «Смотрите, вот наша семинария, в этой семинарии учились святые, и среди них – отец Гавриил. До сих пор выходит журнал – и этот журнал основал святой». И это память, причем память не вообще о святых, а память именно о святых нашей земли, о святых, связанных с конкретными точками на карте, с конкретными явлениями нашей жизни, будь то епархиальная деятельность, учеба или что-то еще. И это как раз то, что нас наполняет радостью при добавлении новых имен в соборный список.

По традиции нашей программы хотим попросить у вас небольшое пожелание для наших зрителей.

– Сегодня у нас радость, мы добавили новые имена в Собор Саратовских святых. И мне хочется пожелать, чтобы эта радость дошла до вас, дорогие телезрители, чтобы вы могли ощутить эту общность, эту близость, эту сопричастность с нашими святыми – они учились в тех учебных заведениях, что стоят до сих пор, служили в наших храмах, ходили по тем же улицам, по которым сегодня ходим мы. И быть может, ощутив эту сопричастность, и мы сможем пройти тем же путем, по которому шли эти святые в Небесное Царство.

Записала:
Полина Митрофанова

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз»:
https://tv-soyuz.ru/Pravoslavnaya-azbuka-Novye-imena-v-Sobore-Saratovskih-svyatyh;
https:// tv-soyuz.ru/Pravoslavnaya-azbuka-Novye-imena-v-Sobore-Saratovskih-svyatyh-Chast-2

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475