Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Евгений: Открой Евангелие, и там ты найдешь ответы на свои вопросы

Владыка, мне очень интересно, каким образом студент МАИ Алексей, инженер-системотехник Алексей Сергеевич пришел к вере? Что подтолкнуло к Богу выходца из семьи инженеров, далекого от гуманитарных наук?

– Я начну чуть-чуть издалека, а потом спущусь с небес на землю. Иисус Христос своим ученикам-апостолам сказал: «Не вы Меня выбрали, не вы Меня нашли, а это Я вас нашел, это Я вас призвал». И, действительно, это было так. Христос приходил на берег Галилейского озера и говорил: «Последуйте за Мной». Те, кто внимал Его словам, шли за Ним, и для каждого это был призыв.

Так же и в моем случае – он тоже был. Это было не какое-то движение ума или гениальный ход мысли, а было некое призвание. Оно состояло из цепи жизненных ситуаций, но каждая из них вела в одну точку – точку встречи с Богом и прихода в церковь.

А про связь с системотехникой… Кафедра Московского авиационного института, на которой я обучался, занималась проблемами искусственного интеллекта. Сегодня эта тема актуальна как никогда. Но и на тот момент проводились очень интересные исследования, невероятные вещи рассказывали наши преподаватели на занятиях. Все это неизбежно подвигало меня на размышления: «Интеллект, разум… А как это вообще? Реально ли смоделировать? Возможно ли создать нечто подобное тому, что мыслит у меня в голове?» Я глубоко погружался в эти размышления, советовался с умными людьми и в результате зашел в некий тупик – понял, что это невозможно.

Невозможно создать что-то рукотворное, что обладало бы полноценным человеческим интеллектом. Закономерно это привело к мысли о том, что интеллект, которым наделен каждый человек, это нечто свыше. То, что дано высшей силой, которой я еще не знаю. Рождались вопросы: что это за сила? Кто это? И ответы приходили по-детски наивные: «Может это какие-то инопланетные модуляции, может еще что-то».

Рассуждения так или иначе сошлись в одну точку в тот момент, когда я встретился с близким другом, родным по духу человеком. Он сказал: «Открой Евангелие, и там ты найдешь ответы на свои вопросы. Приди в церковь, и ты увидишь, как это все живет в реальности». Я открыл, пришел и увидел, и стал находить ответы на те вопросы, на которые у меня до этого ответов не было. Но это не было моментальным озарением.

Интересно. А каким?

– Это был процесс познания, открытие за открытием – что сказано в Евангелии, что Церковь говорит, а что святые? Ну-ка, дай посмотрю. Надо проверить. Я проверял и не находил какой-то нестыковки, какой-то даже тени лжи и неправды.

То, что Бог открыл людям в Новом Завете, было актуально тогда для меня, живущего тогда еще в XX веке. А Православная Церковь живет в точном соответствии с тем, что было открыто две тысячи лет назад. И мне захотелось просто находиться в этой среде, духовном пространстве. Становиться священником я не планировал.

Абсолютно не планировали?

– Действительно, совершенно не планировал. Я желал продолжать заниматься выбранным делом. Несомненно, в девяностые годы идти по научной стезе было трудно – денег не вкладывалось. Развиваться было очень сложно – поэтому я начал применять свои умения и навыки для работы и по другим специальностям. Но все это было внешнее, а внутреннее уже было стабильным – мое сердце было обращено к Богу. И не абстрактно, а конкретно в православной христианской традиции.

Развивались интерес и процесс познания, поэтому едва я окончил один институт, – поступил в другой – Свято-Тихоновский православный богословский университет в Москве. Чтобы не просто по книжкам самостоятельно все постигать, а пройти полноценную школу. В результате получил удовлетворение и ответы на вопросы, да и просто было интересно с удовольствием там заниматься.

О Религии и Науке

А можете эти две школы сравнить? С одной стороны, МАИ – один из сильнейших институтов России, с другой – духовное образование. Насколько отличались ощущения от преподавания?

– Ощущение было, что все-таки в технический вуз я пошел потому, что совершенно точно был не гуманитарий. Мне были неинтересны вопросы ни исторические, ни филологические. Мне были интересны железки. И вдруг передо мной открылся другой мир – мир духовный. Там, где очень глубоко разбирают вопросы истории, философии и даже правовые аспекты. Открылась та сфера жизни человечества, которая до определенного момента была безразлична. Мне очень захотелось прочитать книги, которые я принципиально не читал в школе – классиков русских и зарубежных. За короткий период, пять-семь лет, я прочитал всю доступную на тот момент классику.

Мне как филологу интересно, что же больше всего запомнилось?

– Иван Бунин, Александр Пушкин с «Капитанской дочкой» и, конечно, потрясающее впечатление произвела книга «Война и мир» Льва Толстого. В школьной среде это для меня было смешным предметом – посмотрите-ка, какой-то ботаник, «Войну и мир» читает. А тут я увидел: ребята, да это же действительно великое произведение! Читал его взахлеб – два с половиной раза перечитал просто потому, что было интересно.

И четвертый том, где философские рассуждения?

– Да, кстати, они были крайне интересными. Я их как губка впитывал. Прочитал один раз и понял, что надо еще – через год снова перечитал.

Это уникальная ситуация – с одной стороны, Вы техник. Вы сказали, что Вам интересны железки, а с другой – от железок Вы переходите в область веры. И соотносятся они только потому, что нельзя однозначно решить вопрос искусственного интеллекта. Наука и вера. Мне кажется, они Вас как-то внутри друг в друга интегрируют. Очень хочется поймать момент вот этого проникновения.

– Я считаю, что это противопоставление науки и веры какое-то искусственное. И намеренно появилось в середине XX века для того, чтобы за счет научных достижений попытаться религию ликвидировать.

Подавить?

– Именно такая цель в то время и стояла. Но, если посмотреть на европейскую науку и религию, да и на российскую тоже, до 20-х годов XX века, никакого противостояния между ними не было. Ученые являлись глубоко верующими, воцерковленными людьми.

Например?

– Начнем с того, что Чарльз Дарвин, на которого сегодня все ссылаются, был ни много ни мало церковным старостой. И это было частью его мировоззрения. Трудно найти среди ученых XIX – первой половины ХХ века атеистов. Наука и религия тесно переплетены, и это иллюстрируют потрясающие открытия уже начала ХХI века. Сегодня очень сильная кафедра теологии базируется знаете где? В Московском инженерно-физическом институте, который занимается ядерной физикой. И это не ирония – а связано с тем, что ученые, которые так глубоко проникли в строение атома, увидели, что там, внутри, своя жизнь.

Считалось, что атом – это простая точка, которая подчинена каким-то законам, а это, оказывается, целый полноценный мир. Верить в случайное формирование и образование этого организма глупо. Как в свое время ученые изучали мух и говорили о том, что они появляются из грязи. Получается, грязь – это субстанция, которая порождает мух. Но любой более-менее образованный человек скажет: «Это же бред. Это профанация».

И наука, и религия говорят о том, что мир премудро устроен, в нем непреложно действуют законы. А у всех законов есть законодатель. И в окружающем мире есть физические, химические, духовные законы – у них тоже есть Законодатель.

И я не вижу никакого противопоставления. Разве что недопонимание учеными-материалистами духовных основ и обратного недопонимания учеными-богословами основ науки. А если в одном человеке совмещается понимание богословия и науки, то у него никаких противоречий нет. Это касается величайших ученых ХХ века, наших соотечественников.

О школьном образовании

Вы пошли по этому пути по велению сердца, но тем не менее поступили в учебное заведение, обратившись за духовными знаниями. А текущая ситуация с образованием – точнее, то, что касается уроков основ религии, основ Православия? Вы считаете, это нужно или не нужно? Или, может быть, все-таки нужно идти вашим путем, а не, грубо говоря, насаждать?

– Поделюсь личным примером. Если бы мне в свое время в школе преподавали какие-то духовные основы, может быть, я бы не совершил в жизни многих ошибок. У меня были вопросы, я не находил на них ответа и действовал так, как все. Возможно, если бы я понимал, что существуют границы, которые переступать нельзя, и в рамках которых стоит жить и реализовываться, то многие ситуации отсеялись бы сами собой.

Действовали как все – значит, хулиганили?

– Это были девяностые годы. Из ребят, с которыми и учился, и дружил, два человека ушли на пожизненный срок, а многих похоронили по разным причинам. И никаких гарантий, что я бы к ним не присоединился, не было. А если бы давались какие-то основы, что такое хорошо и что такое плохо, и не в форме некой игры, а серьезно, по-взрослому, их судьба могла бы по-иному сложиться.

Вопрос провокационный. Религиозное воспитание должно быть чисто православным или стоит весь спектр представлять?

– Если мы начнем в России преподавать синтоизм или индуизм, это будет несколько странно. Хотя в этих философских и религиозных науках весьма много интересного. Я считаю так – мы, находясь в России, изучаем русский язык.

Да, так и есть.

– Потому что русский язык – язык наших родителей, нашей культуры. Он позволяет не просто по-человечески коммуницировать, а делать это красиво. У нас в России был некогда выбран этот путь – путь Православия. Именно в этой системе ценностей Россия как государство развивалась и укреплялась. В XIX веке во всех школах преподавали Закон Божий.

Некоторые говорят: «Как же так? Преподавали Закон Божий, а потом случилась революция». Да, случилась, но мы же не только революцией измеряем результаты жизни целого народа в его православном мировоззрении. Мы видим, как расширялись границы страны, как умножалось население, а это очень существенный фактор. За 23 года правления Николая II на 50 миллионов приросло население страны. И можно поразмыслить: а если бы не произошло революции, каково бы было население России сегодня? Мы бы не задавались вопросом, откуда нам брать специалистов.

Нет, мы были способны всех воспитать и прокормить.

– Да, и знали, как нам осваивать, как нам защищать наши границы. Я просто перечислю: математики, физики, инженеры, врачи. Все это динамично развивалось в парадигме православного мировоззрения. Но случилась трагедия, случилась революция, и ее причины – это отдельная сложная тема.

Я сторонник мнения, что факт изучения людьми, детьми основ религии своей страны, своего народа делает таких детей, такой народ крепче внутри и лояльнее к тем, кто живет вокруг. Человек, знающий в совершенстве свой язык, способен постичь другие языки. Человек, который знает и любит свою религию, с уважением относится к носителям других религий. А псевдорелигиозные трагедии – фанатичные и разрушительные, возникают там, где существует только поверхностное знание, рождающее радикальные формы.

Об идеологизации названий

Всего несколько коротких вопросов... Екатеринбург и Свердловская область, святая женщина и террорист... Наши топонимические парадоксы. Как Вы относитесь к Карлу Либкнехту или...

– Розе Люксембург?

Идеологическим названиям. Несет это, по-вашему, какую-то составляющую или не несет? Или уже все забылось?

– Конечно, это не забылось. Я задавал вопрос среди наших сограждан, жителей Екатеринбурга. Это были и студенты, это были профессиональные сообщества. «Скажите, пожалуйста, кто такой Карл Либкнехт?» В лучшем случае, что я слышал: «Это европейский экономист».

С Карлом Марксом спутали, Либкнехт по другой стезе...

– Я говорю: «Вы просто мне объясните, чтобы я понимал, почему центральная артерия нашего города носит имя человека, совершенно неизвестного и непонятно как связанного со столицей Урала? Неужели мало местных ученых, инженеров, героев, поэтов, писателей, чьим именем могла бы быть именована улица?» Задаю вопрос, и люди говорят: «Слушайте, правда, почему?»

Да, есть сила привычки. «Ты на какой улице родился?» – «Я родился на Клары Цеткин». Но ведь были же поколения людей, которые родились на Главном проспекте, на Вознесенском проспекте. В какой-то момент был свершен некий бесцеремонный акт устрашения: было сброшено старое, и все равно что, лишь бы новое, поставлено на это место. Был период, когда людям буквально швырнули в лицо эти имена. И люди смиренно приняли, а кто не принял – уехал в неизвестном направлении.

Всякое деяние должно быть разумным. Я не сторонник того, чтобы мы сейчас брали и все наперекор обратно переименовывали, но все-таки стоит задаться вопросом, насколько дороги нашим сердцам Сакко и Ванцетти? Может быть, придет время посмотреть, как именно была поименована эта улица раньше, провести референдум или найти какие-то бесспорные события или имена, достойные для названия улиц, чтобы наш город был красив во всем, в том числе в названии своих объектов.

О современных технологиях в Церкви

Ни добавить, ни убавить. Прочитал в интернете, что Вы в 2014 году окончили семинарию, а в 2018-м – академию в Санкт-Петербурге. А тему дипломной работы помните?

– Конечно! Тема называлась так: «Интерактивное мультимедийное пособие по предкрещальной катехизации и по оглашению и послекрещальной катехизации». (Катехизация – обучение истинам Православной веры и чину церковной жизни. – Прим. ред.). Это ликбез, который мы должны проводить.

Пособие для обучения на дистанте?

– Тогда это еще не называлось словом «дистант». Это мультимедийное пособие для того, чтобы человек, который пришел покреститься, мог в течение двух академических часов внятно, понятно, аргументированно, иллюстрированно получить информацию о том, что такое Православная вера. И сегодня этот ресурс уже работает. Если интересно – зайдите.

Обязательно!

– «Восприемник.рф».

О методах ЭКО и позиции Церкви

У меня вопрос от женской аудитории. Как оценивать репродуктивные методы искусственного оплодотворения? Это же благое намерение – люди готовятся к чему-то, идут, стараются, но это тем не менее как бы не Божий Промысл. Каково к этому Ваше отношение?

– Чтобы сформировать официальную церковную позицию, была создана целая Патриаршая комиссия по биоэтике. Ее возглавляет ректор Санкт-Петербургской духовной академии. Есть аргументированные доводы и за, и против. Дело в том, что наука не стоит на месте. Десять лет назад, когда технологию экстракорпорального оплодотворения только внедрили, это была одна технология. Скажем так, гарантированно создавали несколько плодов, потом из них выбирали один, а остальные ликвидировались. И возникал вопрос – а что это? Если это уже организм живой, душа уже в нем есть, значит, это человек. Технология за это время пошла дальше. Уже, насколько я знаю, нет необходимости так страховаться и много создавать. Врачи могут работать точечно.

Далее: те дети, которые таким образом родились. За ними тоже смотрят и, собственно, им дают оценку: что это, насколько это развитая личность, насколько это человек Божий? Вот эти вопросы есть. Частично ответы на них отражены в Социальной концепции Русской Православной Церкви. Поэтому я однозначного совета семьям: «Все на ЭКО» или «Нельзя» дать не могу. Надо смотреть, все ли средства исчерпаны уже для естественного зачатия. Это, скорее, индивидуальный вопрос.

И последний вопрос. О чем я Вас не спросил, а Вы бы хотели сказать?

– Я бы хотел сказать об «Областной газете».

Интересно...

– Не секрет, что с «Областной газетой» у нас очень добрые многолетние отношения. Вот как мы говорили про корабль. Газета – это тоже своего рода корабль. Я хотел бы пожелать вам творческого вдохновения, признания читателей, чтобы та работа, то служение, которое вы несете – чтобы вам от них было хорошо. Я хочу пожелать симфонии отношений, доброты в коллективе, желания делать, нести добро. Сейчас не так много средств массовой информации целенаправленно дают позитив. Я желаю большого, интересного, созидательного позитива вам как главному редактору и вашему коллективу.

Публикуется в сокращении

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475