Ирина Анатольевна Горячева: Учимся читать, писать и любить мир по книгам РКШ

Продолжение. Начало в №36 (981)–№38 (983), №40 (985), №41 (986) 2018, №2 (995)–№10 (1003) 2019

«Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. Мы немного отдохнем и опять писать начнем» – знакомая разминка! Применяют ли ее в РКШ, спрошу разработчика филологического блока образовательной системы школы. Ирина Анатольевна, в детстве так делали?

– В детстве делала. Как велели учителя, так и делала. А нынче с нашими детьми мы не тратим на это время: в этом нет необходимости. Есть более важные задачи, которые позволяют детям не уставать. Мы много пишем, но инструменты, которыми пишут дети, не дают усталости, они дают только интерес и желание писать. Ведь письмо в нынешней школе – очень нелюбимый предмет.

Он фактически отмирает, как ни страшно мне произносить эти слова.

– Согласна. Но мы вернулись к методикам, которые завершили свое существование в 60-х годах (с реформы 1969–1970 гг.), к методикам, апробированным столетиями.

Глядя на все, что лежит у нас на столе, я просто чувствую себя в роли Буратино, глядя на эту чернильницу с пером. Что предложит учительница?

– Да, наши детки тоже это очень любят и очень этим дорожат, для них все эти инструменты значимы. Но начинают они писать карандашиком: черный карандашик с тоненьким, хрупким грифелем. Иногда мамы жалуются, что он легко ломается, а я говорю: «Как хорошо, что он ломается!» – ведь ребенок, выполняя задания в тетради для рисования по клеткам к азбуке К. Д. Ушинского, о которой мы говорили, рисуя по клеточкам вот эти картинки, не тратит много сил на то, чтобы провести линии.

Почему у ребенка уходит много сил, когда он овладевает письмом? Он очень старается. Он видит идеальный образец и хочет выполнить точно так же, а для этого ему нужно приложить усилия, и они выражаются в скованности мышц и в чрезмерном нажиме. Когда ребенок что-то пишет в таком состоянии, то, как я говорю, можно прочитать это с обратной стороны тетради или на скатерти. А это все чревато: это портит и осанку в том числе – меняет у ребенка координационный стереотип… Поэтому карандашик – то, с чего мы начинаем. Почему мы рисуем по клеточкам? Чтобы перейти потом к графической сетке, образованной горизонтальными и частыми косыми линиями, к письму в ячейке.

Раньше, когда готовили военных писарей, здесь было целых шесть разлиновок, и нужно было улавливать эти градации и понимать, на какой из этих шести сделать поворот, на какой из этих шести поставить точку. У нас, конечно, более упрощенный вариант. Тем не менее принципы письма сохраняются. С чего дети могут начать? Конечно, с ориентации. Вот у нас та полоса, в которой дети работают. А это дополнительные линии.

Давайте вместе с вами сейчас вот этим мелком, который называется «антипыль» (он не дает грязи и пыли), изобразим палочки высотой в одну ячейку. Прямо по этой линии – она задает направление, наклон...

Замечательно.

– Палочки, например, те, которые нужны для буквы «р», – длинные. Дети у нас потом выполняют эту работу на счет – «раз и два, приготовились». Причем дети выполняют это с одного росчерка. Лучше стереть, не тратить силы и просто заново переписать.

Прямо ставьте в пересечение и по этой линии ведите. «Раз и два»… Или палочки, которые нам нужны для буквы «в», для заглавных. «Раз и два». Буквы у нас состоят из палочек, из крючков. Сначала дети учатся проводить острый крючок, а потом – вот с таким плавным срезом. Палочка, срезаем уголок и доводим до соединения – крючок. Овалы – путем срезания вот этих уголочков и так же проводя по линиям...

А направление важно?

– Направление против часовой стрелки. Верно. Срезаем и прямо по линии ведем, срезаем уголочек и возвращаемся. Как вы думаете, можно из этой буквы «о» изобразить букву «а»?

Можно сделать вот так...

– Правильно. Приписать крючок. Буква «у» будет из чего состоять? Из крючка и петельки. Давайте я вам ее припишу. И все это, как видите, с одного росчерка и отрывая руку после изображения каждого элемента – в отличие от безотрывной методы, когда ребенок должен уподобиться взрослому человеку и выполнять траектории движения, которые ему не свойственны. В результате ребенок в школе изучает не зрительные элементы – палочки, крючочки, овалы, а зрительные элементы, обремененные двигательными.

Вот так пальчики и устают.

– Они устают, ведь невозможно оторвать руку и дать ей передышку. А работа мелом вдохновляет детей. Это так же, как классики на асфальте.

Она и взрослых вдохновляет.

– Да, и взрослым это интересно и приятно. А теперь давайте с вами напишем слово «шар» – и мы увидим, как буквы соединяются одна с другой: «ш» состоит из 3-х крючков. Раз крючок, два крючок, три крючок. Скажите, нужно делать соединение к букве «а»?

Нет, оно уже есть.

– Оно уже есть, оно заключается в этой букве.

А теперь против часовой стрелки ведем...

– Овал от буквы «а». Отрываем руку и приписываем крючок. И опять видим, что никакое соединение для буквы «р» не нужно. Теперь длинная палочка, соединение делаем и потом изображаем самый обычный крючок. Хотя и конец слова, эти крючки создают вот такую целостность, они как бы цепляют эти буквы одну за другую. Только верхние и нижние соединения там после овалов. Когда пишутся буквы «л», «м», там надо подумать, куда провести это соединение.

В детстве (я училась в начальной школе в конце 1970-хгг.) мы писали на доске (не разлинованной таким образом), и перо мне знакомо только по фильмам: мы писали автоматической чернильной ручкой, а такой процесс я даже затрудняюсь себе представить.

– Остроконечным пером не писали, да. Вот если мы посмотрим на это остроконечное знаменитое перо, со звездочкой, советское, которое уже Ярославский завод нынче не выпускает, и сравним вот с этой ручкой, то увидим, что у этих перьевых ручек уже есть шарик. Собственно, он выполняет такую же функцию, как шарик в шариковых ручках, позволяя ручке скользить по бумаге и не цепляться, линии можно проводить свободно в разных направлениях.

В этом отличие от остроконечного пера, которое неким образом воспитывает руку. И воспитывает, естественно, прилежание, усердие, внимание и даже способствует формированию осанки. Давайте попробуем с вами, например, вот в этих прописях провести палочки высотой в одну ячейку. Пожалуйста, поделитесь вашими ощущениями.

Я не зря вспомнила Буратино: пока мне просто страшно поставить кляксу.

– Верно, вы смахнули лишние чернила. Палочка. А теперь посильнее нажмите.

А если я нажму сильнее, боюсь, что порву бумагу.

– Нет, бумага плотная. Так. А теперь еще сильнее. Если мы посмотрим, как устроено перо, то увидим в нем прорезь… Чернила могут просто не вытечь оттуда или, наоборот, дать ту самую кляксу. Следовательно, ребенок должен управлять своей рукой, координировать нажим, формировать ритмически нажимное письмо. Вот для чего служит карандашик с тонким грифелем – чтобы ребенок привык к пишущему инструменту, привык работать им, не тратя усилий. И дальше ему, как переходящее красное знамя, выдается вот это перо. Я не шучу: оно выдается детям именно когда они овладели работой в прописях, в тетрадях вот этим простым карандашиком, когда у них стали получаться какие-то изображения. Еще обратите внимание: если писать пером, повернутым другой стороной, то оно опять не даст чернил. И очень важный момент связан с безотрывным письмом: методику безотрывного письма невозможно воплотить с помощью вот этого пера – в любом случае нужно отрывать руку, и рука у ребенка будет отдыхать.

А как часто эти занятия, которые не только дисциплинируют, ставят руку, не только позволяют полюбить письмо как некий художественный акт (мне кажется, они еще и картины писать могут научить), предлагаются детям в неделю? И до какого возраста?

– В 1-м классе, как только ребенок получил перо в руки, он работает целый год. Во 2-м классе – уже тетрадочки с упрощенной графической сеточкой: там нет средней дополнительной строки, но дети еще продолжают работать этим пером… Практически 2,5 года и только потом им дают в руки автоматическую ручку. Она тоже дисциплинирует. Почему именно эти ручки? У них тоже открытое перо: хочешь – не хочешь, а захват верный формируется. К тому же шариковая ручка имеет какой-то обыденный, обывательский налет, оттенок, а в этом инструменте все-таки некий элемент благородства присутствует.

Таинство, действо какое-то...

– Действо. Поэтому хочешь не хочешь, но будешь прикладывать усилия, когда пишешь этой ручкой. У нас дети всю школьную жизнь в РКШ пишут только перьевыми ручками и раз в неделю обязательно проводятся уроки чистописания, вплоть до 6-го класса. Предлагаются красивые прописи – целый комплекс, когда ребенок должен не только изображать буквы, но и выполнять орнаменты, которые с каждым разом усложняются.

Как интересно! В моей начальной школе были орнаменты, но только на самом первом этапе обучения, и предполагалось, что уходя от орнаментов ты способен писать буквы. А здесь они просто усложняются и сопровождают тебя всю школьную жизнь.

– Практически да. Но мы не хотим экономить на эстетике – рационализация и прагматизм сейчас очень высоки. Мы хотим, чтобы у детей сохранилось что-то иррациональное в их жизни, в их сознании, чтобы они, например, могли вывести росчерки, могли изобразить буквы с вензелями, с завитками, могли свои монограммы написать и могли приобщиться к некой эстетике.

Например, каллиграфическое рисование XVII века повторить и потом уже, приобретя опыт, поработать вот в этих тетрадочках, здесь есть только текст. Они могут изобразить свой орнамент, переписать текст, изобразить букву, заголовок с красивыми завитками, сделать виньетку и какой-то каллиграфический рисунок уже на эту тему добавить самостоятельно.

Если бы письмо в таком объеме было представлено даже шариковой ручкой, это было бы чем-то революционным сегодня: мы все хорошо умеем тыкать пальчиками в клавиши, и у нас атрофируются эти навыки. А это, с моей точки зрения, элитарность (в лучшем смысле этого слова).

– Согласна. (Продолжение в следующем номере)

Записал:
Игорь Лунёв

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475