Иеромонах Макарий (Маркиш): Церковь и вызовы современности

В СМИ иногда можно увидеть, что создается негативный образ Церкви. Кому это нужно, к чему это может привести?

– Вы хорошее слово сказали: «иногда». Не всегда, не во всех средствах массовой информации, нерегулярно, нечасто. А кому? Понятно, кому: тем, кто желает идти против Церкви, против Христа. Да, такие люди есть. Определяется это не рассудком и даже не эмоциями, а недоброй, злой волей. К сожалению, это так, и тут удивляться нечему, это шло от создания мира, от Каина (даже, может быть, и от Адама с Евой, когда они совершили ошибку), и будет так до самого последнего сигнала. Что сделаешь...

Почему же в человеке включается такой процесс?

– Грехопадение, искажение человеческой природы за счет прародительского повреждения – тут богословие самое простое, основное, базовое.

А к чему может привести процесс создания негативного образа Церкви?

– Это уже борьба, понимаете. Мы должны помнить, что наша брань, как пишет апостол Павел, не против плоти и крови – не против людей, но против злых начал, против злого, недоброго начала в мироздании. А раз это брань, война, борьба, то здесь действует столкновение воль – доброй воли, человеческой, и злой воли – бесовской, дьявольской. К чему идет? Как в любой войне, есть победа, есть поражение, увы.

Важно, как заметил Владимир Соловьев, как это очень хорошо процитировали «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви»: мы не можем рассчитывать на то, что земная жизнь станет раем, но мы должны добиваться того, чтобы она не превратилась в ад. Борьба идет за это на разных фронтах, разных участках, полях сражений в разных странах, с разными людьми. Солженицын тоже очень хорошо написал, даже с не особо христианской платформы, но очень по-христиански в «Архипелаге ГУЛАГ»: граница между добром и злом (а мы можем сказать, что линия фронта этой борьбы проходит не между странами и даже не между людьми, а через сердце каждого человека). Вот вам ответ.

И через мышление каждого человека.

– Да, под сердцем понимается его...

...Через те образы, которые человек воспринимает.

– Совершенно верно, да.

Как Церковь может отвечать на эти вызовы?

– Так, как она существует с самого начала мира, с момента своего возникновения. А доброе устроение человека – с самого начала мира. Если Адам и Ева принесли свое покаяние и сегодня прославляются в числе древних праотцев, угодников Божиих, если последующие поколения, вопреки дурным качествам, присущим искаженной человеческой природе, тем не менее, добивались успехов в этой борьбе, если с момента Воплощения и Воскресения Господа Иисуса Христа мы получили совершенно новые средства для победы в этой борьбе, все они при нас. Лично Христос с нами в Церкви. Следуя Ему, подражая Ему (Христос, помните, оставил нам пример, которому мы должны следовать, по словам апостола), следуя Ему и за Ним (практически одно и то же), мы можем с уверенностью говорить, что, даже если в этой борьбе происходят неудачи, отступления, какие-то местные поражения, в ней не должно быть разгрома. В ней мы должны быть победителями в долгой перспективе и в перспективе жизни каждого человека, в нашей стране, нашем обществе.

Следует ли вступать в прямой спор, столкновение с этими негативно настроенными силами?

– Мы так и так с ними в прямом столкновении. Это логика военного дела, логика конфликта. Если противник против нас выставил пулемет, не надо идти на него открытой грудью. Если противник выставляет танки – значит, надо использовать противотанковые средства: они есть, но надо уметь их применять. Каждому делу, в каждой конкретной ситуации выбирать, подбирать правильные средства противодействия.

Я вспоминаю аудиоинтервью тогда митрополита, ныне Святейшего Патриарха Кирилла – это было, вероятно, самое начало 2000-х годов, радиопередача «Слово пастыря». Тогдашнего Высокопреосвященнейшего митрополита спросили: столько грязи льют СМИ на Церковь (тогда существенно больше, чем сейчас, – мы должны это знать, говоря о победах и поражениях в нашей борьбе, все-таки определенный успех достигнут, тогда было гораздо хуже), как с этим быть? Примерно те же самые вопросы, что мы с вами обсуждаем. Владыка рассказал о конкретных особенностях, вопросах, которые тогда волновали людей. А под конец, я прекрасно запомнил этот его ответ, он сказал: «Вообще-то говоря, было бы странно, если бы мы не видели этих нападок в СМИ. Я бы лично подумал, что дело идет неладно, если бы на нас грязь не лили». Так что действительно...

Мой покойный отчим – ветеран войны. Он служил офицером разведки и делился своими воспоминаниями о войне. Разведчики по реакции противника (например, идет артобстрел, артиллеристам поручили определенную цель, они ведут огонь, а разведчики смотрят, как противник реагирует, когда он открывает огонь, когда прекращает, по каким целям бьет), по ответу противника, по ответным признакам его деятельности, которые обычным бойцам невдомек, – офицер разведки уже знает, какой прицел взял противник, с какой частотой ведет огонь, делает какие-то выводы и извещает начальство, командование. Так и мы, в точности.

Часто Церковь обвиняют в излишнем консерватизме, говорят, что она ограничивает свободу слова, творчества. Действительно ли она ограничивает истинную свободу?

– Разумеется, нет. Вот мы с вами говорим об информационной войне. Эта ложь, о которой вы сказали, – один из залпов, одна из целей, по которой бьет противник. А бьет, чтобы запутать мозги простым людям – малоинформированным, малоопытным. «Клевещите, кто-нибудь да поверит» – по-моему, чуть ли не к Вольтеру восходит такая формулировка. Всегда наши истинные противники этой формулировкой пользовались.

Видите, в чем дело. Консерватизм и порабощение (или, так сказать, какие-то полицейские меры) – это совершенно разные вещи. Полиция исполняет закон – это исполнительная власть. Если закон запрещает распространять порнографию, то полиция должна этому противодействовать (к сожалению, дорогие друзья, она занимается недостаточно активно, но помоги Господь нашей полиции). Но Церкви это не присуще. Хотя, разумеется, нравственные принципы, понятия о добре и зле у нормальной полиции и у Церкви совершенно одинаковые. Но делает дело полиция, а не Церковь. А консерватизм, то есть тенденция к сохранению доброго начала и сопротивление началу злому, естественно, присущ Церкви.

Консерватизм не столько сопротивляется злому началу, сколько сохраняет доброе. Если скажут нам: ну что, Церковь, верите в Троицу Святую? Да. А почему в четверицу не поверить? Логично было бы. Мы бы сказали: «Нет, простите, не будем в четверицу верить, сохраним Троицу Святую, как Ее нам открыл Святой Дух от начала церковной жизни. А вы, друзья, если желаете верить в четверицу, пятерицу, шестерицу – живете в свободной стране: пожалуйста, живите в лесу, молитесь колесу, дело ваше, свободное», – вот что ответит Церковь. Но не надо при этом называть себя православными. Даже это Церковь не может запретить – у нас нет монополии на название «Православие» или «христианство». Не помню, по-моему, даже в этой студии я вспоминал своего знакомого грека, можно сказать, друга: в нашем бостонском приходе был замечательный прихожанин – когда заходили разговоры на тему, что появился такой-то раскольничий митрополит, такой-то псевдомитрополит, псевдоепископ, псевдосвященник, он с экспрессией, присущей своей нации, говорил: «Я тоже устал это все слушать, завтра поеду в магазин церковной утвари, покупаю себе панагию, посох – буду сам себе епископ Дмитрий!» Такой вот жесткий сарказм.

То есть Церковь ни в коем случае не против свободы слова, творчества, – вообще свободы, но какой?

– Ну, видите, в чем дело, здесь уже разговор очень широкий (как говорил Митя Карамазов, «широк человек, я бы сузил») – нам надо будет немного сузить, чтобы уложиться в рамки нашей передачи. О свободе слова можно вспомнить замечательное стихотворение Тютчева – XIX век, очень политически некорректное по современным масштабам, «Encyclica»:

Не от меча погибнет он земного,
Мечом земным владевший столько лет, –
Его погубит роковое слово:
«Свобода совести есть бред!»

Там он поместил грозные инвективы против Папы Римского Пия IX: Папа Пий пытался ограничить свободу слова и называл ее бредом. А русский поэт, православный верующий, его предупредил, что «его погубит роковое слово».

Ну что сказать? Тут можно всерьез говорить, на фактических основах. Откроем вероучительный канонический документ под названием «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека». Я всем очень советую, даже очень рекомендую почитать этот документ – он не такой длинный, страничек 10, но зато мы можем усвоить многогранность понятия «достоинство и свобода» и то, как в это многообразие укладывается концепция права.

Бог не дает права – Бог дает свободу, а право устанавливают люди в соответствии со своими приоритетами. Права формулируют, добиваются их исполнения, или, наоборот, их исполнение ослабляется по воле и желанию людей: если это монархическая власть – значит, монарха или деспота, если власть республиканская – значит, по законодательной воле народа, которая выражается в законах.

Возьмем что-то простое, чтобы нам не уходить особенно в идеологические тонкости. Сейчас XXI век, открутим стрелку часов на 100 лет назад. Есть какой-нибудь предприниматель – 100 лет назад в России уже дело было плохо, уже было не до предприятий...

1917-й год...

– Или чуть пораньше. Или возьмем какую-нибудь другую мирную страну. У предпринимателя есть деньги, он построил фабрику (текстильную или ситценабивную). У этой фабрики есть отходы. Он их сливает в воду – грязь набивного красочного производства (когда текстиль красят, там много каких-то отвратительных отходов), сливает в речку. Ему скажут: «Что это ты делаешь?» Он скажет: «Ну, речка и речка – грязная? Что же сделаешь? Не мои проблемы». И не просто ему бы никто ничего не сказал – никто ничего и не говорил, такие были обычаи, такие законы. А сейчас? Попробуй кто-нибудь что-нибудь слей – не только фабрики лишишься, а еще и свободы: пойдешь в тюрьму на большой срок. И правильно. Почему так? Так поменялись законы, и они поменялись в лучшую сторону, и речки стали чище.

Таких примеров множество. Люди в соответствии с жизненным опытом, обстоятельствами жизни и так далее меняют права, средства исполнения, меняется образ жизни и образ действий. К сожалению, сегодня в нашей стране порнография работает, как промышленные отходы в XIX веке: льется без ограничений. Но уже за детскую порнографию можно получить срок – и очень хорошо, я этому очень рад. За пропаганду гомосексуализма и половых извращений срок вроде бы никто не получал, но законы существуют – я наде-юсь, что и срок будут получать за это. Вот так, не удивляйтесь, друзья мои: «…начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое», – цитируя апостола Павла, 13-я глава Послания к Римлянам. И меч не должен ржаветь у него в ножнах.

Вы сказали: давайте вернемся на 100 лет назад. По этому поводу – о фильме, который должен выйти в октябре 2017 года – «Матильда», о событиях почти столетней давности, о Николае Александровиче Романове.

– Даже более чем столетней давности – эта байка относится к его юношеским годам, к будущему Императору.

Говорят, что «в этом фильме нет ничего такого, безобидная романтическая история». Настолько ли она безобидна?

– Опять-таки, очень многогранный, многосторонний, глубокий вопрос. И первое, что бросается в глаза, о чем нужно сказать: наши попытки (или наших слушателей, друзей) все это дело простить и свести к каким-то простым формулировкам (а иногда и лозунгам, а иногда крикам и воплям) непродуктивны. Они мешают людям. Вот наша замечательная современница, депутат Государственной Думы Поклонская – очень мудрая женщина, она мне очень нравится. То, как она говорит об этом деле, показывает – она очень заинтересована, неравнодушна к этим делам, в том числе к этому фильму, но в то же время она воздерживается от примитивных лозунгов. Она настаивает, что этот фильм несет вред людям, что ему не место на широком экране. Основания для этих суждений, обобщения этих суждений требуют гораздо более глубоких размышлений, чем кажется большинству наших современников. Топнуть ногой и сказать «нельзя» или топнуть другой ногой и сказать «как это вы можете нам запрещать?» совершенно...

...Примитивно.

– Это не просто примитивно, но и вредно. Когда люди спорят о фасоне шляпки или брюк, нужно или нет, чтобы были дырки на коленях, в рванине ходить отвратительной, или как раз так и надо, то вполне можно сказать: дело ваше, спорьте, носите, рвите штаны на любых местах, хоть спереди, хоть сзади, никого это особо не дергает. Если только вам туда залетит что-нибудь, тогда будете раскаиваться. А когда речь идет об искусстве, о нравственной жизни народа, каждого человека в отдельности, общества, когда это связано с жизнью Церкви, тогда эти примитивные выклики и возгласы, упрощенчество – все это становится не просто бесплодным, но и вредным, потому что сбивает нас с цели.

Я так говорю об этом неслучайно, потому что мне 19 лет тому назад, в 1998 году, пришлось писать довольно пространную реляцию, целый диалог в стиле Платона о другом фильме, итальянском. Фильм по роману Казандзакиса назывался «Последнее искушение Христа». Тоже была масса разных неприятных эмоций по этому поводу: одни требовали его запретить, другие требовали запретить тех, кто пытается запретить. Тогда не был так распространен интернет, и выпуск фильма на экраны был событием более важным, чем сейчас. Сейчас можно сказать попросту: друзья, вот интернет, смотрите все, что не запрещает закон. Хотите смотреть квадратную Землю? Смотрите. Хотите смотреть гадости про покойного Императора, причисленного к лику святых? Закон не запрещает, дело ваше. Бейтесь головой об стену – закон тоже не запрещает.

Но, тем не менее, хотя можно было бы так вопрос поставить, поскольку выход фильма на экраны – это все-таки событие, и материальное: речь идет о денежках, которые кто-то хочет выручить за демонстрацию этих фильмов и просмотр, все равно на общественной арене эта тема дискутируется. Я бы эту тему по существу – вместе с Поклонской – рассматривал бы с точки зрения аналогии, о которой я говорил в связи со сливом нечистот в ручей. «Мои нечистоты? Мои. Куда хочу, туда сливаю» – «Стоп: вы сливаете в ручей, а ручей-то не ваш – ручей течет уже по территории, которая вам не принадлежит. Если вы бы эти нечистоты глотали – Господь вам судья, а вы их не глотаете, вы их выпускаете в среду обитания. Здесь ручей или атмосфера, куда тоже выпускают разные загрязнители, – это общая среда обитания людей, не только вас лично!» Поэтому к разного рода произведениям искусства или якобы произведениям искусства можно и нужно предъявлять те же требования, которые мы предъявляем к другим факторам, влияющим на среду обитания. Я бы так на это смотрел.

А если человек не признает нечистоты нечистотами, говорит, что это удобрения?

– Хорошая аналогия. Вот сегодняшняя реалия: выпускает он сернистые выхлопы в дымовую трубу или фенолы в реку, и скажет: «А я не признаю!» Что скажет судья? «Твои проблемы, но я именем закона выношу приговор». А в отношении такого рода произведений искусства (или предполагаемых произведений) у судьи (да и у суда на сегодня) нет оснований для вынесения такого приговора. А откуда взять? Помните, что я вам сказал насчет прав? Права-то Господь не дает людям, Он дает им способность мышления. Нигде, ни в каком Священном Писании не написано, что двуокись серы – это яд, который нельзя выпускать в дымовые трубы. До этого люди дошли и внесли в свои законодательные, административные акты, а судья, основываясь на этих материалах, может вынести тот самый приговор именем закона, который апостол Павел символически показывает в 13-й главе Послания к Римлянам.

А что же нам делать теперь в отношении кинематографа, или порнографа, или еще какого-нибудь «графа»? Нужно реализовывать законодательную волю нации. Мы, Россия, в этом деле неопытны, мы живем в правовом пространстве каких-то 25–30 лет. Как используют свой правовой опыт другие страны – это их проблема, но у нас этот опыт еще не накопился. Сегодняшние новости о том, что Верховный Суд подтвердил запрет на деятельность «Свидетелей Иеговы». Много сил ушло, много времени, чтобы российская правовая система расправила плечи и вынесла решение, которое давным-давно висело в воздухе.

А в других странах этот запрет...

– Я знаю, что в некоторых странах этот запрет существует, не помню наизусть, в каких, а в других – нет, в зависимости от их законодательной воли, их традиций или позиций религиозных организаций в общественной жизни этих государств. Честно говоря, не так важен международный правовой опыт – он нужен как боковой ориентир. А основной, прямой ориентир – это непосредственное национальное сознание и национальная воля, выражаемая в действиях власти. (Окончание в следующем номере)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475