О жизни Александро-Невского прихода села Шурала. 1937 год

Вступление

В какой-то момент начинаешь понимать, что это не личное дело каждого – перелистнул страницу и забыл – а общее дело. Память и памятование – общее дело всех.

Самое главное в этом тексте, конечно, люди. Хотя мы не сможем выстроить сюжета, ситуаций, диалогов. Мы не сможем ничего придумать.

Все документы – следственные дела из ГААОСО (Государственного архива административных органов Свердловской области).

Рассказ об августе 1937 года для Александро-Невского прихода с. Шурала, о его настоятеле, о. Михаиле Хлопотове, членах церковного совета, о священниках невьянского благочиния – протоиерее Григории Лобанове, протоиерее Леониде Коровине, диаконе Николае Иванове и других.

Мы не могли не написать и о двух архипастырях, возглавлявших Свердловскую кафедру в 1935–1937 гг. Это архиепископы МАКАРИЙ (Звездов) и ПЕТР (Савельев), которые тоже были арестованы и расстреляны.

Все они были арестованы 6 августа 1937 года по ложному обвинению: участие в контрреволюционной повстанческой организации церковников. Это сфабрикованное в недрах НКВД дело об организации, которой никогда не было.

Общая Предыстория

После революции, как трагического тектонического разлома страны, для Русской Православной Церкви наступили самые тяжелые времена. Это получило свою оценку в документах как планомерное и систематическое уничтожения Православия в России.

Для укрепления безбожной власти необходимы были инструменты. И одним из них был страх. А вторым – образ врага.

Было несколько типов «врагов народа»: диверсанты и шпионы; «троцкистско-бухаринские отщепенцы»; «остатки ликвидированных эксплуататорских классов, полная ликвидация которых является вопросом ближайшего будущего», и, наконец, «мракобесы в рясах, ермолках и чалмах» (выражение Е.М. Ярославского, основного, пожалуй, партийного мракобеса). В 1937 г. он заявлял, что «религиозные организации – единственно легальные реакционные вражеские организации».

Важность борьбы с религией неоднократно подчеркивалась партийным и советским руководством. Н.И. Бухарин, выступая на II съезде СВБ (1929 г.), говорил, что «антирелигиозный фронт кричаще ясно виден как фронт классовой борьбы».

Правда, строитель нового государства Н. Бухарин и сам был расстрелян, хотя и ратовал за победу на фронтах классовой борьбы.

На газетных полосах крупным шрифтом набирались лозунги: «Кулак и поп – наши враги! Врага надо бить на всех участках классовой борьбы, вырывая из его рук возможности использовать темноту и невежество в отсталых массах трудящихся против социалистического строительства».

Вся эта идеологическая риторика делала свое дело. Тут важно было назвать врага. И никто бы не стал разбираться по существу, но предполагалось, что после линчевания жить станет лучше и веселей.

Кроме внешней опасности в виде идеологии и политики нового государства, появилась и внутренняя опасность.

Хотелось бы упомянуть «обновленчество», которое расцвело «пышным цветом» на просторах России. Это был удар по многовековой традиции.

После ареста Патриарха Тихона возникла «обновленческая» церковь. В ряды ее влились, в первую очередь, молодые священники, главным образом, из числа тех, кто еще недавно служил в далеких сельских приходах или небольших городках. Благодаря тому, что после возвращения красных в больших городах освободились вакансии при крупных соборах, эти пастыри получили «повышение». Поддержали их и некоторые старые священники, либо не желавшие рисковать потерей места, либо увидевшие возможность сделать быструю карьеру. Заметно, что у обновленцев неожиданно становятся архиереями совсем молодые священники, в том числе женатые и не бывшие монахами. Раньше такое было невозможно. Но почти всех их в 1937 году ожидал расстрел.

«Власти поддерживали «обновленческую» церковь, раскалывавшую верующих на два лагеря. Им передавали в городах лучшие соборы: в Екатеринбурге – кафедральный Богоявленский собор, старейший и крупнейший екатеринбургский собор (он стал у обновленцев кафедральным), Максимилиановскую и Святодуховскую церкви («Большой» и «Малый» Златоусты) и еще три церкви. При передаче Екатеринбургского собора 18 октября 1925 года в городе произошли единственные за все годы советской власти уличные беспорядки и открытое столкновение толпы верующих с властями, так что городской административный отдел был вынужден применить для «усмирения» конную милицию.

При обновленцах для управления церковью была создана Уральская митрополия с центром в Екатеринбурге (Свердловске) во главе с митрополитом» (цит. по публикации в сети С. Ворошилина «Шесть веков иерархии Русской Православной Церкви на Урале»).

«Однако староцерковная иерархия, признававшая Патриарха Тихона, а затем назначенных им местоблюстителей, все же продолжилась. До 1925 года между последователями Патриарха Тихона сохранялось единство. Но после ареста местоблюстителя Патриаршего Престола Петра Полянского произошел их раскол. На Урале были представители двух направлений: сергиевского и григорьевского. В Екатеринбург в 1926 году возвратился прежний архиепископ Григорий (Яцковский), который после выхода из заключения в декабре 1925 года возглавил ВВЦС, и то направление, которое по его имени получило название «григорьевского». Благодаря его личному высокому авторитету среди верующих города, это направление становится здесь наиболее многочисленным. Григорьевцы поддерживались общинами Александро-Невского собора, который стал у них кафедральным, Иоанно-Предтеченской, Лузинской, Спасской (Толстиковской), Троицкой (на ВИЗе) церквей. Число григорьевцев составило 70% от всех прихожан города. В 1928 году Григорий Яцковский стал митрополитом.

В 1930 году по решению партийных органов началось массовое закрытие церквей в стране. Одновременно с проведением коллективизации закрываются практически все церкви в сельской местности, где священнослужителей приравняли к кулакам и «раскулачивали». А в городах, согласно новому «закону» о вероисповеданиях, оставили лишь по одной церкви на каждое из религиозных направлений. В Екатеринбурге это были: одна церковь для «обновленцев» (Всехсвятская на Михайловском кладбище), одна для «староцерковников» (Иоанно-Предтеченская на Ивановском кладбище), причем в этой церкви разместили и «григорьевцев» (в самом здании церкви), и «сергиевцев» (в подвале). В 1937 году после закрытия Всехсвятской церкви оставшимся обновленцам дали место в подвале этой же церкви, но с другим входом. Следует отметить, что до 1930 года в сельской местности работали почти все церкви, имевшиеся до 1917 года» (С. Ворошилин «Шесть веков иерархии Русской Православной Церкви на Урале»).

И в ситуации «между Сциллой и Харибдой» нужно было вести нашей Православной Церкви свой корабль.

Поэтому архипастырское служение было невероятно опасным для жизни Правящего архиерея. Да и священство было тоже под постоянным если не ударом, то прицелом.

А что же оставалось делать простым деревенским верующим? Как хранить веру Православную в бедности, злобности, и беспросветности? Весь смысл жизни тогда, конечно, был обращен ко Христу, к «Бог терпел и нам и велел».

С одной стороны, идет тотальная слежка и пишутся т.н. «меморандумы» на Владыку, батюшек и соседей, с другой стороны, приход посещают «обновленцы» и соблазняют, что «с ними церковь не закроют».

Все эти ситуации отразились в документах следственных дел, касающихся Невьянского благочиния.

Так в 9-страничном «меморандуме» от 6 февраля (ГААОСО, Ф. Р-1. Оп. 2. Д. № 10963) подробно описывается приезд Владыки Макария (Звездова) в Невьянск и его пребывание в течение 3 дней. «Меморандум» имеет гриф «о контрреволюционной деятельности».

А вот информация из другого «меморандума» 1935 года об обновленчестве.

«В апреле с.г. в кладбищенской церкви после службы священники Коровин и Лобанов рассказывали женщинам-прихожанкам, что приходил в штатском костюме священник Старцев и предлагал им перейти в обновленцы со всем приходом, но мы ему ответили, что мы никогда в обновленцы не пойдем, как это предлагали еще тогда, когда мы сидели в тюрьме.

Относительно храма – дело общины, община об этом знает. Если заключен архиепископ МАКАРИЙ в тюрьму, может, и нас арестуют, и как поступит община, мы сказать ничего не можем, но думаем, что не допустят обновленных священников.

В разговоре с активистом церкви фотографом Матищевым относительно обновления, последний заявил, что на собрании церковного совета священнику Коровину сказали, что, если они перейдут, то пусть убираются из Невьянска, на собрании присутствовало 6 женщин и 2 мужчин».

«9 июля 1935 г. я был в церкви на кладбище, народу было человек 50, приехал поп из Свердловска, предлагал, чтобы прихожане дали согласие на переход в обновление, но бабы его проводили с ненавистью и сказали, чтобы ноги не показывал к нам, «умрем, обновление не примем».

«Если наши попы согласятся, то мы их проводим».

Очень у них твердая председательница Уткина. Видно, что всем приходом управляют Чернобровкина и Уткина.

Фамилию попа из Свердловска что-то они не спросили, дело было вечером 8 июля, и он просился ночевать в церкви, и бабы его проводили за ворота, и он, говорит, у них просился: ну, примите, я перейду к вам служить по Тихоновскому обряду. Этим он еще больше рассердил баб: значит, просился на порог, а, пожалуй, говорят, залезет на печку».

Вот такая непримиримая позиция верующих. Ничего не отдадим, будеми стоять до конца за веру Православную. Верные тихоновцы!

Еще цитата из документа (меморандума), свидетельствующая о настроении верующего человека:

«В июле 35 г. на вопрос Шиловой Екатерины: почему церковники ходят по домам с иконами, Сапожникова Елена ответила: НЕ МЕШАЙ СЕЯТЬ ДОБРЫЕ ДЕЛА».

Это ведь не «поругались – помирились». Это абсолютно точное понимание, зачем ходят священники по домам с иконами. И слова «сеять добрые дела» дорогого стоят.

Вот еще информация из доноса (меморандума), которая свидетельствует о внимательном отношении священника к своим прихожанам:

«7 ноября 1936 вечером ходила ко всенощной и при окончании службы я подошла к о. Григорию благословиться.

Он спросил о моем здоровье и вообще, как и где я проживаю, зная, что раньше я была арестована вместе со священниками Субботиным и Финодеевым.

Он меня спросил: Вы благополучны? Вас не вызывают снова в НКВД?

Я ответила, что нет».

Эти документы позволяют судить, что даже провинциальная деревенская жизнь была под надзором органов НКВД. И доброхотные или запуганные властью помощники готовы были рассказать все, даже то, чего не было. Наверно, были и такие случаи. А вот зачем, становится ясным, когда раскрываются планы системы НКВД. Это было нужно ради двух-трех фактов, которые легли бы в основу сфабрикованных дел.

Там, собственно, было два инструмента-мотива для ареста: один – вот такие информсводки, а второй – это бывшие аресты священнослужителей или мирян. Попал ранее в поле зрения «органов» (ни за что – просто сказал проповедь), арест, суд, высылка. И хранится уже компромат. И далее будет уже новая история, новый арест.

Но с 1934 года в атмосфере тотальной слежки и будущей новой волны террора возникает тема для крупного дела – дела «церковников».

В обвинительном заключении по делу Петра Холмогорцева – митрополита григорьевского направления – ( ГААОСО, Ф. Р-1, Оп.2. Д. 8355. С. 375–376, т.1. дело Холмогорцева), по которому проходило 22 человека, написано:

«Следствием по делу установлено, что в 1934 г. митрополит Сергий Страгородский установил антисоветский блок с реакционно настроенными митрополитами всех ориентаций, создал в Москве «Объединенный церковно-политический центр», который и осуществлял политическое руководство всеми действующими на территории СССР повстанческими организациями церковников, стоящими на фашистской платформе.

На Урале уполномоченным этого центра являлся митрополит ВВЦС Петр Холмогорцев и епископ Тихоновской ориентации Макарий Звездов и Глеб Покровский, которыми и была развернута интенсивная работа по созданию на Урале контрреволюционных повстанческих кадров из числа церковников, кулаков и антисоветских элементов.

В 1935 г. духовенство возглавили Петр Холмогорцев, епископ Петр Савельев и митрополит Трубин».

«Церковно-политический центр одновременно был связан с Германским посольством и Польской миссией в Москве. Из этой организации Петр Холмогорцев входил от контрреволюционной организации церковников в Уральский повстанческий штаб, объединяющий контрреволюционные повстанческие формирования троцкистов, правых, эсэров и церковников».

С целью осуществления массовых репрессий, в том числе и против Церкви был сфабрикован материал о существовании в СССР Всесоюзной антисоветской церковной организации, во главе которой якобы находился объединенный церковно-политический центр. Идея состояла в том, чтобы обезглавить руководство Русской Православной Церкви и так решить идеологическую задачу.

1937 год. Большой террор

30 июля 1937 г. вышел оперативный приказ № 00447 наркома внутренних дел СССР Н. Ежова «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Согласно этому приказу, репрессиям подлежали, в том числе «наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих...».

В соответствие с приказом всем подразделениям НКВД предписывалось начать операцию по репрессированию «врагов народа». К ним были отнесены бывшие «кулаки», а также священно и церковнослужители и монашествующие. Документом предписывалось приговорить к расстрелу или заключению на 10 лет в ГУЛАГ 268950 человек по всей стране. Операцию планировалось начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок, однако в январе 1938 года было разрешено репрессировать еще 56000 человек. Все республики, края и области получили свою квоту репрессируемых лиц. Сотрудникам НКВД в это время было официально разрешено применение к подследственным физического воздействия, то есть пыток.

На Урале, согласно этой разнарядке, следовало репрессировать 10000 человек (из них 4000 должно было быть приговорено к расстрелу, а 6000 – к заключению на 10 лет в ИТЛ).

Но по показаниям высших начальников УНКВД по Свердловской и Пермской областям было репрессировано в два раза больше. В документах упоминается цифра 24000 человек.

Возможно, этому акту предшествовало бедственное состояние колхозов (неурожай 1936 г.), которое не отвечало заданной сверху оптимистической настроенности, что в стране «жить стало лучше и веселей», а победа социализма не за горами. Необходимо было заглушить недовольство, найти виновников экономического и социального неблагополучия.

Несмотря на массовое закрытие церквей, религиозная жизнь не умирала, духовные ценности по-прежнему играли большую роль в жизни и укладе людей, особенно деревенских. Документы свидетельствуют, что многие продолжали участвовать в богослужениях, посещать церкви и соблюдать обряды. В престольные праздники рабочие старых уральских заводов не выходили на работу. Верующие сохраняли и передавали из поколения в поколение иконы, священные книги, молитвенники, атрибуты религиозных культов. Комиссия по вопросам культов при Президиуме ЦИК СССР в одном из докладов констатировала бессилие местных органов власти: «Религиозная жизнь течет по руслу, неизвестному для РИКа». Осведомленность центральной власти также была минимальной.

Для верующих появлялась минимальная возможность создать пространство индивидуальной свободы. Вторая «пятилетка безбожия», которая должна была пройти с 1932 г. и завершиться ударными темпами за 4 года в 1936 г., также не изменила коренным образом религиозную ситуацию. Это наглядно показали итоги переписи.

По результатам январской переписи 1937 г., включавшей вопрос о религии, из 97 521 ответивших на него – 55 278 (56,7%) заявили о своей вере в Бога. В результате Совет Народных Комиссаров СССР признал организацию переписи «неудовлетворительной», а сами материалы переписи «дефективными». 1 января 1937 г. происходила Всесоюзная перепись населения. Это был единственный раз, когда в опросном листке была графа: вероисповедание. Специально разъяснялось, что атеисты должны писать «неверующий», без всяких дальнейших пояснений. Верующий же должен означить свое вероисповедание. Процент верующих оказался очень большой.

С этим предстояло что-то делать, т.е. организовать сценарий борьбы с врагами. Правда, эти враги были советскими гражданами, жителями страны, строящей светлое будущее. (Продолжение следует)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475