Протоиерей Андрей Канев: Что такое мытарства?

Продолжение. Начало в №11 (860) 2016 – №15 (912) 2017

– Мы продолжаем читать «Слово о смерти» святителя Игнатия (Брянчанинова) на наших уроках «Школы покаяния». Напомним, в этом фундаментальном творении автор не просто исследовал Священное Писание, богослужебные тексты, жития святых, описания святых отцов по теме, но и впервые собрал весь этот богатейший материал в стройную систему. И нам, конечно, было бы полезно узнать, как создавалось это богословское произведение, которое сам святитель в переписке назвал «особенно замечательным» – в чем же его особенность и замечательность? Кратко ответить на этот вопрос невозможно. Но если внимательно всмотреться в то, как и чем жил святитель, ответ обнаружится обязательно.

Когда Владыка Игнатий ушел на покой и поселился в Николо-Бабаевском монастыре, он занялся там написанием новых статей и пересмотром и исправлением своих рукописей, в числе которых было и «Слово о смерти». Над ним святитель трудился долгие годы, чтобы это слово прозвучало точно, пронзительно, глубоко; автор имел самые подходящие условия – для многих они были бы поводом для ропота и уныния, но не для святителя Игнатия: начиная от юности, вся его взрослая жизнь была одной сплошной болезнью, которая то усиливалась, то отступала, но не прекращалась никогда. И именно эта болезнь заставляла его размышлять о близкой кончине, о загробной участи – как собственной, так и других людей. А еще думать, зачем нам дается эта самая жизнь. Ответы на эти вопросы святитель и дал нам в своем особенно замечательном сочинении.

«Слово о смерти» впервые было издано полтора столетия назад, но как были тогда, так находятся и сейчас люди, готовые критиковать это произведение. За что? Например, за учение о мытарствах. В 1863 году, когда «Слово о смерти» впервые увидело свет, священник Павел Матвеевский выступил с его критикой, которая, в частности, распространялась и на учение о расположении злых духов и мытарств. Как позже заметил сам святитель Игнатий, Матвеевский, имея намерение подорвать мнение читающей публики о «Слове», на самом деле послужил к его оглашению и усовершенствованию. Т.е., говоря современным языком, рецензент сделал рекламу этому произведению, и потому в одном из писем святитель напишет: «Рецензия Матвеевского, не имея благого намерения, очень содействовала тому, чтобы на «Слово о смерти» было обращено особое внимание». Что же касается сегодняшних критиков, подвергающих сомнению и «Слово о смерти», и учение о мытарствах, – они встречаются в рядах священнослужителей. Недавно один иеромонах убежденно заявил, что мытарств не существует, что все это выдумки и такого учения в нашей Церкви нет, а своим прихожанам он не советует читать святителя Игнатия – «на таком чтении и повредиться можно». Но согласиться с этими словами и советами трудно, и потому мы не только продолжим читать «Слово о смерти», главу о воздушных мытарствах, но и узнаем, что и почему думает об этом протоиерей Андрей Канев.

Протоиерей Андрей Канев, настоятель храма в честь Владимирской Иконы Пресвятой Богородицы (г. Екатеринбург), кандидат философских наук: – Мы с вами продолжаем наши уроки, изучаем учебник очень важный – «Слово о смерти» святителя Игнатия и, по логичному следованию нашему учебнику, мы подходим к главе, где святитель Игнатий повествует о мытарствах. Что такое мытарства? Я думаю, что многие из нас читали что-то такое. Обсудить еще надо и потому, что наше время – такое либеральное, можно болтать свободно, высказывать свои якобы мысли. Почему «якобы»? Мыследействие – это глубокий процесс, он должен быть основан на каких-то очень глубинных вещах, не просто «понравилось – не понравилось»; как сейчас, бывает, наблюдаю за людьми нашими, церковными, в интернете: как они себя там ведут. И замечаю, что у современных наших людей отсутствует ответственность за то, что ты делаешь, высказываешь или публикуешь на своей страничке в социальных сетях. Когда спрашиваешь: «А почему ты на своей страничке выставил именно этот материал?», отвечают с удивлением: «Как, мне понравилось». Но ты же всем показал – вот, просто пример: мальчишка выставил как свою фотографию, какого-то горящего человека, ему очень вот это понравилось. Но с духовной точки зрения это симптоматично получается. Почему церковный мальчик выставил, как свою фотографию, по сути, беса, горящего в огне (там череп такой, ходячий скелет в огне на фоне темноты)? «Понравилось» – «А ты не подумал, что это такое?» И ему пришлось растолковать, что он сделал, что это за картинка, – тогда он очень испугался и удалил. Но вот первого же не было этого шага – анализа: только «понравилось – не понравилось» – на уровне животного, которое тоже обладает выбором: какой желудь выбирает поросенок – съедобный, гнилой? Он же не ест все подряд.

И вот, к сожалению, когда мы перестаем думать, кто мы, что мы, где мы, на каком месте мы находимся, каково наше состояние, и на всякие мысли, что попадают в голову, ориентируемся на уровне «нравится – не нравится», – в этом случае мы недалеко от поросенка, который желуди разбирает. Понимаете, в чем дело?

«Невежда также в ослепленье
Бранит науки и ученье,
И все ученые труды,
Не чувствуя, что он вкушает их плоды»
(И. Крылов, «Свинья под дубом»).

Так вот, к сожалению, я вижу у некоторых церковных людей, не только у мирян, но и у духовенства при встречах, при общении появляется такой малоуловимый оттенок, современное такое отношение к Преданию Церкви: «нравится – не нравится». «А чем тебе не нравится?» – «А вот не нравится, и все». Ну что ты – поросенок? Копаешься в желудях, в помойках? Ищешь, что тебе там более по вкусу? Приходя в Церковь, мы принимаем ее учение и, изучая Евангелие, мы, по идее, должны думать, как в Евангелии Господь нам заповедует думать, как святые отцы нас учат думать: как подсказывает их опыт, утвержденный многими и многими столетиями. И когда мы, современные люди, приходим и начинаем говорить… Я к чему говорю? Это конкретная история, что я рассказываю, когда не просто священник – иеромонах говорит, что он не советует своим прихожанам читать святителя Игнатия и особенно «Слово о смерти». Почему?

– А «потому что святые тоже были люди, и как люди они просто могли ошибаться». Сразу оговоримся: эта фраза приведена здесь не ради красного словца, и мы с ней категорически не согласны. Но это дословная цитата – такое утверждение доводилось слышать уже не раз и не два и от людей, которые, казалось бы, не только говорить, но и думать подобное не должны. Однако невозможное порой становится возможным, и в итоге мы слышим, что «святые могут ошибаться, а мытарств и вовсе не существует».

Протоиерей Андрей Канев: – Логика этих рассуждений очень понятна, очень современна: «Все могут ошибаться, поэтому я буду думать так, как я думаю». Вот если, опять же, святителя Игнатия вспомнить и его очень глубокое и серьезное произведение – я бы порекомендовал читать нашим зрителям и слушателям «О молитве Иисусовой»: статья святителя Игнатия, которая состоит из трех частей. Вторая часть называется «О прелести». И святитель Игнатий глубоко раскрывает состояние прелести: что такое прелесть? Это самообман – очень большая степень обмана, когда человек сам себя не может адекватно оценить.

И одна из ступеней свойственна абсолютно всем людям (и нам с вами в том числе) – прелесть, которая называется «мнение»; мы же говорим: «Мое мнение такое-то», «По моему мнению, святитель Игнатий не прав». В этом случае мы словами, вербально фиксируем, что мы сами находимся в этом в состоянии обмана.(Продолжение в следующем номере)

Полную версию беседы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475