Архимандрит Мелхиседек (Артюхин): О поведении в храме

Отец Мелхиседек, мы говорили, что некоторые программы будем посвящать ответам на вопросы телезрителей. Самый распространенный вопрос, казалось бы, обыденный, но требующий размышления, – это вопрос о нашем поведении в храме. Людей глубоко церковных, наверное, не так много, ведь после 80-летнего перерыва все мы, наверное, только воцерковляющиеся: в детстве, подростковом возрасте, юности мы в храм не ходили, многие пришли в зрелом возрасте, и говорить, что за 10 лет мы стали глубоко православными, просто невозможно. Мы, конечно, стараемся совершенствоваться, но не всегда это получается.

Итак, поведение в храме, особенно так же, как и Ваш, находящихся в так называемых спальных районах, где очень много народу, в том числе детей. Слава Богу, у вас в храме Святых Апостолов Петра и Павла в Ясеневе (подворье Оптиной пустыни) в четверике стоят люди уже в большой степени воцерковленные: во время службы никто не ходит, не разговаривает.

– Стараются.

Со мной был такой случай: сзади меня стояла женщина со своей взрослой дочерью, и они разговаривали во время Евхаристического канона. Я повернулась и вежливо сказала: «Сестры, нельзя ли прекратить разговор? Идет Евхаристический канон, вы просто мешаете», на что женщина мне резко ответила: «А я рассказываю дочери, что здесь в храме». Но ведь об этом можно рассказать потом, после Литургии...

– Потом рассказать или стоять в конце храма, в западной стороне или по бокам, там, где нет близко людей. Во всяком случае, можно говорить на ушко: мы же должны думать о тех, кто находится рядом.

И вопрос о поведении детей в храме – конечно, Господь говорил: «Не запрещайте детям приходить ко Мне», но иногда эти слова Спасителя, может быть, истолковываются неправильно, и детям, с моей точки зрения, позволяют в храме непозволительное: мы часто видим, как они сидят на ступенях амвона спиной к алтарю, бегают… Отец Мелхиседек, давайте попробуем поразмышлять, как же нам прийти к миру и согласию в храме.

– Вопрос, с одной стороны, понятный и довольно простой. Все было бы в порядке, если каждый на своем месте исполнял свой долг, в том числе родители. Нельзя сказать, чтобы дети приходили в храм только по исключительным дням: на день ангела, Пасху, Рождество, как это было в советское время, свидетелем которого я был, потому что я тоже вырос и воцерковлялся в советское время, когда в Москве было только 40 действующих храмов. Кстати, я вспоминаю такую печальную картину, когда детей в храме вообще не было.

Их только крестить приносили.

– Да, только приносили крестить. На Рождество и Пасху детей не причащали – это был какой-то гласный или негласный запрет, их приносили причащать тайком, на ранние Литургии. А так много, как сейчас, детей в храме, конечно, не было, и это плохо.

С другой стороны, у нас сейчас совершенно другая жизненная обстановка, и если дети в храме, это, как мне кажется, накладывает на родителей чрезвычайную ответственность. «Благоговейны сотворите сыны Израилевы», – говорится в Священном Писании (Лев. 15, 31); «начало премудрости – страх Господень» (Пс. 110, 10). Я тоже наблюдаю такую ситуацию в нашем храме, и у меня даже сложился такой оборот речи: наш храм – как детская песочница. А вот этого быть не должно.

Мама бывает очень рада, что она пришла в храм, и считает, что сама его обстановка – ладан, богослужение, песнопения, церковная архитектура, иконы будут благотворно действовать на дитя, а оно пусть в это время занимается чем угодно. Это не так! Наглядный пример: когда я был еще в Оптиной пустыни, матушка священника приходила в храм с двумя сыновьями. Все понимают, что такое мальчики: в них много энергии. Это девочки бывают меланхоличные, с пониженным давлением, а мальчикам меланхолия не свойственна, у них очень много энергии, это потенциальные казаки, десантники, футболисты. И вот я наблюдал такую картину: одному ее сыну было 3 года, другому – 5 лет, один стоял у ее левой ноги, другой – у правой. Когда-то стоят, когда-то сидят на корточках, облокачиваясь на ее ноги. Я спрашивал, как ей это удается, и она рассказала: «Батюшка, я понимаю, что всю службу они не простоят, поэтому выхожу с ними на улицу, а в храм захожу, когда поется Херувимская, и они рядом со мной. Причащаемся, а благодарственные молитвы читаем уже дома». То есть мы должны быть в храме на тот краткий момент, когда ребенок может сохранять внимание. Это один из вариантов.

Теперь о младенцах, которые вообще пока ничего не понимают… Всякая проповедь, всякое общение священника с прихожанами требует сосредоточенности, внимания: не потерять мысль, идею, нить беседы. И вдруг – кричит один ребенок, другой, третий. А мамаша даже ничего не делает, она слушает проповедь. А то, что вокруг нее 15–20 человек не могут ничего услышать, потому что рядом кричит младенец, – это ее никак не касается, она об этом даже не задумывается. Младенцу проповедь не нужна, а людям нужна, и мать должна что-то делать. Поэтому в нашем храме мы завели такой порядок: говорим, пусть мамы одевают ребенка так, чтобы он мог находиться на улице, а грудных детей приносят в храм на момент Причастия. Для младенца этого будет достаточно.

Но возникает другая проблема: родители остаются без службы. Если семья полная, можно, например, решить вопрос так: родители меняются через воскресенье: мама – на службе, папа – на улице с ребенком. У нас, как в одном, так и в другом храме, где я настоятель, ведется уличная трансляция богослужения. И идя в храм, мы одеваемся не только для помещения, но как на прогулку, чтобы иметь возможность чуть дольше остаться на улице. Чем-то надо жертвовать и как-то надо приспосабливаться.

Маме нужно одеться потеплее и постоять на улице.

– Говорят: «Ребенку холодно на улице». А вы его одевали разве только для помещения? Это какое-то лукавство.

Гулять же с ребенком все равно надо.

– Совершенно верно. Вы завели ребенка на 10–15 минут в храм, причастили, и он опять на улице. А папа и мама между собой чередуются.

Если в семье только мама – ничего страшного, она тоже может послушать трансляцию на улице. Если бы ребенок был один в храме – это одно, а в нашем храме в субботу и воскресенье бывает по 20–50 детей, как в поликлинике. И тут, с одной стороны, умиление – дети в храме. А с другой, из-за них 200–300 прихожан не слышат молитвы, проповеди, хора…Поэтому мы должны об этом задумываться и руководствоваться не собственным эгоизмом, а молиться, чтобы для младенца были благодатными 10–15 минут пребывания в храме.

Однажды митрополит Филарет (Вахромеев), бывший экзарх Минский, сказал: «Дышите воздухом вечности». Вот я сейчас болею бронхитом, и возникла такая аналогия: раньше в поликлинике делали ингаляцию по песочным часам – 10–15 минут, а часами мы не дышали. Так и в храме: для ребенка 10–15 минут воздуха вечности будет достаточно. Для взрослого человека этого мало. Поэтому надо, чтобы ребенок и побывал в храме в самый главный момент, и чтобы он не мешал людям, которые находятся рядом с ним. Общая молитва Церкви о маме, папе, детях сделает так, что эти 15 минут, сопровождающиеся неиспорченным настроением и молитвой прихожан, сделаются для ребенка благодатными, как если бы он все время был на богослужении (всенощной, Литургии).

Помните, как в Евангелии: «И в одиннадцатый час пришедшие равную мзду приемлют с первыми». Ну не может ребенок на Литургии простоять возле ног мамы час или полтора (хотя, опять же, это зависит от мамы). И я видел маму, которой это как-то удавалось, потому что она обращала на это пристальное внимание. А когда дитя просто пустили в храм и оно само где-то бегает… У нас в храме однажды на престольный праздник дежурный взял девочку на руки (как памятник воину-освободителю в Берлине, который держит на руках спасенную девочку) и спрашивает: «Чей ребенок?» Ребенок четырех-пяти лет потерялся в храме. (Окончание следует)

Полную версию программы вы можете просмотреть или прослушать на сайте телеканала «Союз».

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475