От алтаря Параскевинского храма – в сонм новомучеников

В период репрессий в 30-е годы XX века в Камышловском районе пострадали жители более чем 40 населенных пунктов. И только село Савино эта губительная буря обошла стороной – ни одного ареста среди тех, кто там трудился (одну колхозницу привлекли, но и она была не из местных). Нет о таких упоминаний в «Книге памяти жертв политических репрессий», изданной Государственным архивом административных органов Свердловской области – ни в одном из девяти томов. Защитница, святая великомученица Параскева не дала в обиду прихожан храма, который они построили в ее имя и где молились семь десятков лет. А некоторые, родом из села Савинского (так оно называлось), воцерковленные перед алтарем великомученицы, потом оказавшиеся вдали, не избежали необоснованных репрессий.

Псаломщиком в Свято-Параскевинском храме служил с 1902 г. сын псаломщика Михаил Михайлович Козельский. В 1904 г. у них с матушкой Анфусой Михайловной родился сын Леонид. Трагический 1937 год застал Леонида в Асбесте, где он работал бухгалтером и жил с женой Таисией и малолетними дочерьми Ольгой и Серафимой.

28 октября 1938 г. Леонида Козельского арестовали. В анкетах, как отягчающее обстоятельство, писали «сын попа». Приговор – 10 лет ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь). В протоколе тройки НКВД было записано: «Распространял ложные провокационные слухи о социалистическом строительстве, восхваляя монархический строй». В частности, приводились сказанные им когда-то слова: «Мне раньше жилось хорошо и ни в чем не нуждался, а теперь живу плохо». Такое суждение никак не соответствовало лозунгу советской власти «Жить стало лучше, жить стало веселее».

Восприемником Леонида при Крещении был его дядя Феликс Михайлович Козельский, брат отца. Он пострадал от гонений еще раньше, в 1930 г., когда разворачивалось планомерное наступление на Православную Церковь.

В это время протоиерей Феликс Козельский служил настоятелем Успенского собора Верх-Исетского завода. Выпускник Пермской Духовной семинарии, Казанской Духовной академии, он прежде преподавал в Екатеринбургской и Забайкальской духовных семинариях, был кандидатом богословия. В Екатеринбурге послужил в Богоявленском кафедральном соборе, в Александро-Невской (Лузинской) и Крестовоздвиженской церквах и с 1928 г. – в Успенском соборе. От грамотного проповедника пытались избавиться. В следственном деле есть такая запись: «Неоднократно с 1923 года привлекался органами ОГПУ. Сидел от трех дней до полутора месяцев без предъявления обвинения, виновным себя не признал, за исключением тайного преподавания Закона Божия». И вещественные доказательства в деле имелись: конспекты проповедей и ученические тетради братьев Гребневых, Бориса и Глеба, старательно записывавших те сведения, которых теперь ни в каких учебниках не было. Уже побывавший в застенках репрессивных органов, батюшка не убоялся, но продолжал отстаивать веру и храмы, оставаясь верным Святейшему Патриарху Тихону. Не случайно в следственном деле о нем многозначительно написано: «Тихоновец». Причем тихоновец активный, так как о. Феликс совершал поездки по епархии для укрепления приходов против обновленцев.

С этой целью побывал он и в селе Савинском, где его старший брат Михаил Козельский был уже диаконом. Они вместе со священником Петром Михайловичем Львовым, который служил здесь почти четыре десятилетия, обсудили, как хранить церковь от обновленцев. Об этой деятельности и в обвинительном заключении записано: «…распространял слухи о гонении на религию и о разложении церквей через обновленцев – агентов ГПУ».

14 февраля 1930 г. в Успенском соборе шло заседание президиума церковного Совета. Вероломно явились туда каратели и схватили настоятеля о. Феликса Козельского. Сразу же собор был закрыт, – а как же иначе, ведь, по мнению ГПУ, «Успенский собор является пунктом группировки чуждых и антисоветских элементов, которые оказывают религиозное и политическое влияние на рабочих»...

Обвинили о. Феликса «в антисоветской агитации в произведенных им церковных проповедях и распространении провокационных слухов о гонении на церковь» и 16 мая 1930 г. осудили на пять лет концлагеря.

В 1989 г. Феликс Михайлович Козельский был реабилитирован. А что было с ним после пяти лет заключения? И вот неожиданно найдены новые сведения. В какое-то время после отбытия наказания (дата неизвестна) о. Феликс оказался в селе Арефьево, что в Нижегородской области, в Вачском районе. И в небольшой сельской церкви в честь Святой Живоначальной Троицы его пастырская деятельность была настолько влиятельна, что его готовили, как рассказывают, к принятию сана епископа.

Как бы это ни было опасно в накалявшейся репрессивной обстановке, мужественный священник помнил, что сказал Господь: «…никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9, 62).

Но и карательные органы не оставили это без внимания. 6 ноября 1937 г. тройка при УНКВД по Горьковской области вынесла ему приговор о высшей мере наказания, как участнику контрреволюционной группы. Расстреляли священника Феликса Козельского 28 ноября 1937 г. Об этом написано в Книге памяти Нижегородской области.

Немало было и других крепких в вере под покровительством святой великомученицы Параскевы.

Тамара Бортникова,
краевед,
член УЦИО

(Окончание следует)

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475