Они будут бомбить – мы будем утешать. Так учил нас Христос

Украинские военные тоже хотят, чтобы российский Президент приказал бы нашей армии перейти границу. Тогда за «обиженную» Украину вступились бы НАТО и началась бы полномасштабная кровавая война, в которой так заинтересованы заокеанские хозяева нынешней киевской власти. Всякие дещицы с частушками и беснование возле российского посольства – это цветочки. А вот бомбы на головы детей и старух – это уже серьезно.

Когда матушка Тамара говорит, ее губы дрожат, а маленькие сухие пальцы сжимаются в кулачки. Но не от злости. От бессилия. Она не понимает, зачем нужно их бомбить?

– Всем известно, что у нас никаких повстанцев нет, а они бросают бомбы. Это нам за грехи, – говорит она тихо, опустив глаза. – Оскотинился совсем народ с этим майданом! Как звери все стали! А ведь старцы прямо предупреждали, что на Пасху еще помолимся в храмах, а на Троицу кровушкой умоемся. Нам передали их слова из Киево-Печерской Лавры. Мы не верили, пока не умылись. Хорошо, успели выехать из города, а одежду взять не успели. Если бы задержались – попали бы под обстрел. А могли и так убить – из оружия. Как это? А у солдат приказ – русским прямо в лоб стрелять. А кто сейчас, милый, шутит?

Я прислушался к шуму низко пролетающего самолета над монастырем, который снижался перед посадкой на военный аэродром близ монастыря и сказал: никто.

Потом их перевели через границу, а потом российские пограничники усадили в вагоны, с украинской стороны поезда уже не ходят – рельсы разобраны и взорваны.

Когда приехали в Москву, вышла на Казанском – от воздуха голова чуть не закружилась. Ну да, воздух у нас в Москве с непривычки может вызвать головокружение...

– Да ты меня не понял – чистый воздух у вас какой! У нас от азотового комбината знаешь воздух какой? Желтый! Ночью звезд на небе не видно! Днем люди по улицам в повязках марлевых ходят. Дети постоянно болеют. Скотина мертвой рождается. А потому что все кругом отравлено. Лет двадцать уже как нас травят. Богатые – те давно уехали. А нам куда деваться? Сидели вот, ждали неизвестно чего.

У нас, когда выборы за республику были (Донецкую народную республику), народ знаешь как обрадовался? На улицах песни пели, все нарядные с утра пораньше голосовать ходили. Думали, ну сейчас Россия возьмет нас к себе – заживем! А что получилось? Нас майданники убивать стали. Да, умылись мы кровушкой на Троицу. Все как отцы сказали, так все и случилось. Вышел из ада сатана, чтобы православных губить. Никого не щадит. Ни детей, ни стариков. Пока все не сожжет – не успокоится. Каяться надо всем. Да разве кто услышит? Люди как безумные стали – кровь на всех. Куда податься? До батюшки Власия за благословением решила ехать: что делать, куда нам?

Когда я приехала в монастырь, из одежды был только ситцевый халат в цветочек. Добрые люди вот одели – показывает на вязанную кофту, а то совсем голая ходила. Простыла вся. Да чего я! Внучку жалко. Она с почками больными. Сколько лет? Восьмой класс закончила, уже четырнадцать. А дочери сорок три. Одна я ее растила. Я всю дорогу одна была.

Меня как отец воспитывал? Если работал – дали, то слава Богу! А если ничего не дали, то поклоны клади. Батюшка у меня добрый был. Красивый! Помню, тогда шесть лет было.

Не хотела я поклоны за спасибо класть. Обидно было. Косы у меня длинные были, тяжелые. Папа взял меня за них: ничего, будет сейчас поклоны класть! А мама маленькая, как птичка с крылышками. Вьется вокруг отца, вьется и причитает: Кирюша! Кирюша! Убьешь ведь ее! А он: не убью! Пускай поклоны кладет – потом ангелом будет! Папа так учил: лежит на дороге копейка – с голоду умри, но не трогай. Не твое – значит, нельзя! Совесть надо беречь! А сейчас такими миллионами воруют – Господи помилуй! Папа всегда наказывал: до богатых в дом не заходи, стой на улице. Нечего тебе у них делать! Там грех один. – Она вздохнула в сторону икон и продолжила.

– Я попала на Украину после института, муж рано умер, и я воспитывала дочку одна. У нее в жизни с мужем не сложилось, я их воспитывала, так как меня родители. Трудитесь, в церковь ходите. Никого не осуждайте и живите в мире со своей совестью. Дочка возрастом, такая как ты. Душа за внучку болит – у нее здоровье слабое, и учиться ей надо.

Чего им надо? Известно чего! Донецк, Славянск – там же все полезные ископаемые. Это все, что им надо. Украина уже давным-давно продана американцам. А мы им мешаем, люди. Надо нас оттуда всех убрать, чтобы нас не было. Когда началось? Так с оранжевой революции. В те времена еще стали говорить, что все у нас продано, и мы тут больше не хозяева. Славянск, Донецк, Лисичанск, Краматорск, Рубежная. Аэропорт разбомбили. Заводы разбомбили. Больницы, школы. Церковь разбомбили. Из танков по людям стреляют! Сходили мы в последний раз в собор Рождества Христова на вечернюю Троицкой субботы, а потом – началась бомбежка...

Мы украинскую границу с Божией помощью пересекли. Нас российские пограничники чуть нет на руках в вагоны, и отправили в Москву. А я Москву даже и не люблю!

Пришла в храм. Там же Миша. Он семинарию закончил, и станет священником. Пять детей у него. Мы с ним в храме познакомились. Мы поехали в ФМС, они нам дали бланки, мы их заполнили, а потом говорят: вы в конце сентября придете, потом паспорт украинский забрали. Они не только мне это сказали, там тысячи, тысячи людей стоят в очереди, на улице стоят, а куда пойдешь?

Мужик рядом со мной в очереди стоял, так он с шестью детьми неделю провел на Казанском, сегодня на Павелецком? Люди некоторые приуныли. А я поехала к батюшке Власию. Как он скажет, так и поступлю. Мы привычные – вода, просфоры, служба и храмы, храмы, храмы, храмы. Дети обижаются, а мы привычные. В храмах – единственное спасение. В храм пришел – на коленочки, Бог поможет.

Мы идем с духовной дочерью знаменитого духовника Донецкой епархии, основателя Свято-Успенской Николо-Васильевской обители, схиархимандрита Зосимы (Сокура), к братскому корпусу, где с полчетвертого утра ведет прием духовник монастыря, схиархимандрит Власий. Возле храма Рождества Богородицы нас встречает главный редактор монастырского издательства иеромонах Иосиф (Королев). Он сразу достает из кармана телефон и начинает звонить. Сначала в Калугу, в штаб по делам беженцев по номеру, который во вторник мы поставили в нашу газету. Переговорив, отец Иосиф звонит замечательной странноприимной матушке Ирине. Та сразу все поняла и скоро будет.

К нам подходит Наталья из Таганрога. Она приехала к батюшке Власию, чтобы узнать, может им пора уже оттуда уезжать? От их девятиэтажного дома до границы рукой подать – и если начнется война, то от него только щепки останутся.

Мне не хотелось бы думать, что кто-то может бомбить русский город Таганрог, но сейчас можно ожидать чего угодно. Кто мог полгода назад представить, что украинцы будут бомбить и расстреливать собственные города и села?

За этими нерадостными разговорами к нам подходит Ирина. Она с улыбкой здоровается с нашей гостьей и просто говорит: «Собирайся, матушка, поедешь ко мне! Сегодня переночуем, а завтра я сама на машине отвезу тебя в Москву, за детьми» Та крестится, благословляется у отца Иосифа, они уходят. Когда я попытался их сфотографировать, они как по команде отвернулись.

Уже через час раздался звонок, и Ирина радостным голосом сообщила, что нашла для украинской семьи временное жилье. Его выставляют на продажу, и месяца два он будет свободен. Отец Иосиф улыбается, а потом, опустив голову, тихо говорит: «Слава Богу!»

Денис Ахалашвили

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475