Приютите неприкаянные души

«А иже пиет от воды, юже аз дам ему, не вжаждется во веки»
(Ин. 4, 14)

Первый порыв ветра прошелся по верхушкам деревьев, зашелестела листва, сильнее потянуло гарью, деревья наклонили вершины и вдруг… начали падать – одно за другим как подкошенные, роняя рядом стоящие молодые деревья. Шум от падения десятков высоких тонких берез далеко разносился по реке, взлетали стаи куликов, цапли тяжело замахали своими крыльями, улетая в безопасное место. А деревья всё падали и падали с каждым порывом ветра, обнажая свои слабые корни, подточенные огнем. Они падали в сторону реки, как будто стараясь своими ещё зелеными ветвями дотянуться до спасительной воды. Всего несколько метров отделяло их от живительной влаги, но сил не было больше в молодых стволах. Только старые березы, укоренившиеся глубоко в земле, почерневшие внизу от огня и копоти, твердо стояли среди дыма, неся свои сильные ветви вверх, к небу. Да густые заросли ивняка, как малые дети, сгрудившиеся у реки, остались нетронутыми огнём, отступившим перед силой воды.

Почему падают молодые? Слабые корни не в силах устоять против огня и ветра – вверх-то вытянулись, а в землю не вросли, живительную влагу не впитали. Не так ли и люди, молодёжь наша, с виду вполне взрослые парни и девушки, скрывающие в душе слабость отеческих корней: реже падают те, у кого есть семья, есть на кого опереться в этой жизни. Как подкошенные падают те, кого опалил огонь жизни, сделав сиротой без отца, матери или обоих родителей. До времени защищает их от невзгод детский дом, но приходит время взросления и самостоятельной жизни, и оказывается, что к ней-то они совсем не готовы. Самые близкие люди, воспитатели, оставили их без своей опеки, в растерянности и страхе. Многие просто не умеют жить, не умеют купить нужное, не умеют готовить себе пищу, знакомиться и разговаривать с людьми. Чаще всего после детского дома их ждёт общежитие училища или завода, но там уже нет опеки старших. Им, прожившим всю свою небольшую жизнь в интернате, общежитие кажется ещё страшнее: в детском доме всё и все были знакомы, а здесь – масса незнакомых людей, с которыми нужно жить, общаться, о чем-то разговаривать. А это – пытка для внутренне одинокого и замкнутого подростка, юноши или девушки, который не умеет жить с людьми вне своего узкого круга. Его пугает эмоциональность других людей, его пугают проблемы и неуверенность в завтрашнем дне; он выброшен из гнезда, хотя ещё не умеет летать. Все от них чего-то требуют и хотят, никто ничего не дает просто так, даже когда это положено «большому ребенку» по статусу сироты.

Теперь уже нет рядом воспитателей, лишь изредка навещают пока ещё малознакомые социальные педагоги, если они в общежитии есть, чтобы узнать, как дела. А как могут быть дела у человека, пусть внешне и взрослого, но беспомощного, испуганного и чувствующего себя виноватым за то, что он не такой, как остальные... Но внутренняя замкнутость не позволяет раскрыться, и на словах всё выходит хорошо, разве что девушки-сироты посетуют на неудобства общежитского быта, а мальчики – те вообще смолчат. И разговорить их невозможно. Даже друг с другом, если не из одного детского дома, они общаются с трудом.

Но какая это благодатная почва для зла, ведь оно способно облекаться в любую форму! Позови только их в дом, в гости, где никто не будет приставать с вопросами и требованиями, и большой ребенок уже растаял, уже откликнулся, уже пошёл даже к случайным знакомым – лишь бы позвали, лишь бы уйти из общежития. Как часто этот дом оказывается притоном, где в табачном, винном и наркотическом угаре неопытная душа теряется окончательно; но раз за разом сирота возвращается туда только потому, что это – «дом». Уходят последние деньги, начинается воровство в общежитии, пропуски занятий в училище, бессонные угарные ночи, сутками молодой человек пропадает неизвестно где, а на расспросы и увещевания – только грубость или молчание. Казалось бы, мы всё сделали, чтобы в детдомовских стенах уберечь ребенка от греха, а грех только ждал своего часа, потому что хранили тело, а не душу, не вооружили ребенка против зла верой, не дали живой воды. И огонь жизни подточил слабые корни, рухнуло молодое дерево.

И как спасительно бывает, когда дом, куда пригласили сироту, настоящий, живой, когда его принимают таким, какой он есть, со всеми его проблемами и страхами, согревая домашним теплом осиротевшую душу! А если ещё и вера живёт в этом доме, то растопить лёд одиночества – этого постоянного спутника сиротства – становится намного легче. Именно таких домов должно быть много, именно здесь должна найти поддержку обиженная несправедливостью родителей душа сироты. Не человека нужно приютить, хотя и это – благо... Душу приютите. А мы всё стараемся вовлечь сирот в «общественные дела», в художественную самодеятельность, в кружки, вести в театр, в кино, занять и развлечь. И получаем отказ, иногда в грубой форме, со злом и агрессией. Почему? Любовь не живет на улице, ей тоже нужен дом, нужна семья – маленькая, на три человека, или большая, как Церковь Христова. Душе мятущейся нужна Любовь, душе страждущей нужен дом.

Любовь не живет на улице. А кто живёт? Живут дети, которых выгнали из дома. Сирота, у кого погибли родители – это страшно, но это можно понять; сирота, которого мать с отцом бросили в младенчестве – это страшно, и этого поступка нельзя понять. Когда человек чего-то не имеет, но знает, что это есть, он испытывает желание приобрести, заслужить, иметь. Когда человек потерял что-то дорогое, он испытывает чувство безнадежной утраты, внутренней пустоты. А если его предали? Если предали самые близкие люди? Что чувствует сирота, у которого был дом, но которого из него выгнали? Это ужасно – это жестоко, это равносильно убийству. Ребенок чист перед Господом от рождения, к Нему устремлена его душа, которая только-только трепетала в Его всемогущих руках. Какова бы ни была мать, каков бы ни был отец, ребенок знает их и любит, просто потому что это – самые родные и близкие для него люди. Даже если мать от неустроенной своей жизни бьется в истерике, кричит и хлещет ребенка чем попало за малый пустяк, он потом подходит к ней и с любовью просит: «Мама, можно я тебя поцелую?». Какое надо иметь пустое и холодное сердце, чтобы оттолкнуть его, выгнать из дома на улицу! Ребенок оказывается на улице, обманутый и покинутый. Он чувствует себя виноватым, пытается исправиться, вернуться, но вновь оказывается на улице. Здесь нет любви, но здесь есть такие же, как он, имеющие дом, но бездомные дети, и постепенно домом и учителем жизни для такого ребенка становится улица с её законами, соблазнами, опасностями, пороками, токсикоманией, бродяжничеством. Вот именно эти дети – самые «трудные» для всех, кто пытается спасти их. Они не верят ни во что. Из детского дома или приюта они бегут домой; пробыв там совсем немного, они снова оказываются на улице; потом снова приют, и так пока не совершат противоправный поступок и не окажутся за решеткой, хотя преступление-то, по сути, совершили их родители. Попытки вернуть ребенка в семью, где он был отвергнут и откуда выкинут, очень редко заканчиваются успехом. Тем более что родители в «семьях риска», как показывают исследования ученых, отличаются нарастающей от поколения к поколению алкоголизацией, нежеланием работать, низким уровнем образования, отсутствием желания что-либо менять в своей жизни, наличием собственного опыта социального сиротства. Детский дом и приют на какое-то время защищают выброшенных из родного дома детей, но улица уже сделала своё дело – они потеряли веру в людей, почувствовали «вкус» свободного порока и, как только оказываются вне интерната, бросают учебу, бегут из общежития теперь уже не домой, а к своим товарищам по несчастью, оказываясь непременно в руках преступного мира.

Ещё страшнее положение детей, брошенных дважды, тех, от которых отказались приемные родители, когда-то проявившие к ним милосердие, но так и не сумевшие стать для них родными. Причина отказов и возврата в детский дом, как правило, одна: «нас обманули при усыновлении, ребенок слабоумный или психически ненормальный». От кого отказываются? Обычно это дети, усыновленные в раннем детстве, которых возвращают в подростковом возрасте, когда в школе начинает проявляться интеллектуальная отсталость, заложенная в ребенка одиноким сиротским младенчеством. Возвращают обычно мальчиков. Вместо того, чтобы приложить все усилия к развитию ребенка, его просто возвращают обратно в детский дом, чем окончательно калечат его психику. «Ничей», после усыновления он был «семейным», а теперь снова – «ничей». Дети не могут понять, как после нескольких лет жизни в семье с родителями, которых они с первых дней называют папой и мамой, они снова оказались в интернате, который для них равносилен теперь тюрьме. Они убегают из интерната, бегут «домой», откуда их снова и снова выгоняют. Чужие, не ставшие своими, теперь – чужие для всех, они озлобляются, мстят, совершают кражи, становятся легкой добычей преступников. Появилось даже дикое слово «разусыновление». Кто же эти «родители»? Как правило, это те, кто польстился на деньги, по сути, живя за счёт усыновленного ребенка, не вкладывая в него ни капли своей души. Иудины это деньги. Совершенно непонятно и безнравственно то, что после «разусыновления» этим «родителям» могут вновь разрешить взять ребенка из детского дома.

Божеское дело – отдать погибающему человеку свою кровь. Но не каждый может это сделать: нужно пройти тщательное обследование, сдать массу анализов, состоять на специальном учете. Этот «золотой фонд» доноров спас тысячи человеческих жизней. Так почему же будущих приемных родителей не подбирать так же тщательно, не обучать их педагогическим приемам, не обеспечить постоянное психологическое сопровождение заменяющей семьи, не подумать о том, что приемные родители отвечают за ребенка перед Богом и не выбрать верующих будущих родителей, уже воспитавших своих детей в вере или готовых к этому собственным своим приобщением ко Христу? Как показывают исследования, больше половины приемных детей оценивают условия и отношения в замещающих семьях как неблагоприятные. Надо спасать сотни тысяч брошенных детей, но нельзя подливать масла в огонь, несчастную детскую душу вручать кому попало, удостоверившись лишь в формальном соответствии усыновляющей семьи некоторым официальным критериям.

Именно в семье, своей или приемной, закладываются нравственные основы всей последующей жизни ребенка. Измельчали общественные ценности, большинство людей потеряло идеалы и ориентиры в жизни, невежество родителей в воспитании детей стало вопиющим. Не стесняясь, молодые папы и мамы на глазах у ребенка курят, пьют, сквернословят, в грубых тонах выяснят отношения. Дети, видя вседозволенность греха, не могут понять, почему они должны соблюдать какие-то правила поведения, хранить целомудрие своей маленькой жизни, если родители, те, с кого они берут пример, постоянно ведут себя распущенно и безнравственно. У нас нет традиций ответственного родительства, которые передавались бы из поколения в поколение – утеряны они были во время гонения на семью, на Церковь. Но что-то нужно делать. «Школы родителей», где бы родителей обучали быть родителями, имеют более чем двухсотлетнюю историю. Их возрождение с обязательным участием православного духовенства, опытных психологов и педагогов должно лечь в основу сохранения и создания новых прочных и многодетных, в том числе замещающих, семей.

Почти половина российских семей не имеют детей, причины для этого разные, нередко это первое детоубийство – аборт, раннее пристрастие девочек к курению, мальчиков к пиву, ранняя половая жизнь, болезни, связанные с увлечением «модой» на недопустимую с точки зрения медицины одежду, и так далее. Но самое главное – душевная и духовная слабость и незрелость. Посмотрите, какое роковое совпадение: половина семей бездетны и половина российских детей находятся в «зоне риска», то есть или уже социальные сироты, или могут ими вскоре стать. Выход для этих детей только один – замещающая семья. Конечно, не все неполные семьи готовы принять детей, их собственная инфантильность, житейская немудрость, ориентированность только на себя делают их непригодными для принятия ребенка непростой судьбы из интерната. Их самих надо воспитывать, их надо учить милосердию, ответственности, духовности. Приемный ребенок – не игрушка, а живой страдающий комочек нервов со сложной судьбой и слабым здоровьем. Терпения и любви требует он, массы времени, внимания и ухода. Немало приемных семей среди прихожан, и постоянно видишь, как им трудно приходится с ребятами, взятыми из интерната. Но вера и терпение делают чудеса – ребенок меняется на глазах и из загнанного волчонка превращается в обычного открытого и радостного человечка, проблемы которого уже не так страшны, а судьба – в надежных руках. Не о таких ли приемных родителях сказано Господом: «И иже аще приимет отроча таково во имя мое, меня приемлет» (Мф. 18, 5).

Не часто, к сожалению, приходится бывать на природе, но, плывя на лодке мимо берегов, не раз я видел чудо: стволы ивы, которые рыбаки вырезают на берегу для своих рыбацких нужд и втыкают в дно реки, уже на следующий год дают ветви и покрываются молодой зеленой листвой. Живительная сила живой воды... Испейте от живой воды Господа нашего и дайте её пить детям. Помогай Вам Господь.

Сколько у нас сирот? По самой скромным подсчетам, рядом с нами живут миллионы тех, кто испытал на себе ужас сиротства. Многие сломались, но есть и те, кто победил, стал успешным в жизни, хорошим семьянином, отцом или матерью. Как это случилось? Ведь статистика, исследования психологов, социологов, медиков в большинстве случаев настолько грустны, что благополучный исход кажется невозможным. И всё же как важен сейчас именно такой положительный опыт! Расскажите о себе, расскажите, как вам это удалось. Может быть, откликнутся и те, кто когда-то оставил ребенка, бросил своих родителей. Почему это произошло? Что вы пережили и что переживаете?

Пусть ваш рассказ останется анонимным, но он, возможно, заставит задуматься тех, кто сегодня решил оставить своё родное дитя, забыл об отце и матери. Может быть, вы знаете, что можно сделать с этой бедой?

Напишите мне через «Православную газету», на электронную почту газеты, или пришлите свой рассказ, своё мнение по почте обычной.

Читайте «Православную газету»

Сайт газеты
Подписной индекс:32475